Зря потраченное время

      Гилберт Байльшмидт вновь уселся на кровать, которую уже давным-давно обозвал «своей». Деревенский пункт первой помощи принимал этого незадачливого пациента чуть ли не каждый день. То ожог, то порез (довольно опасные обычно), то температуру надо измерить (в большинстве случаев все было в норме), то еще что-нибудь. Фельдшер Иван Брагинский, если не бывал в очень хорошем настроении, начинал бороться с навязчивым желанием послать Гилберта куда подальше, как только он в подозрительно бодром для больного расположении духа появлялся на пороге. — Что на этот раз? — спросил Иван, недовольно отвлекшись от увлекательного романа, которым пытался скрасить свободное от пациентов время. — Перевязка, — коротко изрек Байльшмидт, стянув с себя футболку.       Ивану открылся вид его подкаченного пресса, который подпортила повязка в нижней части живота. Вчера с утра пораньше Гилберт, зажимая какую-то тряпку у живота, ворвался к Ивану, только-только проснувшемся, и заставил того оказать ему первую помощь. Как Гил опять умудрился получить этот пусть и не очень, но все же глубокий порез, рассказывать он не стал, отмахнувшись. Во время процесса обеззараживания и перевязывания Иван то и дело раздраженно бурчал о том, что это последний раз, когда Гилберт получает от него помощь. Впрочем, этим «последним разом» он запугивает его уже довольно долгое время. — Я сильно сомневаюсь, что Людвиг не может справиться с такой задачей, — пробурчал Иван, поднимаясь из-за стола. — Людвиг занят, — спокойно ответил Гилберт. Брагинский ни на секунду не сомневался, что Гил даже не подходил к брату за помощью.       Иван лишь вздохнул. Хотелось ответить, что он тут тоже сейчас важным делом занимается, но, во-первых, это не так, и, во-вторых, это его прямая обязанность — оказывать помощь всем, кому она необходима. И тут уже не важно, что Байльшмидту она необходима больше раз, чем позволяют приличия.       Он подошел ближе к Гилберту и сел рядом с ним на кровать. Гил принял полулежачее положение и, сложив руки на груди, ожидал дальнейших действий Ивана. Тот осторожно прикоснулся к повязке и аккуратно снял ее. Когда его пальцы коснулись кожи Байльшмидта, тот резко задержал дыхание, а Брагинский поднял на него свой отчего-то немного встревоженный и смущенный взгляд.       Такие моменты, несмотря на то, что происходят довольно часто, все не хотят переставать быть настолько интимными.       Хоть Иван и постоянно отчитывал Гилберта за постоянное подвержение своего здоровья такому риску, он в самых далеких глубинах своей души был рад очередной встрече с ним. Конечно, он не показывал этого, а то вдруг его доброжелательное отношение к нему еще больше будет мотивировать Байльшмидта калечить себя ради нового повода встретиться с ним. А в том, что Гил отнюдь не случайно наносит себе разные увечья, Иван был больше, чем уверен. Людвиг как-то поделился своими переживаниями с ним о том, что это началось только спустя несколько недель после приезда Вани в эту деревню (на данный момент он прожил здесь около двух месяцев). Одна только мысль о том, что Гил делает это, скорее всего, чтобы лишний раз увидеться с ним, распространяло какое-то непонятное тепло по всему его организму.       Он испытывал странное противоречие. С одной стороны он был против частых обращений Гилберта за медицинской помощью. Но с другой он был очень рад возможности прикоснуться к удивительно нежной бледной коже Гила, встретиться с его дерзким и манящим взглядом.       Подозревать, что что-то между ними есть, начал не только Иван. Старушки начинали оживленно шептаться всякий раз, как видели, что Гил и Ваня здоровались и обменивались друг с другом парочкой слов на улице, или когда Байльшмидт вновь торопился со своей новой болячкой к медпункт. Но Гилберту, видимо, было все равно, а Брагинский просто выполнял свою работу (и становился неверотяно счастлив, когда на Гил вновь оказывался на пациентской кровати). — Ты никогда не думал, что помогать людям — пустая трата времени? — спросил вдруг Гилберт, прерывая неловкое молчание, повисшее между ними. Иван вернулся к перевязке. — Если это так, то большая часть наших контактов — зря потраченное время? — улыбнулся Иван, а его неуверенность испарилась. Теперь он спокойно, без смущенного подрагивания рук снимал старые бинты. — Я так не думаю, Гилберт. — Почему же? — он хмыкнул, дерзко приподняв подбородок. Сегодня Гил какой-то иной. Не жалуется на неприятные ощущения, не выводит Ивана из себя своим нахальным поведением, а ведет с ним беседу на несколько неловкую тему. Но никакого смущения они не испытывают, напротив же стараются развить ее дальше. Кто знает, может она приведет к развитию и их отношений? — Может, потому что помощь тебе — единственный способ, который мы с тобой используем для контактирования, — предположил Иван. — Возможно, — кивнул Гилберт и поморщился, когда Иван начал дезинфицировать рану. — И как, тебе больше нравится перспектива и дальше залечивать мое тело, или же начать контактировать как-нибудь еще? — Если ты перестанешь быть моим постоянным пациентом, то мне и помогать-то будет некому практически, — задумчиво изрек Иван. — Значит, по твоей логике, не буду зря тратить время. И поэтому буду свободен, чтобы встретиться с тобой вне рабочей обстановки. — Тогда сегодня вечером? — спросил он, широко улыбнувшись. — Я зайду за тобой. — Целым, я надеюсь, — улыбнулся Иван.       Когда он закончил, Гилберт, бодро попрощавшись, покинул медпункт. Иван проводил его взглядом, надеясь, что до вечера у него не появится еще какой-нибудь постоянный пациент.