ты.

на улице минус двадцать. чонгук в лёгкой куртке, покрасневший и заплаканный. на крыше. ребра так сильно давят на легкие, что дышать становится невозможно, легкие разрывает от этой колящей боли, от недостатка кислорода. холод пробирает до дрожи, оставляя на коже ледянящие узоры. — хён, я.. - срывается с губ чона. тот глубоко вздыхает, позволяя холоду проникнуть внутрь, выворачивая наизнанку. —любил тебя, знаешь... — а я тебя нет, - слова парня врезаются чону в висок, пробирают до каждой клеточки души, до каждой её составляющей и медленно, мучительно перерезают глотку. хнычет, норовит зарыдать, забыть, исчезнуть. — не люблю, - застревает под гландами, растекается под пальцами, оттдается эхом в голове. гук не понимает, кто беспощаднее - мороз, жадно высасывающий из него жизнь, или тот, кто напротив - мин юнги. юнги ухмыляется своей кривой улыбкой, пронзает взглядом сломленного гука, убивает. чона кидает в рефлексии, бесконечные пространства, засасывает в неизвестность. мин лишь тушит сигарету о чоновское плечо, хриплым голосом произносит что-то невнятное, улыбается. на улице минус двадцать. чонгук в лёгкой куртке и с дырой в груди, в которой по идее должно было быть сердце, но оно разбилось, распалось на тысячи кровавых осколков. чонгук стоит на краю, над пропастью, над смертью. юнги был его точкой невозврата, уничтожающей чёрной дырой, укравшей душу и сердце, словно демон. «поиграем в людей, а? я встану на колени, а ты растопчешь меня» - проносится у юноши в голове, вонзается в спину, пробивает насквозь, ломает кости...