* * *
Спустя этот месяц и ещё пару дней ожидания, или вестей от полковника, у Темы внутри проснулось что-то похожее на волнение. До такого раздолбая, как он, иногда тоже доходили такие элементарные вещи, как, например, чувство страха. Страха потерять единственного человека, которому, по сути, ты нужен. И который нужен тебе. Да, Лебедев часто срывался на Артёма, орал благим матом, чтобы он вышвыривался из квартиры и духу его больше не было, но через полчаса уже готовил обоим холостяцкий обед. Очень вовремя включив телевизор, Тема узнал от диктора о том, что полковник вооружённых сил России сейчас находится в больнице. Состояние неизвестно. Тема подорвался как по команде, даже не выключая телевизор, и рванул в управление ВС. А вернее, на КПП. Там он орал что-то нечленораздельное в лицо молодому солдатику, который просил успокоиться и объяснить все нормально, ведь из всего, что орал незнакомец он понял только то, что ищут его начальника, но Дятлов не мог говорить спокойнее. Сейчас он слишком волновался о том, что может потерять полковника и остаться в полном одиночестве. Наконец ему сказали в какой больнице Валентин и доставили туда же. В больничной палате стоит гробовая тишина. Только сбивчивое и немного хриплое дыхание полковника нарушает её. Запыхавшийся Тема сидит на стуле рядом с койкой, сжимая кулаки до такой степени, что костяшки белели под стать лицу хозяина, а вены начинали вздуваться. — Валентин Юрьевич, не можете Вы так сдохнуть, оставив меня. Я зря Вас выводил из себя что ли все это время? А ну, блять, просыпайтесь, — Но даже если бы Лебедев был в сознании, то все равно не слышал бы отчаянных призывов бывшего парня своей дочери. Ведь из-за взрывной волны, под которой лег мужчина в первом расчете, его контузило и лопнули барабанные перепонки. Теперь никаких издевок от парня он слышать не будет. Ровно, как и ничего вокруг.* * *
Ночью, когда Тема уже уснул, опустив голову и сложив руки на груди, полковник тихо пришёл себя, а из груди вырвался болезненный стон, от которого парень подскочил на стуле, сразу бросаясь к мужчине. Тот не слышал обеспокоенных восклицаний Артёма, лишь видел губы. Дрожащие, бледные, искусанные от нервов в кровь и сейчас постоянно что-то шепчущие. В ушах звенит, раскалывается голова. От этого Лебедеву не хватает сил удержаться в сознании и он снова проваливается в темноту, как бы не старался сфокусироваться на русоволосом чуде.* * *
Дятлов теперь практически перестал спать, каждый раз ловя себя на мысли, что полковник ему…дорог? В те моменты, когда последний приходил в себя, парень только и делал, что всматривался в темные глаза цвета горячего шоколада с оттенком цвета вишни. Они были поразительно строгими, редко увидишь это сочетание строгости и холода, который буквально мог сковать движения, как будто во время кошмара. По сути, сейчас и происходил этот самый страшный сон, который хочется забыть как можно скорее. Вот и Тема отказывался верить в то, что теперь Лебедев лишен слуха навсегда. Раз десять он спрашивал у врачей точно ли мужчина не сможет больше слышать никогда, на что получал лишь цоканья и раздраженное «Точно-точно». Вся эта атмосфера давила на Дятлова, ему хотелось уже повеситься на шнуре от капельницы, но он не мог. Особенно, когда Валентин начал просыпаться по ночам в холодном поту и тяжело дыша. Парню приходилось играть роль мамы, которая будет утешать ребенка. Хороший такой ребенок, которому уже 60 скоро. На психологов, которых направляли к служаке, Валентин даже не смотрел, отказываясь контактировать с кем-либо, кроме Дятлова. Все же этот парнишка был напоминанием о дочери, тем, кого Юля слушала и считала ближе и роднее, чем Валентина. Отец был для неё чем-то вроде того, чья задача заключалась только в оплате её жизни и предоставлении бесплатной комнаты в квартире. За отца он не считался никогда. Особенно после смерти жены Лебедева. Дочь не простила полковнику то, что не пускал к ней в комнату, когда женщина умирала. А ведь мужчина просто не хотел травмировать ребенка таким зрелищем. Вот и теперь, когда полковник вооруженных сил успокоился в очередной раз, Тема накрывает его одеялом и выходит в коридор больницы, ища взглядом место, где можно покурить, но отовсюду его выпроваживают и отправляют на улицу. Холодный ночной воздух сразу обдает Дятлова, как только тот выходит из дверей больницы. Такой же холодный, будто взгляд Валентина. Подняв взгляд на окна палаты мужчины, которые он уже знал как свои пять пальцев, парень постепенно перевел взгляд на черно-синее небо. На нем, словно бледно-молочные разводы, иногда появлялись небольшие облака. Как оторванные кусочки ваты, такие же мягкие и объемные, но на самом деле это просто куски мокрого тумана. Выдыхая сигаретный дым, который также походил на молочные разводы, Тема стал задумываться о том, на какой планете сейчас дочь Лебедева, как ей живется. Может, её там уже разобрали на органы, этот вариант, кстати, Дятлову нравился больше всего. Он ненавидел её за предательство. Ладно за себя, парень стерпит, проглотит. Но вот предательство собственного отца для него было, наверное, самым подлым и страшным. В который раз рыжеволосый шипел, подобно змее, проклятия куда-то в небо, специально выбирая безлюдные переулки, где его не примут за сумасшедшего и не сдадут в дурку. Из раздумий Дятлова вырвало то, что пальцы обожгла сигарета, вернее, окурок. Матернувшись и выкидывая остаток сигареты в урну, парень возвращается в палату к Лебедеву, который сидит в углу кровати в обнимку с подушкой, тем самым полностью руша свой образ каменного и непробиваемого полковника вооруженных сил. Сначала Тема пытается сообразить, что вообще происходит и не ошибся ли он палатой, ведь полковник даже моргнуть лишний раз себе не позволял, а тут такое. Этот процесс, пока парень загружался, занял около двух минут, а после парнишка перепуганной ланью сразу подскочил к кровати, протянув руку к мужчине. Он совсем не был похож на самого себя. Будто запуганный, загнанный в угол зверёк. Лебедев сжался в клубок, оттолкнув руку Дятлова, и опустил взгляд карих глаз. А когда-то они прожигали бесстыдника с такой ненавистью, что хоть беги и никогда не попадайся на глаза. Парень хотел сказать, что не хочет сделать плохого, но одумался. Полковник-то не слышит. Тут он заметил на тумбочке квадратик бумаги, оставленной врачом, и маленький, почти сточенный карандашик. Уже через секунду Тема выводил на белом листочке своим кривоватым почерком одну лишь фразу «Валентин Юрьевич, я рядом». Буквы неровные, одна меньше, другая больше, третья вообще не так написана. Неудивительно, когда руки трясутся как при паркинсоне. Валентин поднимает голову, хмурясь читает предъявленную ему писанину и неуверенно кивает. Он почему-то верит этому мальчишке, по крайней мере, хочет верить.* * *
Артему дают рекомендации по поводу здоровья Лебедева. Выслушав все это, парень кивает и идет на выход, дождавшись полковника. Всю дорогу до дома оба молчат, потому что и смысла-то разговаривать нет, потому как из всех событий выше мы знаем, что полковник армии России не слышит ровным счетом ничего. Дома их встречает Чару, радостно виляя хвостом и по привычке садясь возле ног хозяина, но не почувствовав на своей голове теплой ладони тут же ложится и скулит. Тема жалобно смотрит на собаку и садится перед ней на корточки. — Все хорошо, Чару. Я что-нибудь придумаю, — Парень взял морду собаки в руки и чмокнул её, зная, что она все понимает и с ней нужно разговаривать. Но полковника догонять тоже нужно, пока этот потрепанный жизнью и Темой вояка из окна не вышел, поэтому голубоглазый потрепал собачку по холке и побежал к Лебедеву, обнимая его со спины. Валентин вздрагивает от неожиданности, но тут же выдыхает, понимая, что кроме рыжего идиота тут никого быть не может. Ну если только его собака не научилась становиться человеком. Надо было срочно придумывать то, как общаться. Блокнотов не напасешься, да и писать быстро не всегда удобно. К тому же, Дятлов обычно пишет как врач левой задней ногой, поэтому мужчине эти иероглифы разбирать очень не хотелось, он полковник армии Российской Федерации, а не египтолог.