Антихайп

      Рома жадно тянется к губам Роджера, целуя его так, словно тот — родниковый источник, а сам Кушнарев не пил несколько дней. Вова не сопротивляется, обнимая мелкого. Оба не знают, в какой момент что-то пошло не так, но вот они сидят в номере Рамзеса, пальцы Никогосяна проникают под черную футболку, щекоча кожу, а Рома ерзает на его бедрах, пытаясь устроиться поудобнее.       Касаясь раскрасневшимися щеками лица парня, Рамзес улыбается сквозь поцелуй, чувствуя, как борода Вовы щекочет лицо. Мелкий проводит ладонью по шее, чувствуя под подушечками пальцев пульсирующую артерию и надавливает на нее, желая почувствовать это биение еще сильнее. Кусает губу Роджера, слышит недовольный стон и усмехается.       Аккуратные и ловкие пальцы пробираются под кофту с надписью «Гуччи». Обломанные хозяином ногти больно царапают кожу, оставляя на спине полосы, которые с каждой секундой приобретают все более алый оттенок.       — Ром… — тихо шепчет Вова, отрываясь от губ Кушнарева. — … будь сдержаннее.       — А то что? — хитро сверкнув глазами, спрашивает Рамзес. Никогосян не отвечает, его губы просто опускаются на шею мелкого, ближе к ключице, кусая ее и облизывая, словно что-то очень вкусное. Везде, где губы (и зубы) Роджера касаются кожи Ромы, остаются краснеющие следы. Кушнарев прижимает парня ближе к себе, хихикая от каждого прикосновения.       Теплыми ладонями Вова снимает с тиммейта футболку, оголяя худой торс. Обводит языком кожу вокруг соска, слушая стыдливые стоны. Чуть прикусывает и оттягивает кожу, которая кажется особенно нежной. Рамзес вскрикивает, когда Роджер слишком сильно сжимает кожу зубами, к подбородку даже стекает еле заметная слеза.       — Все… хорошо? — поглаживая пальцами место укуса, спрашивает Никогосян, озабоченно смотря мелкому в глаза.       — Все замечательно, — тяжело дыша выдыхает Рамзес, улыбнувшись. — не останавливайся…       Вова опускает руки ниже, проводя указательным пальцем вдоль позвоночника Ромы, заставляя тем самым его прогнуться в спине и томно выдохнуть. Останавливаются они лишь на ягодицах парня, начиная сжимать их через джинсы. Кушнарев тяжело дышит, а с уголка губ течет слюна. Не без помощи самого Роджера, парень снимает с него кофту, прижимаясь своим оголенным торсом к его.       Рука мелкого тянется к ширинке парня, расстегивая ее вместе с ремнем. Забирается под нижнее белье и обхватывает пальцами член, надавливая на головку, из которой обильно течет смазка. Рома делает медленные поступательные движения вверх-вниз, затягивая параллельно Роджера в поцелуй. Вторую руку Кушнарев запускает в свои джинсы, совершая подобные движения со своим членом. Вова кладет свою руку поверх Роминой, помогая ему ускориться. Щеки обоих горят. Пальцы, покрытые смазкой, ловко скользят по основанию, изредка касаясь яичек, и периодически большой палец надавливал на головку, вызывая этим еще смазку.       Первым изливается себе в руку мелкий, а после него кончает Вова. Рома обессилено сидит на коленях тиммейта, аккуратно слизывая соленую сперму с пальцев так, что капли семени оставались на губах и возле рта. Свою руку Никогосян вытирает об джинсы — все равно стирать — и вытирает большим пальцем рот Рамзеса.       — Вов… — тихо произносит парень, наваливаясь на парня всем телом. — Я… хочу еще.        Целует в губы, после затаскивает на кровать. Кушнарев сам становится раком и зажмуривает глаза. Роджер нависает сверху, в голове все мутно. Он приспускает джинсы Ромы, гладит его бедра, заставляя пассию расслабиться. Рома закусывает губу, чувствуя, как последний элемент одежды — боксеры — снимается с него. Глубоко вдохнуть его заставляют сразу два пальца, что не очень нежно вошли в него. Изо рта вновь течет слюна, растекаясь по простыне. Когда пальцы начали двигаться, задавая определенный темп, мелкий перестал придерживать свое тело на локтях и просто упал на кровать, закатывая глаза.       С третьим пальцем Рома вскрикивает, но сразу же мычит, что все хорошо, не надо останавливаться. Темп сразу задается очень быстрый, и Рамзес готов второй раз кончить лишь от одних пальцев Роджера, что так грубо трахают его.       — Бля-а-а-ать, не дразни-и-и меня… — хрипит Рома, чувствуя, как вместо пальцев к кольцу мышщ подставляется что-то более твердое. Но Никогосян не спешит входить в Кушнарева, он водит членом меж ягодиц, упиваясь стонами парня.       Входит Вова в него неожиданно, Рома даже прогибается в спине, выдыхая громкий стон. Внутри мелкий узкий и горячий, но покрытый смазкой член легко проникает внутрь до основания, упираясь головкой в простату. «Да!» слышится из уст Кушнарева, и Роджер начинает медленно двигаться в нем, ладонями поглаживая бедра Рамзеса, который дрожит каждый раз, когда член Никогосяна задевает ту точку.       Движения остаются нежными, но парень ускоряется, все чаще заставляя Рамзеса произносить громкое «да!», заставляя по его щекам катиться граду слез, заставляя его захлебываться в слюне. Кончает Роджер внутрь, хлопнув парня по ягодице и оставив там красный след. Без чувств Вова падает рядом, на кровать, а Рома лежит, прикрыв глаза.       — Давно… у меня… так не было… — еле произносит Рома, прежде чем уснуть.       — А у меня — никогда…