Детка

      — Ты очаровательна, детка, — Тога вытирает губы тыльной стороной ладони и смачно облизывается.       У Урараки Очако розовые трусики – как банально – и лицо тонет в красном неоновом свете женского туалета. Ей нравится, как она смотрит на неё с отвращением и мокротой оргазма во взгляде. Такая уязвлённая, что хочется издевательски похлопать по её пухлой щечке.       Ну, извини, что сейчас тебя не трахнул ртом какой-нибудь твой добродетельный одноклассник.       В кабинке пахнет мочой, рвотой, алкоголем, не хватает только крови, и Химико с удовольствием пустила бы её Урараке, только та перестает дышать так тяжело, хватается за её плечи и тянет на себя.       Она никогда не целует Тогу. Этого и не надо, их параллельные прямые соприкасаются только в душных клубах и на рейвах в ломанных битах громкой электронной музыки, от которой закладывает уши. Химико радуется, потому что может не слушать все желчные комментарии Очако по поводу её наряда, вечных острых ножиков, спрятанных по всему телу.       Однажды она сказала ей, что Тога может пронести их и в своей прямой кишке.       Химико улыбнулась и выпила три шота подряд, чтобы не пугать глупышку.       Урарака не прикасается к её губам, это личное табу этой добренькой девки, будто от этого её моральный облик не падает так низко – она облизывает ей шею, прикусывая кожу до небольших ранок, и Тога подается бедрами вперёд. Потому что внутри всё визжит, визжит, визжит от возбуждения, и кажется, если это вырвется, то перекроет всю ту же ужасную музыку из зала.       Диджей лажает, водка бродит в желудке, а Очако уже прижимает её лицом к стенке туалетной кабинки, развернув к себе спиной. Воздух холодной дрожью опаляет ягодицы Химико, как и влажный потный шлепок Урараки. Жадно впивается пальцами и проминает кожу, едва касаясь набухших половых губ, и Тога подается и трётся.       Один на один, несовершеннолетние, с буйством пубертатных противоречий в голове.       — Давай, выеби меня, а потом отмывайся у себя в душе, размазывая сопли по лицу от того, что мой язык побывал у тебя внутри, — Химико кидается словами и не думает, потому что злить миленькую дурочку Очако так здорово.       Бегает в розовом костюмчике с колпаком на голове, а потом блюет по углам или рыдает, когда кто-то из её друзей чуть ли не помирает. Ей так хочется швырнуть в лицо этой «Уравити» то, как она видит её. Чтобы та задохнулась от мерзости и забавности.       Посмотри, проглоти и не сплевывай.       Пальцы Урараки входят грубо, Тога полусухая, поэтому злится шипением и оскалом.       — Ещё раз так сделаешь, и я вскрою твой живот, чтобы посмотреть – правда ли ты бабочками срёшь.       Конечно же, там обычное дерьмо. Такое же, в котором обе тонут сейчас.       Очако трахает её пальцами резко и грубо.       Перед глазами у Химико так потрясающе кроваво, тень отливает густой ржавчиной, багрянцем, только нос забит запахом Урараки – замусоленные денежные купюры, кажется, касаются её лица и шуршат под ногами.       Тога кончает, вгрызается в собственную ладонь и оглядывается на Очако.       У неё слегка течёт тушь, и плывет помада. Свою Тога оставила на клиторе Урараки, и даже немного жалеет. Всё-таки лимитированная коллекция.       Она знает, какой у неё сейчас взгляд: самодовольный, с бликами психоза и помешательства.       Будничный, в общем. И Очако это знает, поэтому отстраняется и опирается на противоположную стенку. Они могут вечность так смотреть друг на друга: Тога покусывает онемевшие от улыбки губы.       — Я убью тебя, выжму всю твою кровь и буду с Деку, — Химико смеется, подкрашивая губы и замечая, как дергается Урарака от этого. Давно должна была к этому привыкнуть. Они не закадычные подружайки, просто исключение из обычного сценария про героев и злодеев. Переманивать на свою сторону не входит в их планы, потому что Тога любит убивать, а Очако деньги.       А на стороне добра платят больше.       Химико уверена, что остальное, почёт, уважение и любовь народа, Уравити не всралось.       Переведите деньги на счет, выпишите чек и идите нахуй.       И это гниёт в ней, Тога чувствует это вместе с запахом купюр, и слизывает с пальцев соль и пьёт текилу.       Лайм находится у Очако во рту. Но она забирает его пальцами, ведь это нерушимое ебанное правило. Не целоваться. Вот, и подавись им, добрая девочка.       Смех вклинивается в ритм техно, их тела сталкиваются в сумбурном танце, всё кружит – истерика рвет легкие, и Химико продолжает вливать в себя алкоголь.       — За твоё здоровье, детка!       (желаю тебе поскорее сдохнуть от моего ножа)