What hurts the most

Больнее всего – стоять на крыше собственного дома, смотреть вниз, с высоты двенадцати этажей, и не суметь сделать шаг. Больнее всего выкашливать легкие, потому что тебе двадцать один и пары у тебя нет. Левая рука с меткой горит огнем, легкие уже отказывают. Каждые полчаса приступы, кровь в ванной и мерзкий привкус металла на губах. Три года жизни в аду, и еще неизвестно, сколько до смерти. Доктора утешают, а у них за плечами в палатах десятки на последней стадии. Я не болен раком – я болен одиночеством. Больнее всего – жить по законам этой тупой вселенной, где,не встретив свою пару до восемнадцати, ты медленно умираешь. После восемнадцати жизни нет, хах. Я живу –существую – так уже три года. Три ебанных года в поисках этого чертова соулмейта через агентства, знакомых и интернет. В мире не существует людей с такой же меткой. Черная клякса, как раковая опухоль, убила меня еще до того,как я о ней узнал. Таких, как я, много, мы живем, ходим на работу, дружим, но с собой невероятное количество салфеток для крови и таблетки от приступов. Я особенный, как сказал мой врач, моя болезнь прогрессирует в три раза быстрее обычного. Если повезет, меня это прикончит к лету– всего пять месяцев, и мое тело будет гнить в гробу. Меня давно уже не трогает это, я каждый день вижу, как разлагаются мои органы. Пугает одно: возможно, на свете есть человек, которому так же хуево, как и мне, но нам не суждено пересечься. Я сидел на краю ванны. Я не знаю, какой сегодня день, сколько времени и долго ли мне осталось жить – перестал следить за этим. Спазмы стали еще чаще, продолжительней, куски мокроты с кровью, яркими каплями стекали по раковине. Я в очередной раз задумался о смерти. По мне будут горевать некоторые друзья, родители. Маленький список близких людей, которые не в силах изменить судьбу. Рожденный без пары, диагноз с рождения. Я не помню, как жил последние дня три. Круговорот из кашля, боли и нескольких часов сна. За эти короткие часы воспаленный мозг выдавал мне картинки счастливого будущего, где я и моя пара сидели за столом на кухне, пили чай, а за окном кружились снежинки. В комнате было темно, и только полоска света из коридора и маленький ночник освещали помещение. Тихий уютный вечер, без боли, без крови. Тишина и уют. Забавная штука мозг, да? Во сне я вижу то, чему никогда в жизни не быть. Тут только кашель, размазанная по паркету кровь, чашки, разбитые об стену, и осколки тарелок на кухонном полу. Я никогда не думал резать себя, я кашляю кровью и плотью каждый день, но я еще пока в своем уме, чтобы не заменять одну боль другой. Пока еще; но, боюсь, настанет тот день,когда режущая боль покажется спасением от тупой. Давно забросил сайты поисков соулмейтов, в картотеке и вообще в мире не существует людей с меткой в виде черного пятна. Я начал верить в судьбу в день, когда мне поставили диагноз. Сейчас эту суку я ненавижу. Очередной день над раковиной. В отражении давно уже на меня смотрит не высокий рыжий парень, а его бледно-синяя копия. Впалые щеки, красные белки глаз, тонкая, просвечивающая кожа – вылитый зомби. Организм перестал воспринимать пищу. Как бы я ни хотел затолкнуть в себя хоть кусок – меня либо тошнило едой с желчью (последней было намного больше), либо она на вкус казалась хуже помоев. Я не знаю, сколько мне осталось жить. Вчера, возможно, и сегодня, может быть, и на той неделе, кто-то стучал в мою дверь. Не смог встать с пола, чтоб открыть, да не очень-то и хотелось. Стучали в окно. Я сошел с ума. Девятый этаж все-таки. Вариант со вскрытием вен и обрыванием жизни раньше болезни теперь кажется заманчивым. Эта мысль задержалась в голове дольше, чем на три минуты, значит,она стоит того. Попытки приползти в ванну были неудачны. С третьей попытки я придумал , как это сделать. В ванной все мои бритвы находились вне доступа. Упущение в плане. Осколки тарелок с кухни тоже вариант, если я их не убрал. А я их убирал? Были ли там вообще битые тарелки? Не помню. Путь в кухню был проще, чем в ванную, кухня намного ближе к ней, чем комната. Осколки валялись по всему полу в кухне. Можно было смело брать любой из них– почти у всех острые края, но я схватил тот, у которого он и были обоюдоострые. Кое-как привалившись к стене, я сжал в непослушных пальцах осколок, поднес к руке и, надавив на кожу, повел вниз. Лучше вдоль, чем поперек. Боли не было – левая рука онемела когда-то, осколок выскальзывал из пальцев, кровь лилась из поврежденной руки. Чем сильней я надавливал,тем шире расходились края раны, обнажая мясо и вены.Разрезав руку, я отбросил кровавый осколок. Я чувствовал, как умираю, жизнь вытекала вместе с кровью из порванных вен. Я прикрыл глаза, ожидая наступления облегчения и освобождения. Тут, дверь в мою квартиру слетела с петель – она железная, между прочим. Ее как будто кто-то выбил с ноги, но разве существует человек, который одним ударом ноги выбивает двери? В коридор ворвался человек во всем черном и (гы-гы, предсмертные глюки) с рогами , такими небольшими симпатичными рожками. С криком «Не в мою смену, рыжий ублюдок!» он подскочил ко мне и пальцами стал зажимать рану. Его руки слегка светились, а распоротое предплечье срасталось. Я умер. Я умер и уже попал в ад. Парень, сидя в луже моей крови, матерился на меня, кричал,что не позволит мне вот так просто умереть. На мой вопрос «Кто ты?»он спокойно, поднимая меня и неся в комнату, ответил: «Я Дьявол, Даня». Вас вот нес на руках Дьявол? Удивительное чувство. Он положил меня на кровать, начал расстегивать левую манжету на своей рубашке и показал мне пятно, мое чертово пятнище, у себя на руке. «Я не знал, что у меня есть соулмейт, я не догадывался об этом,пока мое смертное тело не начало умирать». Я все еще мертв? Дьявол – просто парень, какой-то черт со сверхсилами – наклонился ко мне: «Больше всего на свете я жалею, что допустил вот это» – и поцеловал меня. Как положено, с языком, сминая мои губы, даря горячую волну по всему организму, выталкивая болезнь из легких, наполняя их не кровью и гноем, а чистым воздухом, который я успевал хватать между мокрыми поцелуями. Быть предназначенным Дьяволу, почти умереть от вскрытых вен и получить самый потрясающий поцелуй в жизни – судьба, ебанная ты сука. Но мне нравится.