Конечно, ты лучше знаешь, Перси

      С тех пор, как весна вступила в свои права, прошло уже около трех недель. Погода день ото дня становилась все лучше: солнце щедро освещало лазурную поверхность озера, трава на полянах возле школы зеленела, а в теплицах, где подрастали мандрагоры, распустились огромные, размером с кочан капусты, цветы. И хоть директора отстранили, а ученики все еще ходили на уроки и в Большой зал отрядами человек по десять-пятнадцать, приближение лета действовало на всех воодушевляюще. Стоя у окна первого этажа, Перси минут десять смотрел, как резвятся первокурсники-хаффлпаффцы на поляне у школы, пока Помона Спраут обрабатывает зельем от насекомых кору старого тиса. Замок вопреки произошедшим ужасным событиям жил своей жизнью. Все вокруг продолжали жить, кроме тех, кто лежал в Больничном крыле.       Перси обернулся, услышав шаги двух пар ног. В такое нелегкое время редко можно было увидеть гуляющих по школе учеников без сопровождения учителей или старост. Но некоторые старшекурсники могли получить разрешение у своего декана, если у них важное дело. Вот и Памела Элтон и Хелен Долиш, видимо, такое разрешение получили. Девушки шли навстречу Перси к дверям Больничного крыла.       — Сегодня никого не пускают, — предупредил Уизли. Он сам минут десять назад пытался попасть в палату, чтобы навестить Пенни, но Помфри не разрешила.       — Может, это тебя не пускают? — ответила Памела. Ее неожиданно резкий язвительный тон поразил Перси. После того, как Пенелопа попала в Больничное крыло, с ее подругами он не ссорился. Хотя и практически не общался, но это только потому, что, кроме Пенни, их ничего особенно не связывало. Он не мог припомнить, чем и когда успел обидеть их.       — Почему это? — непонимающе спросил он, подходя ближе к девушкам. Памела продолжала смотреть на него с вызовом, а вот Хелен отвернулась к стене, словно пытаясь что-то прочесть там.       — Ты еще спрашиваешь? — едко поинтересовалась Памела. Ее взгляд, холодный и жесткий, пронзал Перси насквозь. И он вдруг понял, что именно она собирается сказать.       — Памела, не надо… — тихо попросила Хелен. Она прижала к груди книгу, которую держала в руках. Но Элтон было уже не остановить.       — Потому что это твоя вина, Уизли! — прошипела Памела. Подойдя к Перси, она слабо толкнула его ладонями в грудь. — Ты не должен был оставлять ее одну!       От неожиданного толчка Перси сделал шаг назад, отрешенно глядя перед собой. Брошенные Памелой слова он и сам говорил себе уже тысячу раз. Но заставил себя смириться, взять себя в руки и найти способ делать что-то полезное. Он убеждал себя, что все исправит, это помогало хоть на какое-то время унять чувство вины. Но произнесенные вслух обвинения звучали куда реальнее, чем у него в голове. К горлу подкатила удушливая волна безысходного отчаяния.       — Если бы только я знал… — сдавленно ответил Перси.       — Ты должен был знать! — продолжала напирать Памела. Ее беспощадные слова ранили не хуже пыточного проклятья. Если бы в то утро он не ушел на квиддичное поле без Пенни, она сейчас была бы рядом. Но, с другой стороны, не слишком ли большие надежды Памела на него возлагает? Почему она решила, что он должен знать все лучше других?       — Я не мог это предвидеть! — попытался оправдаться Перси. — Я не провидец. И я не избранный, я просто…       — Вот именно! — срывающимся голосом прокричала Памела. — Ты просто жалкий зубрила с маниакальным рвением к учебе. Это из-за тебя она тогда пошла в библиотеку.       И это тоже было правдой. В то утро Пенелопа хотела после завтрака сразу пойти на поле, но именно Перси настоял на подготовке к тесту.       Перси молчал. У него не было больше аргументов в свою защиту. Да и был ли смысл что-то добавлять? Раскрасневшаяся от гнева Памела уже приготовилась к следующему раунду нападок на Перси. Он посмотрел на Хелен в ожидании поддержки, но та не сказала ни слова, бледная и растерянная. Развернувшись, Перси быстрым шагом направился к лестнице и после головокружительно стремительного спуска в вестибюль распахнул парадные двери и выбежал во двор.       Яркое солнце слепило глаза, заставляя Перси щуриться. Ему хотелось спрятаться, забиться в какую-нибудь раковину, чтобы никого не видеть. Всего за несколько секунд он пересек поляну, минуя путающихся под ногами первокурсников, и уже собирался спуститься по направлению к опушке леса, как услышал добродушный голос Помоны Спраут:       — Куда вы так торопитесь, мистер Уизли?       Перси остановился, как вкопанный. Сердце испуганно ухало в груди, но он заставил себя медленно развернуться лицом к профессору и даже изобразить подобие улыбки.       — Добрый день, мадам Спраут, — произнес он, подняв глаза на декана. Сказав это, он с удивлением обнаружил, что его голос прозвучал как обычно, хотя внутри полыхал пожар из обиды на Памелу, острой тоски по Пенни, жгучей ненависти к себе и всепоглощающего желания кого-нибудь ударить. — Профессор Кеттлберн (1) доверил мне покормить Лобалугов (2), которых он выращивает по просьбе профессора Снейпа.       — В самом деле? — Помона Спраут смерила Перси изумленным взглядом.       — Закончился яд лобалуга, — не моргнув, ответил Перси. Его руки слегка дрожали, и он сунул их в карманы брюк.       — Ну, если так, то идите, конечно, — согласилась она.       Перси кивнул и продолжил путь, одновременно испытывая облегчение, что его не заставили вернуться назад в замок, и сгорая со стыда из-за своей лжи. Помона Спраут верила ему, потому что он был у нее на хорошем счету, а он только что так нагло и беззастенчиво соврал ей прямо в лицо. К кому-нибудь другому она точно отнеслась бы с большим подозрением. Перси наглым образом воспользовался ее доверием. Как теперь он будет смотреть профессору в глаза? Он все портит, всех разочаровывает, всех подводит. Он не помнил, когда чувствовал себя хуже и несчастнее, чем сейчас.       Перси все шел и шел вперед, не особенно разбирая дорогу, и сам не заметил, как оказался у входа в Запретный лес. Раньше он уже был здесь, когда делал дневник наблюдения за клаббертом (3) на четвертом курсе. А еще на пятом году обучения, когда они всем курсом ночью собирали заунывник (4) вместе с преподавателем Гербологии. Но никогда Перси не заходил в лес глубоко. Он слышал, что там водятся разные опасные твари. Ведь туда же не просто так нельзя ходить, не зря же лес называется «Запретным». А в прошлом году даже один из учителей свихнулся и практиковал там черную магию, убивая невинных единорогов. Но какого тролля Перси должен чего-то пугаться, будучи шестикурсником? Темных магов бояться — аврором не стать.       Перси двинулся напролом, отмахиваясь от колючих веток, царапающих шею. Постепенно вокруг становилось все сумрачнее. Хотя было не так уж и поздно, но тяжелые кроны деревьев, сомкнувшиеся над головой Перси, плохо пропускали солнечные лучи. Даже тропинка, по которой он брел, поросла бурьяном, и вскоре скрылась среди травы. Здесь было очень много зелени, целые заросли. Перси попытался достать волшебную палочку из кармана, чтобы освободить себе путь, но руки его не слушались и палочка выпала на землю. Это уже было последней каплей.       — Да раздери меня гиппогриф! — в сердцах выругался Перси. Схватив первую попавшуюся лежащую на земле огромную палку, он принялся что есть мочи лупить траву. Он давно не чувствовал такой злости, такой беспросветной горечи. Хотелось завыть, порвать что-нибудь. Клочья травы летели в разные стороны. Кто это чудовище, посмевшее обидеть Пенни? Кто мог причинить ей вред? Такой милой, замечательной, доброй? Она никому не делала зла! От этой несправедливости хотелось крушить все вокруг. Трухлявый пень от удара развалился на две части, засыпав мох у его подножия гнилыми щепками.       — А-а-а! — закричал Перси, вкладывая в силу удара весь свой накопившийся гнев. Где-то вдалеке с ветки вспорхнула птица, огласив окрестности громким карканьем. После очередного хлесткого удара палка, которую Перси держал в руках, треснула, и ее нижняя часть отвалилась. Он бросил обрубок палки рядом и присел на поваленное дерево. Теперь ничто не нарушало безмолвия леса, кроме зловещего завывания ветра и тяжелого дыхания Перси. А если прислушаться, то можно было услышать звонкий перелив воды бьющего где-то из-под камней ручья. Перси остался наедине с лесом, но вдруг обнаружил, что тишина, которой он так жаждал, постепенно становилась напряженной. Обитатели леса не любят, когда нарушают их покой. Приглядевшись, в ветвях деревьев Перси заметил сотни маленьких глазок, не сводящих взгляда с незваного гостя.       — Это нехорошо, — отметил Перси, шепча себе под нос. Он пошарил в кармане в поисках волшебной палочки, но ее там не было. К счастью, он тут же вспомнил, что выронил ее здесь. Медленно опустившись на землю, он принялся шарить руками в траве, одновременно не выпуская из виду наблюдателей. И к своему ужасу обнаружил, что они даже не моргают. Какие особи никогда не моргают? И почему они могут не моргать? Может, у них нет век? Точно… А у кого нет век? Конечно же, у пауков. От этой мысли Перси передернуло. Нащупав палочку, он медленно выпрямился. Паучьи глаза, словно россыпь созвездий, все еще мерцали в темноте. Пожалуй, самое время было откланяться, предоставив членистоногих самим себе. Но только вот, в какую сторону идти? Осмотревшись по сторонам, Перси понял, что не знает...       Он стоял в чаще леса, кишащей пауками, и не знал, куда идти. Интересно, уже пора паниковать или еще нет? Перси призвал себя думать головой. Было сложно сконцентрироваться, в памяти всплывало совсем не то, что было нужно. Во рту пересохло. Но Перси усилием воли заставил себя собраться. Итак, лес находится на северо-востоке от замка. Значит, идти нужно в юго-западном направлении. Заклинание компаса!       Положив волшебную палочку на ладонь, Перси применил нужное заклинание. Палочка сделала один оборот и замерла, указывая направо, на помятую траву между двумя толстыми елями. Осторожным шагом Перси двинулся в ту сторону, но вдруг почувствовал, как что-то ползет по его уху.       — А-а-а! — вновь завопил Перси, смахивая паука, и едва не сбросив вместе с ним свои же очки. От страха и отвращения он перешел на бег, не обращая внимания на то, что ветви царапают его руки. Голодные и колючие сучья будто сами тянулись к нему, словно хотели поймать и оставить его в Запретном лесу навсегда. Выйдя на небольшой просвет, где между деревьями виднелся кусочек темнеющего неба, Перси снова воспользовался заклинанием компаса.       Перси не мог сказать, сколько времени он блуждал по Запретному лесу, но был безмерно счастлив, когда, наконец, вышел на опушку. Перед ним возвышался замок, и он никогда не думал, что эта обыденная картина способна вызвать в нем такие эмоции. Чтобы он еще раз пошел в эту чащу добровольно? О чем он только думал? Да и откуда вдруг взялось такое множество пауков? Раньше их столько не было. Наверное, Хагрид их чем-то травил, когда был здесь. Но теперь его арестовали, и пауки расплодились. Мерзость. В десятый раз отряхнувшись и смахнув с плеча несуществующих паучат, Уизли поплелся в школу.       После лесного приключения Перси почувствовал себя совершенно разбитым и выбившимся из сил. Ноги болели, руки саднило от царапин, оставленных острыми ветками. В гриффиндорской гостиной никого не было и, бросив взгляд на часы, Перси обнаружил, что уже очень поздно, он пропустил ужин, и все ученики уже давно были в постелях. Стараясь не издать ни малейшего скрипа, он поднялся по лестнице, ведущей к спальням юношей. Но из-под двери комнаты, которую он делил со своими соседями, лился тусклый свет. Приоткрыв ее, он понял, что ему не удастся пройти незамеченным. Это было очень странно, но в такой поздний час никто еще не спал. Едва Перси переступил порог комнаты, он наткнулся на Райана Генри и Питера Джонса, заговоривших наперебой:       — Вот он. Вернулся!       — Ну, слава Мерлину!       Поднявшись с кровати, Орсайно Трастон зажег яркий свет, так что Перси пришлось прикрыть глаза ладонью.       — Ты нас напугал до чертиков! Мы уже собирались идти к МакГонагалл, — раздался возмущенный голос подошедшего Оливера Вуда.       Соседи по комнате обступили его. Они выглядели взволнованными, как будто беспокоились о нем.       — Но вы ведь этого не сделали, — заметил Уизли, отняв руку от глаз, которые, наконец, привыкли к освещению.       — Конечно, ты лучше знаешь, Перси. Не сделали, — пожал плечами Орсайно. — Кстати, жуткая царапина на лице, — скривившись, добавил он. — Сейчас поищу рябиновый отвар (5). — Наклонившись, Трастон принялся копаться в своем сундуке.       — Ты что это, дрожишь? — удивился Райан. — Вот, садись, возьми мой плед.       Перси сел на кровать и почувствовал, как что-то теплое и мягкое опустилось на его плечи. Ухватившись за края пледа, он потянул их на себя, закутываясь поплотнее. Плед был необычайно пушистым, словно маленькое уютное облако.       — Да так… немного замерз, — пояснил Перси.       — Ничего себе — немного замерз! Парни, да у него зуб на зуб не попадает. Ему не рябиновый отвар нужен, а что покрепче, — заметил Питер.       — Покрепче тебе даже в Хогсмиде не нальют, — шутя, поддел его Оливер. — Но и мы кое-что можем.       Вынув палочку, Вуд зажег огонь в одном из своих старых котлов.       — Грейся, давай, — сказал он, хлопнув Перси по плечу.       Уизли не спорил. Он просто сидел, глядя, как алые языки пламени танцуют на стенках котла, и думал о том, почему его соседи больше на него не злятся? Ведь в последнее время он был по-настоящему невыносим. А они не просто ждали его и не ложились спать, но и даже сейчас не собирались расходиться. Они расселись вокруг котла, не задавая ему лишних вопросов, болтая о каких-то пустяках. Об ужине в Большом зале, об уроках и несостоявшемся квиддичном турнире. Трастон дал ему пузырек с рябиновым отваром, и Перси пригубил, сделав глоток.       — Ребят… — позвал Перси, потерев переносицу.       — Чего?       — А? — Четыре пары глаз уставились на него. Но совсем не как те кровожадные пауки в лесу. Соседи, с которыми он прожил в одной комнате целых шесть лет, вовсе и не думали ненавидеть его, как он раньше думал. Они были такими разными, каждый со своими интересами и мечтами, но их всех объединяло одно — эта маленькая спальня с пятью кроватями и один на всех отрезок жизни со всеми радостями и печалями, который никогда не повторится. И Перси хотел бы запомнить это время именно таким, каким оно было в это мгновение.       — Ребят, — такие слова ему приходилось произносить нечасто, а потому они давались тяжело. — Простите меня за то, что я вел себя отвратительно, — сказал Перси.       — Да ладно, — криво улыбнувшись, махнул рукой Генри.       — Ерунда, — поддержал его Джонс.       — С кем не бывает, — согласился Трастон.       — Не бери в голову, — улыбнулся Вуд.