«I feel so far away You always come my way»
Красные следы от ногтей на ладошках – четыре ровных полумесяца, словно вытатуированы красными чернилами, как единственное отрезвляющее средство, этакое напоминание – эй, Ким Тэхён, пора очнуться. А очнуться совсем не хочется, хочется вот так, на мягкой намджуновой кровати, в полоске тёплого света из-за приоткрытой двери, под распахнутым настежь окном, кутаясь в одеяло из городского шума и морозного воздуха. Он сильнее зажмуривает глаза, до белых пятен и звона в ушах, так что дыхание сбивается, и сердце начинает стучать где-то в горле, и Тэхёну хочется его остановить, потому что оно не слушается, а Тэхён привык, что все должны его слушаться. Он мелко дрожит, притягивает колени ближе к груди. Холодно. Из-за тёмной пелены опущенных век слышны приглушённые тонкими стенами голоса одногруппников. Красные полумесяцы на ладошках очерчиваются ярче, когда из общего хора выделяется протяжное музыкальное «Чимин-хёёён».…
Тэхёну хорошо на сцене. Нет, не так, Тэхёну просто охереть как кайфово на сцене. Сцена – это его страсть и ей он готов отдаваться целиком, падать на пол от усталости после концертов и выступлений, засыпать в репетиционных залах, танцевать до потери сознания, потому что только в эти моменты он чувствует себя по-настоящему свободным. Ему иногда даже думается, что единственное место, где он хотел бы умереть – это на сцене, чтобы последнее, что он увидел перед тем, как его сердце остановится, был сверкающий тысячами огней океан. Тэхёну вообще очень часто думается обо всякой чепухе. Вечер субботы, и завтра намечается один из тех дней, на который по негласному правилу не строятся планы, просто потому что он нужен такой, безо всяких расписаний и ранних подъемов; Намджун громогласно агитирует идти смотреть фильмы всю ночь, Хосок увлечённо расспрашивает всех какую еду они хотели бы заказать сегодня, Чимин лежит на ковре в гостиной, закинув ноги на спинку дивана, в десяти сантиметрах от него – безостановочно смеющийся над чем-то Чонгук листает очередную глупую мангу с длинноногими девочками-нэко, Тэхён хмурится, бросает короткий взгляд на воодушевлённого ночными киносеансами лидера и, слегка охрипшим голосом – «Без меня, хён, голова сегодня целый день раскалывается» –, прихватывает с собой две бутылки воды из холодильника и на ватных ногах идёт в свою комнату. Его постель не заправлена, пахнет лимонным гелем для душа и ароматическими свечами, в комнате много воздуха, так что потолок кажется выше, Тэхён сильно запрокидывает голову и у него на секунду темнеет в глазах, он оседает на пол по стенке и обнимает руками колени, заново вычерчивая четыре ровных полумесяца на белой коже. Ноги гудят, хочется просто лечь и не двигаться, знакомое чувство пустоты накрывает равномерными волнами, так всегда бывает после концертов; кажется, что кто-то выбил весь воздух из лёгких и заменил его на гелий, потому что дышать не получается, а ощущаешь себя удивительно легко, почти невесомо. Тэхён стягивает одеяло с кровати на пол и заворачивается в него так, что не может нормально пошевелиться, а вообще ему очень хочется в душ и спать. Спать – это ещё одно спасение, Тэхёну всегда снились красивые сны; он с детства любил придумывать разные истории, чаще всего это были волшебные сказки с драконами, принцессами в башнях, и доблестными рыцарями, а по ночам любимые драконы и рыцари приходили снова и разрешали маленькому Тэ самому спасти какую-нибудь принцессу или погулять по зачарованному лесу. Сейчас Тэхён как никогда в жизни хочет в свой зачарованный лес. Щелчок дверной ручки так резко врывается в неподвижный холодный воздух комнаты, что Тэ вздрагивает и ему вдруг становится жарко сидеть в одеяле, руки как будто немеют, а лицо заливается краской. Сокджин. Садится рядом и шёпотом – «Тэхён-а» – лёгкий толчок в плечо – «Что-то случилось?» – торопливо, будто виновато добавляя – «Я переживаю» – Тэ машинально дёргает головой, чтобы убрать с глаз отросшую чёлку, улыбается широко, щурит глаза и отвечает на выдохе – «Всё хорошо, хён, просто устал немного» – голос предательски дрожит и по спине бегут мурашки, Тэхён на секунду задерживает взгляд на старшем и прикрывает глаза, но даже этой секунды внимательному Джину достаточно, чтобы понять, что мелкий безбожно врёт; он так же откидывает голову назад, долго молчит и считает светящиеся на потолке наклейки-звёздочки – «Такие же, как Тэхён» – Джин закусывает губу в лёгкой полуулыбке – самозабвенно отдающие весь набранный ими за день свет с наступлением темноты, только если звёздочки не видят света слишком долго, они превращаются в безжизненные куски пластика. Джин коротко вздыхает, знает, что Тэхён не скажет, сейчас точно, а может быть вообще никогда. Поэтому, тяжело выдыхая, берёт с маленького столика перед кроватью средство для снятия макияжа и, привычным движением, смачивая ватный диск, аккуратно касается полузакрытых век младшего, стирая ровные линии подводки и сияющих теней. Просто чтобы показать, что он здесь и ему не всё равно. На щеках младшего остаются влажные дорожки – «Совсем мне не подходит эта смывка, хён, из-за неё глаза слезятся ужасно».…
Тэхён просыпается от пронзительного воя пожарной машины за окном, на часах 12:14, голова тяжёлая от долгого сна, и каждое движение отдаёт ноющей болью в мышцах, хочется не вставать с кровати до самого вечера. Тэ долго лежит на спине, откинув одеяло на пол, потому что внезапно становится очень душно, кусает пухлые губы и вслушивается в давящую тишину квартиры. Он берет с тумбочки телефон и тут же чертыхается охрипшим после сна голосом, потому что забыл вечером поставить его на зарядку, и теперь на экране загорается красный значок разряженной батареи. Телефон приземляется на другую сторону кровати, всё ещё умоляюще подмигивая красным глазом; Тэхён усилием воли заставляет себя подняться с кровати, по дороге в ванную он раздражённо рвёт на четыре части розовый стикер, прилепленный на пустую бутылку из-под воды, – «принца, готового разбудить Белоснежку, не нашлось, ты же знаешь, здесь одни гномы... не скучай, приедем к обеду. Джин-хён<3» – и ниже коряво чирикнуто зелёным карандашом – «не ходи босиком, Тэтэ ㅋㅋㅋ» – от этого его «Тэтэ» всегда противно щиплет в носу и пальцы немеют. Он демонстративно шлёпает босыми ногами по холодному кафелю, будто кому-то кроме него самого от этого будет хуже. А Тэхёну очень хочется сделать хуже, из вредности; хочется грубить и огрызаться на хёнов, хочется показательно задевать плечом Чонгука, если тот вдруг попадается ему на пути в узких коридорах, ещё хочется отпускать ядовитые пошлые шуточки в сторону макнэ, а потом долго молчать, потупив взгляд и комкая в руках края простыни, о причинах своего плохого настроения под пытливым взглядом Намджуна, устраивающего младшему ночные допросы с пристрастием. Прохладная вода бодрит и спасает от головной боли, а запах лимонного геля для душа заставляет Тэхёна вдыхать чаще, чем нужно. Запах любимого чиминового лимонного геля для душа; ещё один рваный вздох и шум воды прекращается; на стеклянной дверце остаются смазанные следы рук, а на нижней губе новая кровоточащая ранка. Тэхён быстро одевается в спортивную форму, уже почти захлопывает дверь, когда резко разворачивается, трясущимися руками стаскивает правый кроссовок и прыгает на одной ноге до дальней ванной, долго копается в ящиках и достаёт полупустой красивый флакончик, снимает с себя футболку и пшикает на изнаночную сторону ежевичными Jo Malone. Шесть пар глаз на площадке у лифта провожают Тэхёна вопросительным взглядом, и на удивлённое – «Ты куда бежишь?» – он бросает короткое – «Тренироваться» –, робкое – «Сегодня же выходной» – сказано в захлопнувшиеся железные двери. Сокджин бросает долгий многозначительный взгляд на лидера, тот кивает и хмурит брови, парни почти синхронно пожимают плечами и шумно двигаются в сторону квартиры, чонгуково – «Хён, я уже говорил, что мне не нравятся эти твои духи, они пахнут как-то горько» – слышится как будто в вакууме, и запоздало посерьёзневший Чимин остаётся стоять в узком коридоре, стеклянным взглядом гипнотизируя двери лифта, и рассеяно вспоминает, что сегодня вообще-то не пользовался парфюмом. Музыка на полную громкость, окна под потолком запотевают, потому что в зале для растяжки что-то не так с системой вентиляции, Тэхён лежит на полу, мокрые прядки неприятно липнут ко лбу и лезут в глаза, он обессилено переворачивается на бок, прижимается щекой к паркету и судорожно всхлипывает, глаза сухие, а лицо предательски кривится, уголки губ опускаются вниз, и рваные вздохи вырываются из груди. Он сжимает в руке маленькое расколовшееся на две части серебряное сердечко.… 7 days ago …
«Чон Чонгук!» – грозный едва ли не срывающийся на рык голос заставляет макнэ подскочить с мягкого дивана в гостиной, Тэхён хлопает дверцей шкафа так, что звенят зеркала во всей квартире – «Чон, мать твою, Чонгук!» – не предвещает ничего хорошего. Испуганный Чон, мать его, Чонгук залетает в комнату Тэхёна и Намджуна с круглыми от страха глазами, его сердце пропускает удар, когда он видит сжатую в руке хёна тонкую серебряную цепочку, он закрывает глаза, сдавленно чертыхается и – «Хён, я хотел тебе... я не хотел тебя сегодня... я честно случайно... так тупо получилось, прости, прости, прости...» – Тэхён злобно шипит и цедит сквозь зубы, чётко отделяя каждое слово – «Больше никогда, слышишь, никогда не прикасайся к моим вещам» – старший медленно разворачивается на пятках, все так же сжимая в левой руке серебряную цепочку, Чонгук касается пальцами запястья хёна и растеряно хлопает глазами, тот резко отдёргивает руку и шипит – «Проваливай» – дверь за младшим захлопывается, а у Тэхёна к глазам подступают слёзы обиды и злости. Никто не понял, почему Тэхён раздул такой скандал из-за маленькой безделушки, не разговаривал с макнэ четыре дня, шарахался от хёнов, и при любой удобной возможности оставался дома или в номере отеля под предлогом усталости; не понял никто, кроме Чимина. Просто, маленькое серебряное сердечко на тонкой цепочке – был неловкий подарок от старшего на тэхёнов двадцатый день рождения, впопыхах сунутый ему в тёмной гримёрке, с краснеющими щеками, быстрым поцелуем в уголок губ и словами – «Это твоё, оно холодное блестящее и Гуччи».…
Сейчас оно тоже как у Тэхёна, затасканное, треснувшее напополам, и сломал его Чонгук; Звуковая дорожка сменяется; до боли знакомое заслушанное интро, словно уже где-то внутри, отдаётся глухими ударами глубоко в груди, вдох-выдох, вдох-выдох, и он пойман на лжи. Слёзы катятся по щекам, хотя плакать сейчас совсем не хочется, просто устал. Тэхён сам себя убеждает в том, что плачет от того, что устал тренироваться и скучает по маме и папе, он уже даже почти поверил.«Пойман на лжи, Вытащи меня из этого ада, Я не могу освободить себя от этой боли»
Неслышные шаги, мягкая поступь, как у кошки, холодные пальцы и горячее дыхание у самого уха, с точным попаданием в ноты – «Спаси меня, того, кто был наказан.» – Тэхён испуганно вздрагивает, зал погружается в тишину, улыбающиеся глаза-щёлочки напротив слипшихся в треугольнички мокрых ресниц –«Скажи мне Со своей сладкой улыбкой, Расскажи мне, Расскажи, словно шепчешь что-то на ухо»
– ледяные руки касаются горячей кожи, Тэхён дрожит, жмурит глаза и рвано дышит, он чувствует чиминовы пальцы на шее, ещё доля секунды, слышит щелчок застёжки, он приглушённо ахает и накрывает рукой аккуратную подвеску-сердечко, прямо на впадинке между ключиц; те же слова, что и два года назад, только поцелуи уже не такие робкие, а маленькие холодные ручки до синяков сжимают стройные бёдра – «Я обещал вытащить тебя из этого ада».