Когда сломаны крылья

Голубое словно глазурь небо, бескрайнее и нет на нем облаков. Так тихо и красиво, сильное желание раствориться в небе, либо просто парить как птица. Но крылья сломаны, раздроблены кости, перья слиплись от крови и выпадают. Много фантазии не нужно, все и так понятно — я слишком слаб и беспомощен. Так хочется разбежаться, оттолкнуться от стены и взмыть высоко в небо, раскинуть руки и ощутить силу ветра. Но нет, я лишен этого и теперь могу наблюдать, как Икки с улыбкой катается на эйр-треках. Он действительно счастлив видеть свой путь ветра. Только мне о пути огня остаётся забыть, прости Спитфайер, я не могу оправдать твои надежды. Последний год обучения в этой школе, где началась наша безумная езда на треках подходит к концу. А я так и не набрался смелости признаться Икки в любви. Он точно меня не поймёт, ведь зачем ему я, если есть Ринго-тян. Какой же я все-таки бесполезный и слабовольный. — Эй, Казу! Поднимайся, сколько можно валятся на траве? Не встанешь, снимем штаны и запихаем в девчачий туалет, хехехе! — Пшол нахер, Икки! Сам себя туда запихай! Он снова придуривается и смеётся, но его смех облегчает мне ношу на сердце. Вот тоже додумался до бредовой идеи… Чёрт, мои эйр-треки дома остались, я даже и не планировал их брать с собой. Надеюсь он меня поймёт, мне чертовски хочется взлететь вместе с тобой, мой любимый друг Икки. Новый день, все также как и вчера. Он продолжает смеяться и летать, Бучча не отстает от него. Только я, как идиот, снова оставил свои ат, но уже специально. Смысл пытаться проделать огненный путь, когда так тошно на душе. Сегодня! Я смогу только сегодня признаться ему, нужно попытаться. Не спеша я подошёл к Икки, засунув руки в карманы и с натянутой улыбкой спросил: — Икки, я в тебя влюблен, давай встречаться? — это прозвучало как шутка, шутка плаксивого слабачка. — И ты туда же?! Акито! Казума! Отвяжитесь, я люблю только Ринго! — он отполз назад и показал мне фак, ты так и не изменился. — Ну Казума ты и шутник… — Бучча весело рассмеялся и в один раз доел свой рамен. — Мне же надо было как-то отомстить за ту угрозу, — я старался смеяться, но этот горький ком в горле застрял и мешает дышать, как же хочется плакать. — Не смей покушатся на Икки-куна. Он мой и только мой! — Акито всем телом прижался к нашему ворону и был тут же откинут в сторону, как впрочем и ожидалось от Икки. — Ладно, парни, у меня ещё есть дела. Как ни-будь потом поболтаем, а пока побегу, — все также натянуто улыбаясь, я бессовестно слинял. Весёлый смех эхом отдавался в ушах, но среди всего этого гула я выделял только голос Икки. Даже и не могу понять, почему я так сильно в него влюблен? Почему так трудно отвлечься и забыть о нем, но помнить как о друге? За что же мне это все свалилось? Я чертовски устал бежать и по пути искать ответ на вопрос. Только тёмный переулок, не далеко от старого парка, где частенько резвятся штормрайдеры, зовёт к себе. Даже и не представлял, насколько тут тихо и одиноко, ни единой души. Правда воняет кошмарно и мусор валяется везде. О! Есть же чистенькое местечко, присяду тут. Как же сильно могут душить слёзы, давно я так не плакал. Все что и могу, так это стянуть с головы свою шапку и уткнувшись в неё рыдать. Икки, ты идиот, но и тебя можно понять. Как мне теперь избавиться от этой безответной и такой бесполезной любви. Жалко, даже поцелуя твоего сорвать не успел. Обидно, когда ты вот так отвергаешь меня. — Не думаю, что это подходящее место для слёз. Этот голос… Спитфайер, что он тут делает? Чёрт, я весь зареваный, как девчонка тут сижу. А ведь даже его шагов не услышал. Придурок, меньше рыдать нужно было. Вытерев своё лицо уже отсыревшей шапкой, я постарался улыбнуться. Готов поспорить, получилась скорее кривая усмешка. — Привет. Не ожидал тебя увидеть тут… — Казу, а чего это ты рыдаешь тут? Побитым не выглядишь, неужели девчонка тебя бросила? — он улыбается будто это шуточка какая-то. — Не в этом дело, нет никакой девчонки. А ты то тут чего забыл? — мне было очень уж любопытно, что ему тут нужно. — Дела и ещё раз дела. Уже возвращался домой этой дорогой, а тут ты хныкаешь, — Спитфайер сел рядом на корточки, на ногах у него не было АТ, — если хочешь, могу побыть жилеткой для твоих слез? — Нет спасибо, справлюсь как ни-будь сам. — Если тебе так грубо отказал Икки-кун, не легче ли попробовать забыться с другим? Я удивленно посмотрел на него, откуда он вообще прознал об этом. Но смотря на Спита, можно увидеть насколько тот серьезен. Нет улыбки, нет усмешки, он просто смотрит прямо мне в душу. Поверить не могу, что Спитфайер узнал о моих чувствах. Пока я отвлекался, даже и не заметил, как коснулись моей щеки. Его пальцы были холодные и приятно ослабляли это жжение. Щеки прямо пылали от смущения и стыда, было кощунством отшатнутся от него. Почему ты смотришь на меня также как и Икки на Ринго? Зачем причиняешь мне такую боль? — Казу, пошли ко мне? Потому что сидя тут ты можешь простыть, идём. — Откуда ты узнал про мои чувства к Минами? — Это хорошо видно со стороны: как ты уважаешь его и с каким обожанием на него смотришь. Все это прекрасно видно со стороны. — Понятно… Как все так обернулось? Идём к Спитфайеру домой и он отлично знал про меня и Икки, только ему ничего не сказал. Фак, на щеке до сих пор это прохладное прикосновение. Я не знал ощущений от ласковых прикосновений Минами, но и от прикосновений Спита противно не было. Что же я делаю, что? Как давно не был в квартире Спитфайера. У него до сих пор стоит этот рояль, я только раз услышал его игру. Красивую, яркую и манящую, его улыбка была похожей. Он снял свою куртку и сбросив кроссовки подошёл к роялю. Я поспешил тоже раздеться, все же со своими ярко рыжими волосами он красив. Мне почему-то хочется их потрогать, растрепать и снова почувствовать его прикосновение. Пока я снимал шапку и кофту, тишину комнаты потревожила музыка. Его нежные прикосновения к клавишам, умиротворенное выражение лица и тёплая улыбка. Его музыка вызвала мурашки у меня, неужели он всегда мог так великолепно играть? Стой! Не останавливайся. Мне не хватило сил это сказать, сказать чтобы продолжил играть. Все что я увидел, это как меня прижали к широкой и крепкой груди и прошептали: — И снова ты хныкаешь… Плачь сколько желаешь, я полностью в твоём распоряжении. Просто поплачь и тебе станет легче намного. И я разрыдался, как девчонка рыдал уткнувшись в его грудь. Стискивая в руках его футболку на спине, понимал, как больно мне сейчас. Но тёплые обьятия Спитфаера убаюкивали меня. На смену чувству горечи и боли пришло совсем другое, такое не знакомое и пугающее. Я начинал боятся будущего, неизвестности, которая ожидала впереди. Но ласковый взгляд рыжего, его едва тёплая рука провела линию от лба и к шее. Я непроизвольно вздрогнул, мне хотелось ещё и ещё, и плевать что это был не Икки. Его губы оказались горячими, влажными и жадными. Мне не хватало воздуха, но если он перестанет меня целовать, снова разрыдаюсь. Наш поцелуй приобрёл слегка солоноватый привкус, привкус слез и страсти. Я даже не заметил как в один момент оказался на крышке рояля. И когда этот хитрец его прикрыл, не понимаю. С меня грубо стянули футболку и по телу пробежала дрожь от холода. Но я жаждал прикоснуться к его телу и также рьяно помогал ему снять с него футболку. Белые рубцы от шрамов покрыли его сильную и мускулистую грудь. Если бы я тогда вмешался и помог завалить говнюка Сору… Нет, только бы путался под ногами и мешал им в их драке. Может я и слабый, но не на столько тупой. Как чертовски приятно, когда Спитфайер прикасается к моей шее, спине и бедрам. Его руки словно знают, где у меня чувствительные точки. Я не выдержал и прижался к его груди своей. Он такой горячий, как щекотно когда его дыхание касается моей ключицы. Его рельеф напряжен, я чувствую это и каждое малейшее движение. Теперь ничего не боюсь, просто на смену этому страху пришло наслаждение. Я лег на спину и вздрогнул, когда Спит снял с меня плавки. Одной рукой ласкал мой член, а второй провёл по моей груди. Мои щеки запылали от смущения и стыда. Я сам коснулся своего соска и понял, он затвердел и Спиту это нравилось. Меня словно током прошибло, когда моего члена коснулся его язык. Как умело все делает, даже думать не хочется. Как же хорошо, ещё, глубже, я хочу кончить. Его палец в моём рту, как же приятно, когда нажимает мне на язык. Свернув губы трубочкой, посасываю его также быстро, как он мой член. — Мм… Ах… Ещё… — Мы успеем, у нас вся ночь впереди. Его голос словно шелк, обволакивает меня. Я уже не могу мыслить и просто подчиняюсь. Таю в его руках, как мороженое на языке. Больно. Он вошёл в меня, даже не растянув при этом. Просто медленно входил, применив вместо смазки крем. Уже инстинктивно дергаясь, пытался вырваться, но поздно. Спитфаер вошёл весь и просто слизнул мои слёзы и чувственно поцеловал. Я хочу чтобы ты меня зацеловал, хочу чтобы ты вышиб из меня все воспоминания причиняющие боль. И я хочу, чтобы ты влюбился меня и затмил своим телом, тело Икки. Я слишком эгоистичен. — Я начинаю двигаться. Больно будет только вначале, но после тебе захочется ещё. — Да… Ты прав, мне захочется ещё, захочется слиться с тобой воедино. Каждое твоё движение внутри меня будоражит. Твои прикосновения опаляют кожу, возбуждают снова и снова. Твои жаркие, страстные и в тоже время нежные, и долгие поцелуи, заставляют тонуть в омуте вожделения. Мне уже никто не нужен, тебя более чем достаточно. Я теперь врят ли смогу забыть наш секс на рояле и твою любящую улыбку. — Казу, скажи мне, ты все ещё любишь Минами Икки? — он посмотрел на меня с грустью, которую пытался спрятать за улыбкой. — Нет. Мне он не нужен… — если я это скажу, не отвергнет ли он меня, прочь сомнения, — он не нужен мне, если я тебе не безразличен. — Теперь я могу признаться в том, что я влюблен в тебя почти год. — А я только сейчас в тебя влюбился, ты мне действительно нравишься. Как же приятно видеть счастливую улыбку на его лице. Гладить его рыжие и мягкие волосы, растрепанные за бурную ночь. И ни с чем не сравниться чувство защищённости в его крепких объятиях. Но сейчас я слишком вымотан, и задница болит адски. Потом устрою за такое полный разнос, а пока спать. От его тела такой приятный запах мускатного ореха, мой любимый запах. Все правильно, прижми меня покрепче и шепотом расскажи все, пока я буду дремать с тобой в одной кровати.