Предчувствия

      Королеве Ферелдена редко снились сны. Но если ее ночные грезы все-таки обретали законченную форму и смысл, Анора просыпалась поутру с тревогой на сердце. Каждое утро, сменявшее ночь, полную сновидений, – даже если во сне она скакала по радужным полям на белом единороге, – приносило дурные вести. О смерти матери. О предательстве отца и гибели мужа. О нападении на Денерим. О начале очередного конфликта с Орлеем... Анора каждый раз искренне надеялась, что пронесет, но не проносило. Увы. Никогда.       Этой ночью сон вернул ее в далекое и светлое прошлое – в ту весну, когда Кайлан, прекрасный золотоволосый принц Ферелдена, попросил ее руки. Как она была счастлива тогда, как надеялась на безоблачное совместное будущее! Сон был очень ярким и настолько реалистичным, что, проснувшись и скользнув ладонью по простыне своей широкой постели, Анора едва не прошептала: «Кайлан!». Но тут же опомнилась.       Кайлан мертв. Уже тридцать лет. И ей приличествовало бы в постели произносить совсем другое имя – тем паче, что Фергюса она любит совершенно искренне, пусть и без головокружения и слепой страсти, присущих юности...       Отгоняя от себя невольное чувство вины, королева повернулась к мужу, но половина Фергюса была пуста. Принц-консорт поднимался чуть свет, и в первые годы супружества эта привычка Кусланда доставляла Аноре некоторые неудобства. Впрочем, Фергюс, как истинный воин, умел выскальзывать за дверь бесшумно, не будя супругу, – точно так же, как и Анора, способная засидеться за документами до глубокой ночи, не тревожила сон мужа, отправляясь в кровать. У Фергюса, конечно, были свои покои, но за тридцать лет, что они провели вместе, Анора могла по пальцам пересчитать недели, когда муж не ночевал в их супружеской постели. Последние дни перед рождением каждого из сыновей. И долгие три недели, когда Анору нежданно-негаданно свалила осенняя лихорадка. Впрочем, эти ночи Фергюс провел не у себя в апартаментах, а у постели жены, и первое, что увидела Анора, очнувшись, был его отчаянный и измученный взгляд. «Я не мог тебя потерять! – сказал он тогда, осторожно, словно крыла бабочки, касаясь ее спутанных волос. – Я бы этого не пережил...»       Анора прижала руки к вискам, пытаясь справиться с внезапным приступом мигрени. Тревожные предчувствия не оставляли ее. Создатель, кому нужны эти сны, если за ними следом приходят несчастья?!       Королева торопливо оделась и вышла на галерею, опоясывающую дворец. Во внутреннем дворе, как всегда поутру, тренировались молодые гвардейцы, и у Аноры отлегло от сердца, когда она увидела Фергюса среди наблюдавших за тренировкой старших офицеров.       «Хвала Создателю, с ним все в порядке! – но сердце тут же сжалось в панике. – Тогда кто?! Алек? Мэрик?»       Старший сын, кронпринц Ферелдена сейчас далеко, в Гварене. Мэрик – правая рука главнокомандующего армии, он лишь две недели назад отправился в свою первую самостоятельную поездку по приграничным гарнизонам. С ним не могло ничего случиться! Или..?       Королева закусила губы, чтобы не закричать, и почти бегом направилась в крыло, где находились покои младшего принца. К счастью, бегать по дворцу ей не пришлось – Алек уже шел ей навстречу, приглаживая растрепанные кудри и стараясь скрыть зевоту. Мальчик отличался любовью к «полуночничанью», как и мать, хотя внешне больше напоминал отца. Вернее, его брата. Анора отлично помнила младшего сына Брайса и Элеоноры Кусландов, и порой, когда Алек улыбался своей озорной улыбкой или смущенно хмурил брови, она содрогалась в суеверном ужасе. Принц и его погибший во время резни в Хайевере дядя были так похожи! И носили одно имя.       – Матушка... доброе утро! – принц не кинулся на шею к матери, как сделал бы еще год назад (Алек всегда был ласковым, как теленок).       «Взрослеет...»       Но в этот момент Аноре почему-то захотелось, чтобы сын, как в детстве, прижался к ее плечу вечно растрепанной темноволосой головой, и чтобы ее сердце, как всегда в такие моменты, сжалось от острейшего приступа счастья.       – Доброе утро, волчонок, – слово сорвалось с языка само собой и заставило королеву вмиг похолодеть.       «Откуда это?! Так Брайс называл Алека, когда был им особенно доволен... Создатель!!!»       Королева, не сдержавшись, стиснула младшего сына в объятьях. Алек, хотя и мягко высвободился из рук матери, выглядел довольным.       «Волчонок... Но еще не волк. Мой мальчик...»       Для Мэрика она никогда не придумывала ласковых прозвищ. Он был нежданным счастьем, но при этом – гордостью, залогом незыблемости Ферелдена и надеждой на светлое будущее всего государства. Высокий, золотоволосый и голубоглазый, одинаково хорошо управляющийся с мечом и пером, одинаково уверенно чувствующий себя на передней линии армии и в бальной зале. Мэрик даже для матери – в первую очередь принц и будущий правитель Ферелдена. Алек же – просто сынок...       – У нас гости, – сообщил младший радостно, указывая в сторону ворот. – Я видел всадников!       – Уже успел сбегать на караульную площадку? – засмеялась Анора. – Даже не позавтракав?       – Я думал... – Алек запнулся, смущенно отвел взор, – может, Мэрик приедет раньше.       «Есть все же в Тедасе что-то постоянное, – думала королева, направляясь за сыном к лестнице, ведущей во внутренний двор. – Например, младшие братья, с неизменным восхищением взиравшие на старших – что сейчас, что во времена первого Мора».       Алек что-то говорил ей про мабари, которого отец купил для него на прошлой неделе. Темно-рыжего щенка прислали из Хайевера, но Анора не позволяла сыну поселить питомца во дворце. Собакам, даже таким умным, как мабари, место на конюшне. И не стоит Алеку знать, что его любовь к смешному толстолапому увальню в очередной раз ранит материнское сердце сходством с другим мальчишкой – с тем, кого другой темно-рыжий мабари так и не смог защитить.       Ворота со скрипом распахнулись в тот момент, когда Анора и Алек ступили на дощатое покрытие, устилавшее внутренний двор. Королеве не следует торчать на дороге подобно любопытной кухонной прислуге, но Аноре было плевать на то, кто что скажет (или тем паче подумает!).       «Здесь не Орлей!» – королева улыбнулась собственным мыслям, но все же торопливо поправила косы, обвивающие гордую голову, и расправила плечи, принимая более величественный вид. В следующий миг Анора застыла на месте, прижимая руку к внезапно замершему сердцу. Потому что во двор верхом на гнедом коне въехала Страж-Командор Ферелдена Каллиан Табрис.       Героиня Ферелдена стройна и порывиста, как пятнадцатилетняя девочка. На тонком лице – ни единой морщинки, а волосы до сих пор напоминают темный переливчатый орлесианский шелк, тогда как в косах Аноры сейчас больше серебра, чем золота. Табрис не постарела ни на день с того момента, когда вошла в камеру, куда Анору запер эрл Хоу, – суровая, с обнаженным мечом, залитым чужой кровью. И ее спутник, белокурый и смуглый, слишком смуглый для эльфа, с той же легкостью и изяществом, что и тридцать лет назад, соскочив с лошади, подает руку подруге.       «Создатель слишком добр к эльфам, они поддаются влиянию времени гораздо медленнее людей!» – Анора изо всех сил старалась убедить себя, что странное сосущее чувство тревоги в груди вызвано обычной завистью, с которой женщины встречают ту, что моложе и красивее. Не удалось. Вместо того, чтобы терпеливо выждать, когда Страж-Командор и ее спутники приблизятся, и поприветствовать их в соответствии этикету, Анора рванулась вперед, к Табрис.       А из горла рвался отчаянный крик, который королева так и не сумела сдержать:       – Нет, не надо!!! Только не он!!!       А потом стены дворца и резные башенки по их углам резко крутанулись вокруг себя и канули во мрак...       – Тебе лучше?       Анора с трудом повернула голову на тихий голос, в котором звучало сочувствие. Виски словно сжимали в гномьих тисках, но сознание вернулось и, кажется, не собиралось вновь покидать хозяйку. Поэтому в лицо Табрис она взглянула почти спокойно.       – Да, – произнесла королева, неуверенно садясь в постели. – Что это на меня нашло?       Зеленые, чуть раскосые глаза светились пониманием.       – Любовь матери сильнее чувства долга, – Табрис чуть пожала плечами. – Тебе не нужно ничего объяснять.       Голос Стража-Командора звучал с еле уловимой, но все же заметной печалью, и Анора снова задрожала.       – Каллиан, умоляю... – сбивчиво прошептала она, прижимая руки к груди. – Во имя Создателя, Творцов и всего, что для тебя свято... Только не Алек!       Эльфийка чуть приподняла бровь, выражая недоумение. Потом кивнула и улыбнулась.       – Успокойся, мы здесь не ради Призыва. До Мора еще далеко. И ты знаешь, что я не люблю насильно тянуть в орден тех, кто туда на самом деле не хочет.       Анора, которую последняя фраза Табрис волшебным образом успокоила, вздохнула с нескрываемым облегчением.       – Извини, просто все так совпало... – сбивчиво пояснила королева. – Ты, наверное, посчитаешь меня сумасшедшей. Но... Алек так похож на брата Фергюса, что погиб в ту ночь, когда Хоу ввел войска в Хайевер. Наследник Брайса был тогда в отлучке – а Мэрик сейчас на севере, инспектирует гарнизоны. И Дункан предлагал Алеку стать Стражем...       – Понимаю, – совершенно серьезно ответила Табрис. Она и впрямь понимала, в этом Анора убедилась за долгие годы их знакомства. – Но твоему сыну в орден рановато. А может, и не стоит совсем. Надеюсь, твои переживания не усугубит тот факт, что вместе со мной в твой дом вошел эрл Хоу?       – Хоу? Натаниэль здесь?       Короткий кивок.       – Мы приехали втроем – я, Нат и Зевран. Мы с Натом едем в Орзаммар, Зев нас провожает.       – Втроем? – королева почувствовала, как внезапный страх снова коснулся ее сердца. Другой, не похожий на бескрайний ужас, охвативший ее при мысли о том, что Алека могут забрать в Серую Стражу, но все же... – Почему втроем?       Табрис поднялась, шагнула к окну и, приподняв занавесь, посмотрела на небо. И Аноре стало еще страшнее. Королева точно знала: если Каллиан тянет с ответом и избегает смотреть в глаза, значит, все плохо, очень плохо!       – Нас ждут Глубинные тропы, – наконец, ответила Табрис. – Меня и Ната. Зов.       – Зов?! – осознание происходящего легло на грудь тяжестью могильной плиты, мешая дышать, но Анора все же сумела произнести: – Но... так рано?       Страж-Командор невесело усмехнулась.       – Я стала Серым Стражем тридцать два года назад. За ночь до битвы при Остагаре. Обычно скверна убивает быстрее, но благодаря снадобьям Авернуса и крови эльфов я продержалась дольше. Увы, это не могло продолжаться вечно. Я приехала попрощаться и сказать, что орден в ближайшие дни изберет нового Стража-Командора. Скорее всего, им станет Тарион.       Тарион. Старший сын Голданны, единоутробной сестры Алистера. Каллиан растила его как родного сына после того, как прачка буквально навязала мальчишку брату. Они с Алистером не имели своих детей и всю любовь и нежность подарили племяннику – чтобы потом отдать юношу ордену. Пусть даже это и было самым горячим желанием Тариона.       «Табрис сильнее меня. Она смогла...»       – А... Алистер? – до Аноры наконец, дошло, что именно не давало ей покоя. – Что он думает об этом?       Королева привыкла к тому, что за спиной хрупкой эльфийки всегда маячил могучий, как мабари, светловолосый воин. Но сегодня Каллиан была одна.       Страж-Командор снова отвернулась на миг, а потом просто посмотрела в лицо королеве. Табрис не произнесла ни слова, не уронила ни слезинки, но Анора все поняла – по тому, каким бесконечным страданием наполнился взгляд Каллиан.       – Когда? – прошептала королева.       – Два месяца назад, – ответила Табрис спокойным безжизненным голосом (так говорят те, кто уже оплакал свои потери). – Патруль на Глубинных тропах нарвался на превосходящие силы порождений тьмы... Алистер командовал отрядом. В живых не осталось никого.       – И ты решила не отставать от него? – выпалила королева, с горечью глядя на эльфийку.       Все эти годы их связывали странные отношения. Чаще всего Каллиан безумно раздражала Анору, и даже разумные советы Стража-Командора королева принимала в штыки. Анора частенько думала о том, что было бы, если бы Героиня не пережила схватки с Архидемоном, и как спокойно было бы королеве управлять страной одной, без постоянного напоминания Серой Стражи о роли ордена в той великой победе... Но теперь, когда тайные мечты на глазах превращались в реальность, Аноре вдруг сделалось так больно, словно кто-то вживую вынимал у нее из груди сердце. И свою боль она, как всегда, выплеснула на стройную темноволосую женщину, замершую у раскрытого окна.       – Как ты можешь?! – голос королевы звенел яростью и какой-то детской обидой. – Как ты можешь бросать орден, Ферелден?! И меня!       Силы вдруг оставили Анору: королева, уронив руки и склонив золотоволосую голову, сгорбилась на краю кровати. Но почти сразу ей на плечи легли легкие ладони Табрис.       – Ты справишься, – убежденно сказала Страж-Командор. – Ты все сделаешь, как надо. По-другому ты просто не умеешь. Ты – сильная. Поэтому я и решилась попрощаться только с тобой...       – Что? – Анора торопливо вытерла слезы и повернулась к Табрис. – Ты никому больше не сказала о своих намерениях?       Каллиан чуть виновато улыбнулась.       – А кому еще? – ответила она. – Серые Стражи все знают и понимают, поскольку каждый из нас рано или поздно пройдет по этой тропе... Те же, кто не состоит в ордене, попытались бы меня отговорить, а спорить у меня сейчас просто нет сил. Не хочу превращать свой уход в церемонию с плакальщицами и восхвалениями моих былых подвигов! Лица друзей приятнее вспоминать радостными и счастливыми.       – Зевран тоже не знает, почему ты и Натаниэль едете в Орзаммар?       – Нет.       Анора судорожно сцепила руки на коленях.       – Но почему ты решилась открыть правду мне? – прерывисто всхлипнув, проговорила королева.       – Потому что хотела сказать тебе то, на что раньше не решалась, – с улыбкой призналась Страж-Командор. – Сказать, как сильно я восхищалась тобой все эти годы. Как рада, что под твоей рукой Ферелден поднялся из руин и расцвел. Я всегда знала, что лучшей королевы, чем ты, для этой страны не сыскать... А еще я хотела, чтобы хоть кто-то проводил меня в Тень без ненужного сочувствия и сожалений, со словами поддержки и понимания. А на это способна только ты, Анора.       Некоторое время королева молчала, пытаясь справиться с нахлынувшими на нее эмоциями. Но потом она вдруг ощутила прилив сил и бодрости и поднялась.       – Я ценю твое доверие и твою дружбу, Каллиан, – произнесла она торжественно и немного чопорно. – Обещаю сделать все, чтобы ваше пребывание в Денериме было приятным... Когда ты планируешь двинуться в путь?       – Послезавтра, если не возражаешь, – подумав, ответила Героиня Ферелдена. – Сегодня вечером мы с Натаниэлем и Зевраном планировали вспомнить прошлое – посидеть в «Покусанном дворянине», как в старые добрые времена. Хочешь присоединиться?       – В ваши «старые добрые времена» я сидела в башне форта Драккон, – фыркнула королева. – А туда я возвращаться не намерена!       Каллиан широко улыбнулась.       – И ты еще спрашиваешь, почему я выбрала именно тебя для участия в торжественных проводах Стража-Командора? – весело спросила эльфийка, подхватывая Анору под локоть. – Ни один мужчина или женщина в Ферелдене не стали бы шутить на твоем месте! Так что мы забираем тебя с собой – и я не хочу слушать возражений!       – Каллиан, а я не стара для таких посиделок? – из последних сил сопротивлялась Анора. – И государственные дела...       – Государственные дела подождут, – отрезала Табрис. – Ведь не каждый день Героиня Ферелдена празднует свои поминки!

* * *       Поутру попрощаться с Каллиан Анора не успела: эльфийка и ее верные рыцари покинули Денерим с рассветом, пока вся столица еще спала. И королева была рада этому. Потому что их настоящее прощание состоялось раньше. Героиня Ферелдена навсегда осталась в ее памяти не скорбной фигурой в мрачном ореоле близкой смерти, а по-настоящему живой. Смеющейся над очередной байкой Зеврана, распевающей залихватские солдатские песни вместе с Натаниэлем, ласково треплющей по растрепанной макушке Алека, задумчиво кивающей в ответ на рассуждения Фергюса... И королева вдруг поняла, что это прощание – эмоциональное, но без тяжести и драмы, – стало не только ее подарком уходящей в Тень подруге, но и последним подарком Табрис ей, Аноре... Чтобы память о той, что когда-то спасла Ферелден, была легкой и светлой.