Так получилось

В последнее время ее состояние ухудшилось. Она отказывалась есть и разговаривать, в особенности когда прибывала не в лучшем расположении духа. Бледное, осунувшееся лицо не выражало ни тени эмоций, так что казалось, будто она превратилась в камень, навсегда запечатав в глубинах своей души чувства и все, что с ними было связано. Я протянула руку и чуть прикоснулась к ее собственной. Холодная как лед. «Тяжело тебе пришлось, я знаю. Все это время я была с тобой и видела, как ты страдаешь, как постепенно тлеет твоя душа, превращаясь в неживую куклу, такую податливую и брошенную всеми. Но я была с тобой, сейчас и всегда буду рядом, ты слышишь меня? Я тебя так просто не оставлю. Ха! Не дождешься! Что бы ты сейчас мне не ответила, я буду твердо стоять на своем, а ты прекрасно знаешь, какой у меня характер, и я буду верить, что ситуация примет лучший исход, и мы снова будем вместе, как раньше. Ты помнишь?» От мыслей меня оторвали приближающиеся шаги в коридоре. Тихо постучав, в комнату вошел высокий светловолосый парень и, немного постояв в тишине за моей спиной, присел на стул с противоложной стороны кровати. Это был Сэм. Я узнаю его из тысячи только по одной походке. – Ну что, как она? – поинтересовался парень. – К сожалению, без изменений, однако, врачи дают положительные прогнозы. Я взглянула на него. Он с облегчением выдохнул и чуть расслабился, расянувшись на стуле. – Это не может не радовать. В последнее время с Габриэль происходили ужасающие вещи. Сначала ее родители попали в автокатастрофу: отец умер на месте, а мать скончалась по дороге в больницу. Девушка так отчаянно надеялась, что сможет увидеть хотя бы маму, но этого не случилось. Я все еще помню ее серое, ничего не выражающее лицо, когда она стояла возле гроба родителей, – горькие слезы давным давно высохли, и сил плакать уже не оставалось, поэтому она просто стояла, устремив помутневший взгляд на два покрытых лаком ящика, сделанные из темного дерева, в которых покоились два бездыханных тела. Это невозможно было забыть. Мало этого, так она еще недавно сильно поругалась с парнем, а тот даже не выказал признаков сочувствия. Их отношения трещали по швам, и Габриэль это прекрасно понимала. Но она была слишком привязана к нему, чтобы отпустить – настолько, что порой казалось, словно девушка одержима им и видит свой оставшийся смысл жизни лишь в этом человеке. И несмотря на многочисленные возражения, она не слушала меня. Что-то внутри снова проснулось, зашевелилось, приобретая форму и начиная свой неспешный ход, разгоняя по жилам теплую кровь. Габриэль приоткрыла глаза. – О бог мой! – я схватила за рукав дремавшего на стуле Сэма. Тот настолько резко поднял голову, что ударился головой о капельницу и, трогая ушибленное место, недовольно взглянул на меня. – Габби очнулась! Сэм тут же оживился и вытыращил глаза, не отрывая взгляда от лица девушки, лежащей на больничной койке. – Наконец-то! Габриэль подняла тяжелые веки и взглянула сначала на меня, потом на Сэма и снова на меня. Не передать в словах, насколько я была счастлива тому факту, что подруга очнулась от комы. Из глаз потекли горячие слезы. Я осторожно обняла ее, стараясь подавить бурный поток эмоций, волной накрывший меня. – Как же я соскучилась по тебе, – прошептала я ей на ухо. На бледном лице Габриэль появилась легкая улыбка, и она вновь закрыла глаза, подняла ослабевшую от изнеможения и голода руку и провела ей по моим волосам, от чего по спине пробежали мурашки. – Как ты себя чувствуешь? – я отпрянула от девушки и ухватила ее за плечи, про себя отмечая, что они стали настолько худыми, что можно было прочувствовать каждую косточку. – Сложно описать, – задумчиво проговорила девушка, разглядывая руки, которые были исколоты капельницами, – но мне значительно лучше, чем... Мм, две недели назад, я не ошибаюсь? – Боже, Габби, мы так за тебя переживали! – к разговору подключился Сэм, чуть поддавшись вперед и опираясь локтями о колени. – Вырубилась, значит, а нам понимай, как хочешь. Кто так делает? Хоть в голосе парня звучали нотки раздражения, присутствующие понимали, что таким образом он лишь выражал заботу о друге. Габриэль повернулась к Сэму и наградила его благодарной улыбкой. – Спасибо, Сэмми, спасибо вам, мои дорогие друзья, что вы со мной, мне сейчас это крайне важно. Слова дались девушке с трудом, поэтому она тяжело сглотнула и опустилась на заранее приподнятую Сэмом спинку кровати и благоговейно закрыла глаза. «Спасибо за все». Через полчаса в комнату принесли ужин. Поднос с едой нашел свое место на коленях Габриэль. – Ммм, чечевичный суп, мой любимый, – девушка втянула запах пищи и принялась неспеша есть. Я и Сэм переглянулись и довольно улыбнулись – наконец-то, спустя столько дней, она сможет нормально поесть. Еще немного побеседовав в уютной и теплой атмосфере, мы с Сэмом отправились домой. Напоследок я обняла Габриэль, и о, как же приятно было видеть ее ожившее лицо и легкий румянец на щеках. Она озарила нас своей белоснежной и такой чистой и искренней улыбкой, что на душе становилось спокойно. Она сильный человек, я в этом ни капли не сомневалась и неустанно верила, что однажды все обязательно вернется на свои места, будто ничего никогда и не было – никакой боли, никаких страданий, только милая, счастливая и жизнерадостная девушка, сердце которой наполненно любовью ко всему миру. Я более чем ясно это вижу, и поэтому сделаю все для того, чтобы мои мысли и желания воплотились в жизнь.

***

Спустя три недели

Удобно разместившись на просторном диване, я читала книгу. Сюжет ее настолько сильно увлек меня, что я даже позабыла о кофе, который стоял неподалеку на тумбочке (вероятно, он уже давно остыл, и пить его смысла нет). Вдруг неожиданно зазвонил телефон. Это была Габриэль. Я невольно улыбнулась и нажала на «прием». – Привет. – Привет, Хэйл, – раздался взволнованный и дрожащий голос подруги. – Что-то случилось? – я сразу же напряглась, отложила в сторону книгу и поднялась с дивана. – На самом деле... Да. Мой парень, Джо, он... В общем, мы расстались. По ту сторону линии послышались сдавленные всхлипы – явно чувствовалось, что девушка на грани и еле сдерживает себя. – Какого лешего он?! – в висках вспыхнула волнами приливающая кровь. Я была в ярости. – Что этот недомерок сделал тебе? – Ничего, в том-то и дело. Он просто... Ушел от меня, – послышался громкий всхлип и приглушенное мычание. Я не на шутку испугалась. – Так, Габби, милая, ты только ничего не делай, я скоро приеду к тебе! Я положила трубку и тут же подорвалась с места, по дороге хватая одежду, стягивая с себя пижаму и одеваясь. Затем набрала номер Сэма, вспомнив, что он живет по соседству с Габриэль и сможет присмотреть за ней, пока я добираюсь с другого конца города. – Сэм! Ты мне нужен! – Чт... – Нет времени объяснять все детали! Слушай меня, – тяжело дыша, летя галопом по улице, я пыталась говорить членораздельно, чтобы слегка заторможенный парень смог все понять и предпринять меры до моего приезда, – у Габби случилась беда. Этот придурок все-таки ее бросил. Не удивлюсь, если уже нашел себе новую деваху. В сердцах я плюнула ему в лицо и врезала коленом по сокровенному месту. – Так что я хочу, чтобы ты, пока я добираюсь до вас, приглядел за ней, чтобы она ничего не вытворила. Ты же знаешь ее, знаешь, что для нее значили эти псевдоотношения. Вот пришло же в голову дурехе полюбить этакого мудака. Тьфу! Пропади он пропадом! В конце концов, сейчас у нее как никогда расшатанная психика, и наша задача всеми способами защитить ее. – Я понял, – коротко бросил Сэм. – Сейчас же выхожу. Тем временем я уже прибежала на остановку и, переминаясь с ноги на ногу, расхаживая туда-сюда, с нетерпением ожидала автобус. Как назло, именно сегодня он ходил невероятно редко. Или мне так казалось? Я не могла понять этого, мои мысли были забиты лишь моей несчастной, брошенной всеми подругой. Как она там? Добрался ли уже до нее Сэм? Успокоил ли ее? Неизвестность убивала меня, а страх раздирал на груди невидимую кожу, крича от внутренней борьбы и беспомощности. Казалось, если я сейчас побегу, то успею раньше, чем если поеду на автобусе, который все так и не показывался в поле моего зрения. Но, сжимая кулаки до боли и нервно кусая губу, я ждала. Ждала. И ждала. Вибрирующий телефон в кармане оторвал меня от мыслей. На экране высветилась фотография Сэма, которую я сделала в прошлом году, летом, когда он вырубился в разгаре вечеринки из-за того, что перебрал с алкоголем. А ведь я предупреждала его, но он никогда меня не слушает, упрямый засранец. Вот и получил, это была своего рода месть. Но сейчас я не могла позволить себе думать о веселье. – Что такое? – Эм, я не знаю, как объяснить, но... – Что «но»? – в душу пробиралось мерзкое, тошнотворное чувство, и это вызывало лихорадочную дрожь по всему телу. – Габби, она схватила нож и угрожает, что если я подойду к ней, она зарежет меня, а затем и себя. Что-о-о происходит, мать вашу?! В голове пульсировала кровь, я едва могла здраво мыслить. Руки покрылись холодным потом и тряслись. – Так, Сэм, слушай сюда. Любыми, понял меня? Любыми способами не дай ей совершить суицид. Я не знаю, как ты это сделаешь, но делай что-нибудь, черт возьми! Успокой ее, сделай, что она просит, попытайся отобрать нож. Что угодно! Я уже в пути! На этих словах я бросила трубку. На горизонте показался автобус. Но черт! Он двигался слишком медленно, слишком даже для обычного дня, когда никуда не нужно было бежать. Я готова была рвать кожу на лице и кричать от собственной беспомощности. Где-то там моя лучшая подруга стоит на грани между жизнью и смертью, а я торчу на треклятой остановке и ничерта не могу поделать с этим. Мысли перемешались в голове, я схватилась за голову, лихорадочно смотря себе под ноги. Да что же это такое?! Наконец, автобус подъехал, и я первая влетела в него, так, будто бы это значительно могло ускорить весь процесс. К моему счастью водитель, словно почувствовав, как постепенно сдают мои нервы, стал ехать быстрее, но все же не настолько, насколько хотелось бы. Расстояние от моего дома до дома Габриэль казалось мне бесконечным, особенно в этот момент. Некоторые пассажиры беспокойно озирались на меня, некоторые даже смотрели так, словно я бомба замедленного действия, и могу в любую секунду снести все в пух и прах. Но я полностью игнорировала чужие взгляды, сосредоточившись лишь на одной цели – любыми способами защитить подругу, спасти ее от собственных демонов, которые уже давно засели глубоко в ее душе. Но больше всего меня пугала неизвестность. Наконец, спустя вечность, автобус остановился на долгожданной остановке, я вылетела из него, и, задыхаясь и судорожно хватая ртом воздух, понеслась к дому Габриэль. Она жила высоко, на двадцать седьмом этаже, а это значительно все осложняло, если учитывать тот факт, что лифт в ее подъезде находился в ремонтном состоянии. Вспомнив об этом, я в сотый раз чертыхнулась и понеслась из оставшихся сил вверх по лестнице. «Молю тебя, будь жива... Не семей оставлять меня!» Добежав до нужного подъезда, сквозь лихорадочно проносящиеся в голове мысли, я заметила, что дверь в квартиру Габриэль была приоткрыта. Распахнув ее, я обнаружила замеревшего на месте Сэма. Его лицо было бледным, как смерть, а глаза с животным ужасом смотрели в сторону комнаты подруги. Я испугалась не на шутку и, схватив парня за его широкие крепкие плечи, начала судорожно трясти. – Что, чёрт возьми, тут происходит, Сэм?! Где Габби? Да что с тобой?! Парень не шелохнулся, окаменев, словно был не в состоянии больше двигаться и как-либо реагировать. Это начинало невыносимо раздражать, поэтому я зарядила ногой ему прямо в живот, от чего тот закряхтел и, наконец, оживился. – Она... Она... Господи... – Мать твою, объясни же наконец нормально!!! – срывая голос заорала я, чувствуя, как душащий страх глубже пробирается в душу и леденящим все внутри холодом ползет по спине. – Она вышла на балкон... Я хотел пойти за ней, схватить ее, но она была с ножом и угрожала. Сказала, чтобы я не шел за ней... – И ты не пошел, – заключила я за него. – Да... – Какой же ты все-таки идиот, Аллен, – прошипела я. Как же хотелось впечатать его голову в ближайшую стену, но я сдержалась и понеслась через комнату Габби, прямиком к балкону. И тут передо мной предстала ужасающая картина: Габриэль стояла на носочках на, казалось бы, неустойчивом карнизе, однако, внешне выглядела на удивление спокойной и даже умиротворенной. – Ты что творишь?! – я билась в истерике, не зная, куда себя деть. – Быстро залазь обратно! Заметив меня, девушка улыбнулась, что вызвало у меня еще больше негодования. В ее глазах я читала благодарность. Благодарность?! За что? Прижимаясь телом к холодной кирпичной стене, она стояла достаточно уверенно и спокойно, несмотря на то, что под ней было порядка шестьдесят восемь метров. За все года нашей дружбы, я очень многое в ней открыла и знала о том, что она всегда до смерти боялась высоты. А сейчас... – Прекрати это, сейчас же! – слезы застилали мне глаза, и я уже почти ничего не видела за ними. Ее улыбка... Нет, это не была Габриэль, которую я знала. Ее взгляд, несмотря на иллюзию умиротворения, наполнялся таким безумием и отчаянием, что все внутри щемило и сдавливало от невыносимой боли. Неужели она приняла решение убить себя? – Ну же, ответь мне! – надрываясь, кричала я, до боли вцепляясь в кирпичную стену, – Чего ты добиваешься этим? Что хочешь доказать? Она молчала, и я продолжила: – Этим ты хочешь показать, как тебе плохо и тяжело? Хочешь избавиться от пожирающего одиночества? Но ценой чего? Собственной жизни! Если уж на то пошло, ты подумала о нас? О своих друзьях, которые сейчас вот держат тебя за шиворот, чтобы ты не свалилась в бездну. Почему ты так эгоистично поступаешь по отношению к другим людям? Тебе совсем все равно?! Я была на пределе, мои нервы сдали позиции, и я более не могла контролировать свой разум – все мысли перемешались в одну сплошную кашу, и нечто, сформированное ужасом и болью, вырывалось с треском из груди, падая с высоты двадцать седьмого этажа и разбиваясь вдребезги. – Разве я просила спасать меня? – разорвал тишину мертвительно спокойный голос Габриэль. Девушка взглянула на меня так, словно впервые видела. – Зачем ты сейчас стоишь тут, надрываешь голос, отчаяно пытаясь спасти меня? Неужели ты и правда думаешь, что это что-то изменит? Теперь настала моя очередь молчать. Вытаращив глаза, я в ужасе смотрела на подругу, совершенно ничего не соображая. Не дождавшись моего ответа, она продолжила: – Моя жизнь больше ничего не значит, и я не хочу быть обузой для вас с Сэмом, постоянно прикрываться вашими спинами, вечно защищающими меня от бед... Пойми меня, я не чувствую себя полноценной, потеряв столько близких мне людей. Я никогда не буду прежней, ты понимаешь это? Габриэль всмотрелась в мои глаза так, словно пыталась запечатлеть их в памяти, чуть улыбнулась. «А мы тебе не близкие люди, да?» – пульсировало в виске. – Я давно приняла решение, что сделаю это. Так будет проще... – Кому будет проще?! – я из последних сил билась в истерике. Мозг полностью перестал функционировать, и я чувствовала, будто внутри меня все превратилось в жижу подобную эктоплазме. – Ты совсем с ума сошла?! Господи, Габриэль! Я тебя сейчас совершенно не понимаю и не узнаю! И если тебе не жаль себя, почему ты не жалешь других?! Ее грудь спокойно вздымалась и опускалась, на лице читались смешанные эмоции. Кажется, это были страдание и спокойствие. Какой поразительный контраст! По щеке девушки медленно катилась слеза, подобная крохотной жемчужине, купающейся в лучах вечернего солнца. – Да, так и есть. Мне не жаль. Мне больше... Не жаль, – чуть слышно заключила девушка и сделала глубокий вдох. Лицо ее уже было все в слезах, однако, она все еще улыбалась. – Прости меня. Прости за все: за боль, за потраченное зря время, за мои ошибки. Не держи на сердце груз, ведь в этом совершенно нет твоей вины. И знай, что я за все тебе благодарна, и всегда буду благодарна... – Что за чушь ты сейчас несешь?! – прошипела сквозь зубы я и потянулась, чтобы схватить подругу за ткань одежды. – Прощай... – почти шепотом сказала она и, раскрыв руки, поддалась вперед. От этого движения я чуть было не полетела следом за ней, но, вовремя схвативший за ноги, Сэм не дал мне упасть. «Why can't you hear my silent call?» В этот самый миг в душе все оборвалось. Сначала я не понимала, что это за чувство, но как только к моему мозгу по крупинкам начал возвращаться здравый смысл, и весь ужас произошедшего предстал перед глазами, меня накрыло мощнейшей волной. Я больше не могла сдерживать себя, не могла копить все, что было внутри, поэтому я кричила из всех оставшихся сил, рыдая, разбивая собственные руки в кровь о стены. Сколько еще боли может вынести мое сердце? Почему этот мир так жесток, эгоистичен, глуп и несправедлив одновременно? А может, это только мне так «повезло»? Ответов я дать не могла. Сколько это продолжалось – я не имею понятия, но знаю, что все это время Сэм был рядом со мной и крепко прижимал к себе, успокаивая и пытаясь хоть как-то отвлечь от мрачных мыслей, хотя и сам был в них погружен. Какая глупая смерть! Я была так зла на нее, на Габриэль. В тот момент я ненавидела ее каждой клеточкой своего тела. Чертова эгоистка... А где-то там лежало ее окровавленное, внезапно лишенное жизни тело. Заметил ли это кто-то еще? Вызвал ли он полицию и «скорую»? Сил вставать и смотреть просто не было, и я продолжала сидеть, уткнувшись лицом в грудь Сэма, который крепко обнимал меня и гладил по голове.

***

Яркий солнечный свет пробивается через шторы и падает прямо на лицо, заставляя пробудиться ото сна. – Габби, милая, с добрым утром, – звучит нежный голос над ухом девушки. – Вставай, а то все проспишь. Она открывает глаза и видит перед собой улыбающееся лучезарное лицо мамы. Она ласково гладит ее по голове и улыбается. Кудрявые волосы аккуратно уложены и волнами спускаются с плеч. – Мама! – девушка вскакивает и кидается на шею матери. – Мамочка, я так скучала по тебе! По щекам текут горячие слезы, застилая все вокруг пеленой. Какое же это счастье – видеть маму улыбающейся и просто быть рядом с ней. Женщина обнимает дочь в ответ и нежно гладит ее по волосам. – С возвращением домой, Габриэль...