Ледяное сердце

ЧАСТЬ.1. В этом году зима было особенно холодной. Снега выпало очень много. Дети, подростки, а иногда и сами взрослые резвились и играли в снежки, падали в сугробы, лепили снежных баб и просто веселились, не замечая мороза, что колит щёки. Снег шёл крупными хлопьями и покрывал голые деревья собой. Это выглядело очень красиво! А ещё был лёд…. Вот, что я так не люблю так это лёд, особенно, если приходится идти домой поздно вечером. Несколько раз уже так упал. Но бродить по городу я любил всегда. Это и успокаивало и давало возможность созерцать невероятные красоты, вдохновляться природой и таким волшебным городом, каким бывает Токио только зимой. Ах, да забыл сказать, меня зовут Такахаси Мисаки, я студент последнего курса экономического университета. Домой совсем не хочется ни смотря на то, что там меня должен ждать Усаги, которого я очень сильно лю…б…л……………ю…. Фух, признался! С некоторых пор я стал ощущать очень странное чувство похожее на стыд. Да нет, это он и есть – СТЫД! А все, потому что несколько дней назад Усаги-сан ждал очередного моего признания, но я не смог сказать, плюс ещё и нагрубил ему. Ну почему я такой …***? Сейчас то я мысленно признался и то полноценно слово сказать, точнее, подумать не смог. Надо как-то выразить свои чувства, чтобы он понял. Всё-таки Усаги-сан очень ревнив, и если ему не показывать свою взаимность, он начинает сразу же искать каких-то несуществующих противников, вечно пытается влезть в мою студенческую жизнь или рассорить с друзьями, которых и так, в общем-то, немного. Но сердиться долго я на него не могу, потому что понимаю его чувства, я до сих пор ревную, когда к нему липнет Исака-сан или кто-нибудь из знаменитостей, с которыми ему часто приходиться видеться по работе, особенно если это шикарные женщины, хотя тут-то повода для ревности даже быть не может. Через 20 минут я уже был дома. В голову так ничего и не пришло. Не знаю.… Что бы такого сделать, чтобы показать свои чувства? - Я дома. – Сказал пустоте. В гостиной свет был выключен, а на входе обувь Усаги-сана отсутствовала, значит, он опять сегодня придет поздно. В последнее время он стал меня избегать и приходить очень поздно. Но я всё равно жду до самой ночи, готовлю все, что любит Усаги-сан и надеюсь, что он все-таки придет вовремя, и мы покушаем вместе, как и договаривались. Я включил свет и сел рядом с Судзуки-саном. Настроение было на нуле. Устало откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Спать не хотелось, ещё было только 21:00, есть тоже. На душе гадко и больно, не за себя, а за Усаги-сана. Я так хочу сказать…. Хочу увидеть его теплый фиалковый взгляд, счастливую улыбку от моих слов. Я помню тот первый раз признания, на колесе обозрения, помню, как он был счастлив, что даже не начинал приставать или обниматься, что меня тогда так сильно удивило. Он оказался очень ранимым человеком. А ведь Усаги-сан постоянно проявляет свою привязанность и любовь не только словами, но и своим творчеством. Чего стоят его извращённые книжонки. Пусть они мне и не нравятся, но Усаги даже в них вкладывает свои чувства. Про обычные книги, которые он пишет, не связанные с его гомо-увлечением, я вообще молчу. Значит, мне, наверное, тоже стоит это показать с помощью какого-то творчества, но… я ведь кроме готовки и уборки более ничего и не умею…. Хотя…. Помнится давно ещё в детстве, когда родители были живы, мы всей семьёй ходили в новый год на фестиваль ледяных фигур. Была такая же зима как сейчас, и снега было ОЧЕНЬ много! Я гулял среди ледяных фигур и был просто поражен красотой этих творений. Каждая фигура отображала свои значения. Были герои японских мифов и легенд, прекрасные ледяные девы, хрустальные на вид драконы, букеты цветов, животные, мультяшные герои, чего только там не было. Но самое главное в этих прекрасных произведениях было то, что они были сделаны до мельчайших деталей. Каждый цветочек был сделан по-разному, отличаясь от других. Было видно, что мастер высекал каждую деталь любовно и как будто ощущал связь со льдом, будто они были единым целым. Проходя мимо фигур из японских легенд, я представлял себе историю этих героев, и у меня получалось, потому что в них была вложена жизнь и чувства мастера, было ощущение, будто это он рассказывает их, только посредством высечения изо льда. Смотрелось это просто сказочно! После прогулки я ещё долго не мог уснуть, потому что был под впечатлением. И на следующий день я попросил родителей найти автора работ, чтобы я смог попроситься к нему в ученики. Родители отказывались и не хотели, чтобы я учился резьбе по льду из-за того, что мог пораниться, но брат, увидев, что я расстроился, втайне от родителей пока те были на работе, отвёл меня к нему. Мастером оказался седой старичок с усами и бородкой и очень теплым взглядом. Несмотря на старость, в его глазах была видна молодость и жажда жизни, а самое главное любовь к своему делу. Дед, его, кстати, звали Кабаяси Изао, сразу понял с какой целью к нему мы пришли и долго не шёл на уговоры. Он, как и мои родители был уверен, что я ещё слишком маленький, а тут нужно работать с острыми предметами. В общем, я уже и не надеялся на удачу, но брат каким-то чудом всё-таки смог уговорить позаниматься со мной. И вот через неделю я втайне от родителей начал ходить на занятия к Кабаяси-сенсею. Естественно с самого начала никто не собирался меня обучать сразу же резке по льду. В конце концов, у меня ещё даже руки были не натренированы, а тут нужна сила и твёрдость. Нет, наши занятия проходили чисто теоретическими и иногда выходили на улицу и практиковались на снегу. Мы делали снежные фигуры и исправляли недочеты руками. Так вот и проходили мои обучения, а потом случилась авария…. И я перестал ходить. Брат рассказывал, что мастер несколько раз звонил и спрашивал, что случилось, и почему я перестал ходить. В такие моменты я уходил из комнаты, потому что не хотел ничего слышать. Ну, а в 14 лет я снова нашел его и опять попросился, потому что мне нужна было отдушина. Братик трудился день и ночь, а я не мог смотреть на то, как он из-за меня взваливает на себя все более сложные и невыполнимые задачи, работает чуть ли не до седьмого пота и все из-за меня… Меня убивала его виноватая улыбка, лучше бы он меня ненавидел... Но он лишь винил себя, что не может прокормить нашу небольшую семью, что не может купить мне лишнюю игрушку или просто чем-нибудь порадовать. Я хотел пойти работать, ведь с 14 уже было можно найти подработку, но Такахиро мне запретил, потому что беспокоился. Тогда-то я и вспомнил про мастера резьбы. Я хотел порадовать брата, а ему очень нравились небольшие ещё только снежные поделки, что я делал в детстве. Я отдавался учёбе абсолютно весь. Мне нравилось работать со льдом, а когда из него что-то выходило, то меня просто накрывало от удовольствия, радости и понимания, что я все-таки чего-то да могу. Что моя маленькая мечта из детства все же немножко, но приближается к своему исполнению. В 17 лет я уже смог практически как Кабаяси-сенсей резать детальные скульптуры из снега и льда. Но мне не всегда хватало того вдохновения, какое было у мастера. Я не был влюблен в лёд, как он и жизни в моих произведениях не всегда хватало. Я это признавал, хотя сенсей старался не ранить меня, пытался сгладить углы в своих фразах и выражениях, но я все понимал и не обижался. Единственная работа, которую он признал «ожившей» это была скульптура, посвящённая родителям, её я сделал прямо на кладбище. Она была небольшая, но очень детальная. Это был маленький пегас, поднимающий крылья в небо. Не знаю, почему я его сделал. Наверное, потому, что это сказочное красивое животное с крыльями и именно он так понравилась на фестивале льда моим родителям. Во второй раз мою «живую» фигуру увидел брат, ему я подарил на день рождения небольшого феникса во дворе. Это было ещё до того знаменательного появления Усаги-сана в нашем доме. В этот день я впервые видел слезы брата. Правда, он даже на кладбище не плакал, а тут заплакал. И улыбнулся такой счастливой улыбкой, что я сам после этого разревелся. А потом появился Усаги-сан и моё поступление в университет. С тех пор я просто оставил и забыл про своё небольшое увлечение. Вообще, после гибели родителей я сразу же для себя решил, что поступлю в этот университет, поскольку брат не смог исполнить свою мечту, а я ведь видел, как он хотел стать экономистом, как любил считать и разбираться во всех этих экономических тонкостях. Мне просто показалось, что это несправедливо, что братик так и не достиг своей цели, поэтому я решил, что так смогу отплатить Такахиро за все, что он для меня сделал, исполнив его желание. Естественно в экономике я ничего не понимал и брат решил, что, если уж я решил туда поступать, то обязательно должен подтянуть свои результаты. Так мы и познакомились с моим репетитором. Им оказался самый верный и лучший друг Такахиро – Усами Акихико. Должен сказать, что, даже проучившись там 3 года, я не до конца могу понять любимый предмет брата. Но так нужно и я буду стараться. А сейчас стоит подумать над сюрпризом Усаги-сану. Не зря же я вспомнил про своё маленькое увлечение. Я сделаю ему такую скульптуру, увидев которую он перестанет во мне сомневаться, я вложу в неё всю душу и любовь к Усаги-сану! Да, так я и сделаю! Так я и уснул на диване, преисполненный чувством уверенности и твёрдости своих намерений, а проснулся уже в своё постели, отдохнувший и выспавшийся. Усаги-сан меня перенёс… Быстро вскочив с кровати, я побежал в комнату к Усаги-сану. Знаю, что он может сейчас спать и его лучше не будить, но я должен увидеть. Тихонечко открыв дверь в спальню моего…кхм…любовника (Блин смущает то как, но нужно привыкать, чтобы не расстраивать Усаги-сана.), я пробрался в комнату и стал вглядываться в силуэт на кровати. К большому сожалению, в постели были только медведи. Неужели он уже ушел? Или может не приходил вовсе? Хотя, он перенёс меня ночью в комнату, значит все-таки пришел вчера. Спустился вниз, чтобы посмотреть, нет ли там Усаги-сана. В гостиной было пусто. Я начал сильно волноваться за него. Неужели он так сильно на меня обиделся…. Быстро позавтракав, я побежал в университет. Вообще-то у нас уже с завтрашнего дня выходные дни в честь нового года. Думаю я смогу потерпеть пару часов до окончания пар и сделать для Усаги-сана подарок. Раз он меня избегает, то я не стану за ним гонятся, а просто сделаю недалеко от дома сюрприз, когда вернётся, сам все увидит и поймёт. На парах я был рассеял и меня постоянно толкал Суми-семпай. Я всё думал, что бы такое сделать для Усаги-сана. Единственное, что приходило в голову - это гигантский медведь. Ну, что ещё может понравиться ему? Пока размышлял, не заметил, как подобрался преподаватель литературы и вдруг резко прямо мне в лоб врезался кусок мела. И началось…. Хироки Камидзё – так зовут нашего преподавателя японской литературы, а ещё он сущий демон. Постоянно кидается чем-нибудь в студентов без разбора. Но мне попадает почему-то больше всех. Он ещё долго распинался по поводу моей бестолковости и что мне не места в этом университете и вообще на его факультете. Собственно, я это не раз уже слышал, так что не особо расстроился и не обиделся. После пар, я медленно брёл по улице и присматривался, где больше всего выпал снег, чтобы потом из него сделать лёд. К большому сожалению, большой кусок льда стоит довольно дорого, а у меня ещё нет зарплаты, я хоть и подрабатываю время от времени в Марукава, но мне не так уж и много платят, пока что. Я бы мог, конечно, заказать небольшой кусочек, но мне хочется, чтобы он заметил мой подарок. Я буду делать его все выходные до самого нового года, чтобы в праздник показать Усаги-сану. Мне кажется, это будет хорошим сюрпризом. А пока нужно заготовить лёд. Слава Кану, снега очень много в этом году. По пути зашёл в магазин купил продуктов, надеюсь, сегодня мы всё же увидимся… ЧАСТ.2. Целую неделю я готовил лёд. Такая работа меня отвлекала от депрессивных мыслей, ведь с Усаги-саном мы так и не поговорили. В тот последний день перед каникулами я все же смог дождаться Усаги-сана, но он меня упорно весь день игнорировал. Нет, он со мной традиционно конечно поел, но потом просто без эмоционально поблагодарил и ушел на верх. Такое ощущение, будто мы резко стали просто сожителями, незнакомыми и ничего незначащими друг другу. Даже когда мы не были любовниками, он был более эмоционален, проявлял свои чувства, даже если они и были порой негативные. Но не был так холоден никогда. Сейчас я его просто не узнаю, и ведь он даже не дает шанса мне извиниться, всегда уходит, прежде чем я что-либо скажу или перебивает с полуслова, находит какие-то надуманные предлоги, якобы ему нужно работать, хотя ещё за день до этого я узнал от Айкавы, что Усаги-сан всё закончил. Чем он там занимается в своей комнате, я не знаю. Двадцать седьмого я закончил готовить материал, из которого буду делать подарок. Льда наморозил я достаточно, специально набирал снег в нескольких ведрах, поливал водой, чтобы размочить и оставлял во дворе на холоде. Уже на следующий день был лёд. Потом я его очищал и убирал все шероховатости и бугры, чтобы лёд был гладкий, и с ним было приятно работать. Двадцать девятого декабря я приступил к резке фигуры. Сначала мне казалось, что лучшей идеей было вырезать медведя, похожего на Судзуке-сана, но потом я эту идею отбросил. Я решил, что нужно сделать, что то более значимое для него… нет,…для нас. Я не сразу понял, что надо показать своим творением, пока не увидел во время уборки в комнате Великого и Божественного простую фотографию в деревянной рамочке. На ней были изображены мы на свидании. Действительно, тогда я сделал очень много фотографий. На этой фотографии Усаги-сан был счастлив и даже улыбался, но это улыбка была предназначена не фотографу, а мне. Как же давно это было… После увиденного снимка меня как будто осенило, я знал, что нужно делать, я видел все до мельчайших штрихов, каждую деталь, как будто ледяная скульптура стоит передо мной. И меня накрыло таким сильным желанием сделать увиденный мираж, чтобы успеть пока морок не расселся. Я почувствовал прилив сил и жажду творить. Все мои мысли были только о Усаги, он вдохновлял меня на самые прекрасные, сказочные, самые красивые и достойные его шедевры. И я понял, что такое вкладывать в свои произведения жизнь. Такого чувства у меня ещё никогда не было, и я был счастлив узнать каково, чувствовать связь со своими произведениями, вкладывать свою душу полностью и без остатка, посвящать только одному человеку все, что есть у себя. Прямо под окнами комнаты Усаги-сана, я стал медленно и кропотливо вытачивать изо льда две фигуры. Это было два человека, один был выше и шире в плечах, второй ниже ростом и более худой. Парень, что был ниже стоял напротив другого высокого парня и протягивал ему небольшое хрустальное сердечко. Да, эти ледяные скульптуры олицетворяли нас с Усаги-саном. Да, что там, это и были мы! Больше всего я уделил деталям, таким как внешность. Мне нужна была точная внешность, к счастью, я понял, что всё помню, что связано с моим любимым писателем. Каждую морщинку, каждую родинку, разрез глаз. Абсолютно всё! «Ледяным» Усаги я занимался весь день, отрываясь только на обед и ужин. Закончил только глубоко ночью, когда пришел домой, понял, что промёрз до косточек и поэтому сразу же отправился в душ, а после под два одеяла спать. На следующий день я занялся собой. Это была более легкая задача, но я все равно уделял много внимания всяким мелочам, чтобы уровень мастерства двух скульптур был одинаково хорош. Самое главное я оставил под конец. Сердце я вырезал, с хирургической точностью, как будто оно настоящее и я ужасно волновался. Ну, знаете, когда тебе впервые поручили серьёзную и очень тяжелую операцию, и ты начинаешь волноваться и накручивать себе, что ничего хорошего не выйдет и из-за страха руки начинают потеть и трястись от страха. Но нужно продолжать операцию, потому, что от этого зависит жизнь человека и приходится брать себя в руки и продолжать оперировать больного. Примерно такое чувство и было у меня, когда я аккуратно высекал каждый кусочек, каждый клапан моего хрустального сердца изо льда. Надеюсь, моё виденье и моё искусство понравиться Акихико. Кстати, я решил, что теперь буду назвать его так. Даже если и не вслух, то мысленно точно буду. Говорят, что если в голове постоянно прокручивать одну и ту же мысль, то она может внезапно всплыть наружу при разговоре. Человек просто неосознанно может выдать, то о чем когда то думал. Собственно, наверное, поэтому я и хочу мысленно прокручивать его имя в голове, чтобы потом неосознанно произнести, просто потому что осознано назвать Усаги-сана по имени у меня не хватает сил, а он уже не раз намекал, что хочет услышать, как я его произнесу. Тридцать первого числа уже всё было готово. Я закончил свой подарок для Акихико. Было раннее утро, завтрак я приготовил и оставил для Усаги на столе и быстро выбежал на улицу, чтобы закрыть свой сюрприз тонким одеялом, которое лежало у меня в шкафу. Нужно было продержать до вечера его в тайне, но Акихико сегодня никуда не собирался и я боялся, что он может увидеть всё раньше времени. Также быстро вернулся домой, чтобы не пропустить совместный завтрак. Когда я зашел обратно в дом, то увидел, что Акихико уже проснулся и в данный момент сидит в гостиной с мини Судзуки-саном и переключает каналы. - Усаги-сан, ты уже покушал? – Решил начать разговор, потому что больше не могу вести эту холодную войну с дорогим мне человеком. - Нет. Тебя не было. – Ответил Усаги. Мне показалось на секунду, что он стал более «живым» сегодня. Может на него тоже действует новогодняя атмосфера? - Тогда пойдём за стол. Сегодня я приготовил твои любимые желтые яйца, сашими из лосося, потом есть ещё запечённая горбуша в сливочном соусе и рис с овощами. Не волнуйся, сегодня перца нет. – Сказал, подозрительно ковыряющемуся в овощах блондину - Мисаки.… Прости меня… - Грустно сказал мужчина, не притронувшись к еде. – Прости…. Я так люблю тебя, Мисаки. Я очень скучаю – Почти шёпотом проговорил Усами. - Усаги-сан, это ты меня прости. То, что я тогда наговорил тебе, ну, что ты мне якобы надоел, так это всё неправда. Я тоже очень скучал…- тоже тихо прошептал, шмыгнув носом. Ты даже не представляешь, как я скучал без тебя.… Но это я не смогу сказать.…Прости…. Но зато обязательно покажу тебе, обещаю…сегодня вечером. - Я знаю, что ты не хотел говорить те слова, я тебе доверяю и всегда доверял… Просто, когда я вижу тебя с кем-то ещё кроме меня, то начинаю просто дико ревновать. Я не сомневаюсь, что этот Тодо хороший парень, но то, как вы вместе ходите, да ещё и восхищаетесь этим… мангакой. – Раздраженно произнес Усаги, сжимая кулаки. – Прости… В глазах Усаги, в его прекрасных фиалковых глазах было столько печали и внутренней боли, что у меня перехватило дыхания. Получается, что это я довел такого жизнерадостного и вечно пышущего энергией Великолепного и Божественного до такой глубокой печали, что он просто выдохся и стал сам на себя не похож. Я сделал больно Усаги-сану, человеку, который каждый день говорил мне столько милых и смущающих слов о любви… Я всегда сопротивлялся ему, хотя говорил про себя, чтобы он никогда меня не отпускал. Ну почему я не мог хоть раз сказать ему то, что думаю на самом деле? От отчаяния хотелось выть и плакать. - Усаги-сан, я на тебя не обижаюсь, честно говоря, это мне очень стыдно за своё поведения. Прошу не бери всю вину на себя, ведь я не меньше виноват в случившемся. Давай забудем нашу ссору? – Улыбнулся своему дорогому Усаги-сану с нежностью во взгляде. - Мисаки, Спасибо – Выдохнул писатель и нерешительно обнял. Я был удивлен такой осторожности со стороны Акихико, но очень счастлив, что мы, наконец, помирились. И обнял также осторожно Усаги и прижался к нему, отдавая своё тепло. Он, почему то был холодным. После нашего перемирия мы, наконец, позавтракали, к Акихико пришел аппетит, а я был счастлив, что ко мне возвращается мой прежний Усаги-сан. Позавтракав, я пошел мыть посуду. Через минуту ко мне со спины уже вовсю прижимался, ещё несколько минут назад печальный новеллист. Сегодня я решил не спорить, все-таки мы и так еле установили это хрупкое перемирие. Очередной ссоры ни как не хотелось. Наобнимавшись возле умывальника и домыв всю посуду, хотя с довеском в виде теплого и довольно тяжёлого писателя было это не сразу, что просто, мы пошли в гостиную смотреть телевизор. Удивительное свойство организма у Усаги-сана, ещё несколько минут он был холодный как морозильник, а теперь после нашего так называемого соединения горячий словно печка. Хотя может от просто замерз, да ещё и не ел ничего, а я тут себе надумываю, что это из-за меня. Объятия Усаги были очень приятны, я даже успел забыть как это, когда тебя накрывают большие теплые руки дорогого человека. - Мисаки, скажи, а что ты там делал под моим окном сегодня утром? – лукаво улыбнулся Великий и Божественный. - Н-ничего, что я мог там делать? – Нервно рассмеялся я и начал по-тихому пятиться назад. - Мне показалось, что ты что-то от меня спрятал. – Продолжил надвигаться на меня Усаги не скрывая своего хищного взгляда и … и какой-то щемящей нежности. Неужели он заметил? Сразу же пронеслось у меня в голове. Пока я испугано пытался придумать, как бы отвлечь Акихико от подарка и при этом ускользнуть от посягательств на свою жо… кхм… на свою попу, новеллист успел обойти меня и выбежать из подъезда. ЧЕРТ! Сейчас он увидит и сюрприза не получиться. ЧЕРТ! – Быстро побежал за Усаги-саном, чтобы его остановить, я даже чмокнуть его согласен, лишь бы он отвлекся от своей цели. Но, к большому сожалению, ноги у писателя были длиннее, и двигался он гораздо быстрее. Когда я догнал Усаги, он уже стоял у ледяной статуи и сжимал в руках одеяло. Очередная моя дурость. Ну, вот зачем я решил поставить её именно под окнами Усаги? На что рассчитывал? - Мисаки… что это? – Шокировано спросил новеллист, разглядывая хрупкие ледяные фигуры. - Это подарок… на новый год. – Тихо сказал, пытаясь успокоиться. Я не знал, как отреагирует на это Усаги, как поймет отображение моих чувств в таком необычном виде и поймёт ли вообще? Он конечно творческий человек, но кто знает, как он относится к такому виду творчества, как резьба по льду. Усаги-сан минут десять кружил над моим несостоявшимся сюрпризом, разглядывал всё, лица, ноги, руки, эмоции, как мне показалось. Особенно он обратил внимания на «мои» руки. Они были сложены лодочкой и протянуты «Усаги-сану», а в лодочке лежало небольшое сердечко на вид как будто из хрусталя. Оно было настолько чистое и прозрачное, что начинало казаться, что это какой-то дорогой камень или редкая порода в форме человеческого сердца лежит в руках. Я не люблю хвастаться или говорить какие-то вещи во славу себя любимого, но эта композиция, пожалуй, действительно была хороша. Я даже удивился, честно. Не ожидал от себя такого. Тем временем, самый Великий писатель на земле был растерян и не знал, что сказать. Он не ожидал такого подарка от Мисаки. Он даже не догадывался, что у его любимого есть такой прекрасный талант, из глыбы холодного неприятного затвердевшего вещества делать, что-то столь прекрасное. Но самое главное, в этом произведении Акихико увидел то, что так желал услышать из уст малыша. Пожалуй, такое признание для него, Усами Акихико, было самым неожиданным и приятным от его любимого мальчика. Да, что там, писатель, наконец, понял, что зря всё это время ревновал и просиживал в своей комнате, чтобы не встретиться случайно с Мисаки из-за их ссоры. Его мальчик любил и ждал его. Также как и он сам ревновал и страдал, надумывая себе всяких небылиц, если вдруг вторая половинка начинала, что-то скрывать друг от друга. И отдавал своё сердце в руки своему любимому просто так, потому что любил, хоть и стеснялся это говорить вслух. Но ведь можно было просто глянуть в эти большие зелёные глаза и сразу всё понять, и он замечал, но продолжал сомневаться, когда на его пути появлялись так называемые «соперники». Но сейчас Усами был счастлив, с его души, наконец-то, свалился огромный груз ревности, сомнений и страхов, причиняющих огромную боль всё это время. Усами повернулся к Такахаси и нежно поцеловал. Этот день напомнил ему, когда они впервые поцеловались. День когда, Усами Акихико влюбился в брата своего лучшего друга, к которому испытывал самые нежные чувства на протяжении 20 лет. И этот самый невероятный, самый лучший человек на земле ответил ему взаимностью. - Я тебя понял, Мисаки. Большое спасибо за подарок. – Счастливо улыбался Акихико своему любовнику, крепко обнимая за талию. - Дурак, Усаги. Я должен был показать тебе его вечером. – Смущенно возмущался я по привычке. Я был счастлив, что ему понравилось, хотя хотелось стукнуть за умение Усаги портить сюрпризы. Но это я так в шутку. - Извини, просто я проснулся рано утром от странных звуков за окном, посмотрел, а там ты что-то укрываешь тряпкой. Вот мне и стало любопытно. – Посмеиваясь, произнес блондин. - Что значит, тряпкой? Это не тряпка вообще-то, а мое летнее одеяльце.- А вот это меня уже разозлило. ******* - Мисаки, почему ты от меня скрывал свой талант? – одним вечером полюбопытствовал у меня Акихико. - Честно говоря, я о нем даже не вспоминал, пока мы не поругались. Я чувствовал себя виноватым в нашей ссоре и хотел как-то извиниться и показать, что на самом деле… я…я…ну… это… ты знаешь. – Что-то я опять засмущался. А он опять со своей хитрой улыбкой на меня смотрит. Что-то мне это не нравиться… - Что ты? Мисаки? Что ты хотел сказать? – Лукаво улыбался этот старый лис. Вот, знал же, что всё так и будет. - Я, ну, ты ведь знаешь, я уже тебе это говорил. – смущённо ответил. - Мисаки, ты зря от меня скрывал свои способности, это очень красиво, поверь мне. – Мягко ответил Усами, открывая одну из своих пошлых книжечек. Ну, всё, в конец смутил! Теперь я красный как помидор стою и не знаю, что сказать. - Если захочешь, я могу найти для тебя студию, и ты бы мог заниматься, если хочешь? – не отрывая от книжки взгляда, проговорил писатель - Я не знаю, на самом деле это не так уж и важно. – Неуверенно произнес я - Ты себя недооцениваешь, Мисаки. Не стоит бояться своих талантов, и не спорь, у тебя их предостаточно – Серьёзно сказал новеллист и продолжил читать яойный роман. - Я подумаю, спасибо, Усаги. – Искренне поблагодарил я его и быстро умотал в комнату, пока он не придумал чего-нибудь опять, не зря же он демонстративно книжонку пошлую начал читать.