Часть 1
25 ноября 2017 г. в 20:18
Стук сердца отбивает барабанную дробь, торжественно звучащую перед каким-либо важным событием. Кулаки с каждой секундой сжимаются крепче и крепче, от железной хватки саднит кожу. Острые ноготки грозятся превратить следы в виде полумесяца в кровавое месиво. Казалось, в воздухе повис смрадный, стальной запах. К горлу подкатывает тошнота, живот неприятно тянет, дополняя и так существующий дискомфорт.
— Форсайт Пендлтон Джонс, — негромко произносит миловидная белокурая гостья. — Младший.
Обыденно ответив ей давно заученную до зубов фразу, служитель правопорядка указывает той в сторону дальнего коридора. Вкрадчиво объяснив путь, седовласая вяло протягивает бейдж. Поблагодарив, девушка удаляется из поля зрения преклонного возраста женщины, цепляя на правой стороне кремовой блузки выданный предмет.
Грациозно просачивается сквозь снующих туда-сюда людей, стараясь не встречаться с теми взглядом. Толпа постепенно иссякает, позволяя дышать чуть свободнее. Стук каблуков становится громче и громче, оповещая о приближении неизвестной посетительницы стражам закона. Сонная артерия заметно пульсирует, выдавая волнение.
Преодолев расстояние и свернув налево, толкает слабо поддающуюся металлическую дверь. Высокий, крупного, даже можно сказать грузного телосложения парень тут же начинает изучать вошедшую. Сально скалится, обнажая пожелтевшие от пагубной привычки кривые зубы. Курение. Подтверждает эту скоропостижную догадку видневшийся из кармана тёмно-серых брюк корешок от Marlboro. Прищуривает болотистого цвета глаза, изучая молчаливую особу. Девушка старательно подавляет рвотные позывы, крепче сдавливая ремешок от миниатюрной сумки.
Процедура досмотра проходит быстро. Постаравшись отстраниться и настроиться на предстоящую встречу, отогнав несколько непристойных шуточек охранника, она наконец-то достигает конечной точки своего пункта назначения. Ожидание угнетало больше всего, медленно сводя с ума.
Приказывает взять себя в руки, гостья этого заведения начинает с предельной осторожностью осматриваться. Представления о месте заключения рушились подобно нервным клеткам: заключённые не были одеты в ярко-оранжевую робу, на огромное удивление здесь было стерильно чисто. Прочная пластмасса, что разделяет нарушителей закона и мирных граждан, не была заплевана или грязна. Конечно, на ней были заметны отпечатки пальцев, ладоней. Что может быть естественнее желания прикоснуться к близкому человеку, пусть даже он там, по ту сторону.
— А ты смелая… — тихий голос за стеклом раздаётся неожиданно.
Реакция младшей Купер повеселила мужчину, чем вызвала мягкую улыбку на его уставшем лице. Светло-зелёные глаза чуть расширились, сердце пропустило удар. Элизабет намертво вцепилась руками о край стола. Ей не нравилось находиться здесь, но раз она пришла, то должна сделать это. Ради Джагхеда.
Змей кивнул в сторону висящего аппарата и после вернулся обратно к растерянной гостье.
— Прости, не хотел тебя напугать, Бетти, — звучит, как извинение, но насмешливый взгляд непроницаемых карих глаз говорит о том, что никакого раскаяния их обладатель не чувствует.
— Мистер Джонс, — выдавив из себя слабую улыбку, отвечает ему. — Понимаю, что не меня вы хотели бы видеть на этом месте. Просто Джагги, — взяв небольшую паузу, она продолжила, — Джагхед. Он…
Бетти замолчала, держа в правой руке чёрную, старую трубку от телефонного аппарата, что были ещё с дисковым номеронабирателем. Оторвавшись от созерцания своей открытой ладони, где свежая кровь уже свернулась и больше не шла, участница группы поддержки футбольной команды «Речные Лисички» посмотрела наконец-то на своего собеседника.
Симпатичное лицо старшего Джонса выражало крайнюю степень беспокойства, переживания. Угольные брови изогнулись, скульптурная челюсть слегка съехала вниз. Нижняя губа начала подёргиваться. Мысленно назвав себя самым плохим словом из тех, что Элизабет Купер знала, за то, что привела в дичайших ужас сидящего напротив себя человека из-за своей собственной неосторожности, и после прикусила внутреннюю сторону щеки.
— Нет-нет, он в порядке! — заверяет перепугавшегося до полусмерти отца Джагхеда. — Жив и здоров. Всё хорошо.
Белокурая красавица расслабилась лишь только после того, как бывший лидер Южных Змеев хоть немного пришёл в себя. Старого себя, каким она знала его ещё до того, как он попал за решётку. Дыхание выровнялось, побледневшее лицо приобрело розовые оттенки, доказывая, что перед девушкой сидит не труп. Сам же ЭфПи до сих пор пытался увидеть в поблёскивающих от света ламп, таких чарующих глазах хоть какое-то опровержение слов молодой журналистки, но не найдя таковых смог спокойно выдохнуть.
— Это хорошо. Я знал, был уверен в том, что мой сын справится с этим, — Гордость за Джонса третьего так и сочится из его речи. — Он всегда справлялся. Как бы тяжело ему не было.
Бетти почувствовала в районе рёбер острую, колющую боль. Возможно, в ней заиграла обида за детство её парня, за такое халатное отношение его отца к нему, но не ей судить. Миловидное личико отличницы старшей школы Ривердейла слегка поморщилось, что не скрылось от зорких янтарных глаз.
— Знаю, что не был ему лучшим отцом. Тогда, — мужчина тяжело вздохнул, склонил голову, не позволяя любопытной девчонке разглядеть себя, — было сложное время для моей семьи…
На что собеседница понимающе кивает и грустная улыбка коснулась нежно-розовых губ. Она знала, о чём говорит ЭфПи. Воспользовавшись этим моментом, гостья внимательнее рассматривает его. Щетина, с того дня, когда младшая из семьи Купер в последний раз видела сидящего перед собой криминального авторитета их небольшого городка заметно отросла. Этот день намертво впечатался в памяти «девушки по соседству», именно так иногда называл её Джагхед.
Бетти вновь почувствовала то разочарование, когда невольно стала частью плана Арчи с Вероникой. Хоть она и смотрела в глаза, оттенок которых у неё ассоциировался с горячим и вкусным напитком, ингредиентом которого является молочный шоколад. Но речная лисичка видит в них лишь отголоски небесных, которые стали её самым любимым цветом. Синий присутствует во всем, что необходимо для жизни человека: вода, воздух. Без первого мы проживем максимум десять дней, а вот со вторым, цифра уменьшается в два раза и счет идет уже на минуты.
— Мистер Джонс, — журналистка, чья профессия напрямую связана со словами, сейчас же не могла подобрать те, которые бы подошли, — сейчас Джагхед переживает не лучшие времена, – во взгляде взрослого человека боль. — Перевод в новую школу. Переезд… – она поджимает полные губы, не осмеливаясь продолжить.
— Я… — Форсайт облегчил ей задачу.
С души светловолосой черлидерши упал камень, совсем чуть-чуть, но дышать Элизабет могла свободнее. Как бы ей не хотелось признаваться, но арест ЭфПи заметно подкосил Джагхеда, да ещё и эти Змеи. Брюнет выглядел сейчас ничем не лучше. Он явно признавал свое вину, но только перед сыном и ни перед кем больше.
— Если ты пришла по просьбе Джагхеда просить меня выдать моих же людей, — в голосе появились нотки гнева.
— Нет! Нет, – громко отвечает, чем привлекает внимание охранников, — я здесь не за этим, — добавляет она уже более спокойнее.
Привлекательное лицо Форсайта Пендлтона младшего изменилось, в нём проснулось любопытство. Левая бровь плавно поднимается, голова склоняется вперед и чуть влево. Настало время выложить карты на стол, раскрыть все козыри.
— Если ты здесь не за этим, — растягивает нарочно слова, чем заставляет нервничать свою сегодняшнюю гостью сильнее. — Тогда зачем?
Ком подкатил к горлу журналистки школьной газеты, кровь отлила от её персиковых щек, тонкие пальцы сдавили чёрную трубку. Та издала тихий, скрипучий звук, но ни один из собеседников не придал этому огромного значения. Девичьи ладошки вспотели. Глаза цвета летней листвы бегают по прозрачной стене, в надежде найти там хоть что-то.
— Джаг, он… — ей было трудно просить помощи, так было всегда. — Я чувствую, как он стал отдаляться.
Она это сказала. Выдала как на духу. Осталось только дождаться решения её палача, расправится ли он сейчас или заставит помучиться. Страдания, какие испытывала девчонка, ЭфПи чувствовал физически. Ему было знакомо это. Знакомо чувство, когда твой собственный сын отстраняется от тебя. Как меняется его взгляд. Как меняется его поведение. Как исчезает Форсайт Пендлтон Джонс третий и появляется нелюдимый Джагхед.
Ему больно слышать это от Бетти, девушки его сына, которую он скрывал от него. Нет, он знал кто такая Элизабет, дочь Элис Купер, с которой он учился в старших классах. Джонс знал, что они ходят в одну школу. Ходили. Как он был приятно удивлен, когда за столиком у Попса Арчи Эндрюс случайно обмолвился об упрямой девчонке с хвостиком. Как отцовская гордость заиграла в нём, когда имя приобрело физические очертания его владелицы. Порой бывший алкоголик задумывался о том, что именно такая девушка нашла в его сыне, но он рад, что первой подружкой Джагга стала она.
— Глупый мальчишка, — устало проводит рукой вдоль высокого лба. — Значит, у рыжего не вышло.
Дочь Элис не знала, о чём говорит мужчина, но догадывалась, что тот попросил Арчи о каком-то одолжении касательно своего сына. Она терпеливо дожидалась ответа, но тот не спешил его ей давать.
Время посещений уже подходило к концу, о чём свидетельствовала табличка позади неё. Маленькой стрелке настенных часов осталось совершить ещё два полных оборота и её, как и всех остальных посетителей выпроводят за толстые бетонные стены и стальную дверь толщиной три дюйма. Затея просить совета у того, кого сложно назвать отцом с каждой потерянной секундой становилась всё более глупее. Бетти начала сомневаться, что приходить сюда было хорошей идеей.
— Не оставляй его наедине с самим собой, даже если именно этого он и просит. У Джагхеда есть тёмная сторона, не позволяй ей взять над ним контроль. Ты единственная, кто с этим справится, — Джонс ответил ей, но разве не именно это Бетти и делает? — Ты умная, разберёшься во всём.
На этом визит речной лисички закончился. Форсайт Пендлтон Джонс младший кинул на девушку прощальный взгляд, в котором читалась мольба, и скрылся за тяжелой, железной дверью. Спустя пару секунд стоящий у выхода охранник объявил, что часы посещения закончены и просил покинуть помещение.
Всю следующую неделю Купер старалась быть рядом с Джагхедом, поддерживать его. Она злилась на бесполезный совет старшего Джонса. Злилась, но все равно следовала ему. Было сложно: другая школа, нехватка времени, домашние задания учителей, газета «Blue&Gold». Все это забирало огромное количества сил, моральных и физических. Бетти разрывалась. Она устала.
Сейчас, находясь в объятиях своего парня, наслаждаясь уединением в трейлере ЭфПи, Элизабет чувствовала покой, умиротворение. Не нужно было спешить куда-то, разбираться в чём-то. Но было и то, отчего по коже шёл холод. Джагхед стал замкнутым, закрытым. Скрытным. Лёд постепенно между ними увеличивался. Будь бы на месте светловолосой отличницы другая, то она запросто сдалась, опустила руки. Порой и её посещала такая мысль, но девушка даже не позволяла развиваться той, обрывая, посылая в самый дальний угол, где никто не найдёт, даже она сама.
Напряжение и непонимание росло. Число отвеченных звонков с телефона черлидерши становились с каждым днём меньше, пропорционально увеличивая пропущенные у парня со странной шапкой на голове. У него появлялись дела, в которые лидер Змеев по крови не хотел посвящать свою бывшую одноклассницу. Делиться, что происходит в новой школе, даже какими-то мелочами.
Так прошли ещё пару недель, прежде чем Элизабет Купер, девочка с конским хвостиком и магнетическими, зелёными глазами вновь решила отправиться проведать одного своего знакомого. В этот раз ЭфПи был удивлен сильнее, чем тогда. Он начал понимать, что упрямство – это общая черта семейки Купер, которые, как выяснилось позже, происходят от Блоссом. Семьи, чья глава в виде покойного Клиффорда Блоссома угрожала жизни его сына, Джагхеда. Их второй разговор при данных обстоятельствах был таким же коротким, как и первый.
В основном их темой был вышеназванный человек. Можно было сказать, что журналистка передавала новости по ту сторону. Была осведомителем криминального мира. В следующую встречу Форсайт Пендлтон младший поделился несколькими смешными историями из своей бурной молодости. Как они с Фредом Эндрюсом занимались музыкой, как цепляли после этого девчонок. Бетти мысленно старалась представить, что было бы, если Джаг был таким, как его отец. Общительным донжуаном с армией поклонниц. Речной лисичке нравилось слушать рассказы мужчины, а ему, в свою очередь нравился мелодичный смех своей гостьи.
Разговор по душам оставлял после себя тепло, которое растекалось по всему телу, согревая подобно лучам солнца в ясный день. Белокурая девчонка всё больше находила в нём сходства с его сыном. Внешне они совершенно разные, даже несмотря на обсидианового цвета волосы и кожи одного оттенка. Больше всего поражало сходство выражения глаз. Голос, тембр, высота. Хоть он и был чуть ниже и с хрипотцой, но не было никакого сомнения, что с возрастом младший Джонс доберёт эти качества.
Их второй любимой темой были машины. Оказывается, школьница разбирается в этом лучше любого опытного механика. Не будь Змей сейчас заперт, то, определённо позволил дочери Элис и Хейла залезть под капот своего железного коня. Возможно, даже пригубил бы под такое дело парочку банок пива. Как же ЭфПи скучал по вкусу пенного напитка. Наверное, это даже к лучшему, оказавшись в камере четыре на три, он постарается покончить с выпивкой.
— Джонс! — Резким, противным, как у бродячей шавки гнусавым голосом оповестил заключённого. — К тебе посетитель.
На скучающем лице появилась едва заметная улыбка, одними лишь уголками губ, которую он тут же спрятал за ладонью. Предвкушение предстоящей встречи с упрямой девчонкой грело сердце, позволяло ненадолго отвлечься. Элизабет Купер позволяла ему увидеть всё с другого угла, по-новому узнать своего сына, за что ЭфПи был очень благодарен. С ней он мог перестать отсчитывать те злосчастные двадцать лет, что грозило ему от прокурора. Его веселый настрой рухнул в ту же секунду, как он увидел опечаленное, миловидное лицо по ту сторону стекла.
— Бетти? — единственное, что смог выдавить из себя бывший лидер Змеев.
Бледная кожа выглядела схожей с белоснежным, чистым листом. Тонкие брови опущены и сдвинуты, создавая между ними малозаметные морщины. Хвойные глаза потускнели, стали похожими на бездушные стекляшки. В них нет привычного блеска, который отражал зажжённую в ней искру и подобно пожару распространялся, передавая другим свой свет. Под ними появились впалые синяки. Искусанные до крови губы. Нижняя кровоточит до сих пор. Даже привычная розовая помада не скрывала те истязания, что причиняет Элизабет сама себе.
— Во Фреда Эндрюса стреляли… — тихий голос раздался из динамика телефонной трубки. — Он без сознания. В больнице.
— Где это случилось? Известно, кто? — неподдельное волнение отразилось на лице говорящего.
В голове крутились хаотично мысли. Зачем кому-то понадобилось убивать обычного строителя? Кому Фред перешел дорогу? Пострадал ли кто-нибудь еще? Джагхед, он…продолжить эту фразу тот не смог.
— У Попса. С ним был Арчи, он не ранен. Напуган, – Бетти была немногословна. — Есть подозрения, что это может быть связанно со Змеями. Пока точно ничего не известно, только догадки.
— Нет! — удар об стекло, и резкий тон собеседника заставили подскочить блондинку на месте. — Это не они. Да и с чего им нападать?
Девушка пожала хрупкими плечами и слегка потрясла головой по сторонам, светлые пряди последовали вслед за хозяйкой. Форсайту было больно видеть Бетти такой разбитой, но что-то подсказывало ему, что не только это беспокоит её.
ЭфПи действовал аккуратно, можно даже сказать деликатно. Переводил тему разговора в другое русло, внимательно изучал реакцию юной журналистки. Несколько раз совершенно случайно вынудил ту покрыться румянцем, чем добился хоть и смущённой, но улыбки. За решеткой было много свободного времени, поэтому на досуге его любимым развлечением стали книги. Разные, но Джонс выделял детективы, историческую литературу и автобиографии знаменитых, добившихся успеха, личностей. При упоминании первого жанра в безжизненных малахитовых омутах вспыхнул прежний огонь и глубоко внутри мужчины что-то затрепетало.
Всё чаще их встречи пролетали в одно мгновение ока, им хотелось говорить, разговаривать и общаться как можно больше, не переставая. С первого взгляда на взрослого, немного за сорок, мужчину с преступным прошлым, того, кто променял семью на дешёвый виски и еще совсем юную ученицу старших классов, правильную, неиспорченную современным обществом, кажется, что может быть общего между ними?
Каждый из них задавался этим вопросом, хоть и старался не перейти ту невидимую грань, за которой не таиться ничего хорошего. Именно об этом и думал сейчас Форсайт Пендлтон «ЭфПи» Джонс младший, слушая тонкий голосок, повествующий о чём-то, суть чего он упустил ещё с первых минут. Ему было достаточно взглянуть на соблазнительно-алые, пухлые уста, двигающиеся в такт её слов. Сегодня не было привычного хвостика, что Бетти то и дело делала практически постоянно. Пшеничного цвета и мягкие на вид, подобно шёлковым нитям, волосы каскадом ниспадали вдоль женского тела.
Наблюдает, как меняется выражение лица речной лисички, как появляется на нём лёгкая, порой даже игривая улыбка. Как вспыхивают глаза, которые так напоминают, свежую зелень на лугу ранним утром в Ривердейле. Как она убирает мешающую ей светлую прядь, и недовольно поджимает губы. Мужчину забавляет это.
— Согласны? — замолкает и склоняет умную голову в сторону, ожидая ответа. — М-м?
Бетти с интересом заглядывает в тёмные, отличающиеся цветом от её собственных, глаза. Временами она видела их в своих снах, хоть и лицо практически всегда было расплывчатым, но единственная деталь, что девушка могла распознать - их шоколадный оттенок. Происходящее младшая Купер никогда не могла вспомнить, как бы не старалась.
ЭфПи молча кивнул. За это время он уже хорошо изучил подростка, сидевшего перед ним и мило улыбавшегося ему. И потому мог легко дать требуемый от него ответ. Элизабет продолжила, а бывший лидер криминальной группировки с едва начинающей седеть бородой вернулся к рассматриванию лица, ставшим уже таким привычно родным.
В этот день ложно-обвинённый в содеянном, узнал, что его сын пошел по стопам отца, приняв фирменную куртку змеиной банды. Он был горд. То самое чувство Джонс испытал, когда Джагхед прервал того ублюдка, льющего грязь на упрямую девчонку. Заткнул мудака ударом кулака.
Мощно. Жёстко. Дерзко.
Уже в тот момент Змей понял, что Бетти Купер – это не просто набор превосходных внешних данных, аналитического склада ума вкупе с соблазнительными формами. Она обладает внутренним стержнем, выдержкой, терпимостью. Сейчас он понял, что увидел в ней младший Форсайт. За что полюбил.
Отношения с парнем в странной шапке, действующим лидером Южных Змеев медленно начали налаживаться. Кризис миновал. Да, конечно, оставались проблемы, которые ещё не разрешились, но нет ничего невозможного, чего нельзя было решить. Жизнь постепенно возвращалась в прежнее русло, шло своим ходом. До того дня…
У кого-то время летело незаметно, быстротечно, но только не у мужчины в тюремной одежде. Для ЭфПи всё было наоборот. Всё чаще он был не здесь, в комнате четыре на три, в которой помимо него находились ещё трое. Мужчина расслабленно располагался на твердом матрасе. Левая рука лежала на животе и поднималась в такт с дыханием, другая покоилась под головой. Глаза были закрыты. Задержанный по подозрению в убийстве Джейсона Блоссома, а после обвинённого в сокрытии тела, Форсайт младший представлял себе другую жизнь. Ту жизнь, о которой мечтает любой.
Успешная карьера, любящая и верная жена рядом и послушные детишки. Небольшой, но уютный домик где-нибудь на окраине Ривердейла, там, где тихо. Обязательно наличие гаража, иначе, где же стоять байку. Семейной традицией стал бы совместный ужин, на котором каждый член семьи рассказывал, что произошло интересного сегодня. Делились планами на предстоящий день, на дальнейшее будущее.
Здесь, в этой вселенной он стал бы для Джагхеда лучшим отцом, каким только можно быть. Стал бы лучшим мужем. Стал бы любимым папочкой для своей дочурки. Возможно, так же работал в компании Фреда Эндрюса, развивал строительный бизнес. А в один прекрасный день его сын познакомил бы со своей девушкой, белокурой и упрямой девчонкой. Элизабет «Бетти» Купер.
Если честно, Джонс не ожидал, что дочь взбалмошной Элис будет такой настойчивой, упертой, непробиваемой. С последним он перегнул, но девушка и вправду не из робкого десятка. Она унаследовала от матери все её лучшие качества. Пшеничные локоны, которые так переливаются в свете ламп. Колдовские кошачьи глаза, в которых легко затеряться, стоит лишь взглянуть в них.
Пустующий деревянный стул перестает быть таковым и на нём теперь восседает ученица школы Ривердейла. Кокетливо переглядывается с Джагхедом, переплетая свои изящные пальчики с его. Высокий конский хвост, светлый сарафан и манящие сладкие уста. Стоило бы перестать, о таком думать, но это было не в силах Южного Змея. Он медленно проваливался в сон, переставая контролировать дальнейшее безумие.
Бетти сходила с ума. Размеренная жизнь перевернулась с ног на голову, когда на телефон позвонил неизвестный. Ей нужна была поддержка от парня, от друзей, от родных, но никто не оказал её. Ведущая колонки «Blue&Gold» отчаянно нуждалась в помощи. После угроз от Чёрного Капюшона касательно своей сестры, Полли, Элизабет забыла, что такое нормальный сон. Даже там он преследовал девушку. Терроризировал. Истязал. Доводил. Побуждал её совесть съедать изнутри, подобно паразиту, живущему до определённого времени внутри носителя, становившимся вскоре неохватно великим, что уничтожает свою некогда оболочку.
Она чувствовала себя ужасно после того как назвала первое имя. Имя того, кто должен поплатиться за свои грехи. Пагубная привычка вернулась. Раны не успевали затягиваться. Бетти понимала, что в этот раз ей не поможет любимый человек, но она знала, к кому может обратиться.
Летать в мыслях стало привычным занятием для ЭфПи. Как, впрочем, и участие в них зелёноглазой ведьмы. Он помнит, как будничным днём зазвонил домашний телефон. Как поднял трубку и услышал возбуждённый мелодичный женский голос. Он был удивлен просьбой, но ещё его поразило, что позже она сама лично предстала перед ним. Непоколебимая и не терпевшая отказа, настаивала на своём. И оказалась права. Упрямая девчонка. Так называл её Джонс.
Наверное, тогда мужчина понял, что она сильная. Размышления о ней производили на Змея странный эффект. От упоминания её имени телу становилось тепло, хотелось улыбаться. Крепкая мужская ладонь хранила все её прикосновение, рукопожатие. Заключённый списывал эти нелепые ощущения на тоску по женскому обществу. Иначе, почему же ещё ему думать о ней так часто?
Наспех причесавшись и накинув первую попавшуюся одежду, девушка выскочила из дома. Бетти не спала уже трое суток; не ела. Она не могла. Все её мысли занимал телефонный разговор с убийцей, преследующий её, не дающий спокойно вздохнуть. Журналистка школьной газеты знала, что ей придется порвать все связи с близкими ей людьми. Оставался последний человек, чьей жизни угрожал повернутый шизофреник-маньяк.
Форсайт Пендлтон Джонс второй – отец и пособник в убийстве подростка, которому светит просидеть в федеральной тюрьме двадцать лет. Пусть даже судья дал ему отсрочку от приговора, но неизвестно, что произойдёт дальше. Одиночество и невозможность поговорить сжигали его изнутри. Он признает, что начал привыкать к частым визитам своей постоянной и единственной гостьи. Стал привыкать к Бетти Купер, девушке своего сына.
Преступник знал, что первоначальная цель её прихода была связанна с Джагхедом. Сперва, ему было неестественно открываться перед ней, делиться шалостями своей молодости, но потом это стало… в порядке вещей. Когда упрямая девчонка перестала приходить, мужчина решил, что отношения между ними улучшились, в глубине души надеялся на это. Но, когда дочь Элис появилась по ту сторону невидимой стены во второй, в третий и в последующие разы, был немного огорчён, но и чувствовал некое облегчение. Дни шли, больше посетителей не было, вроде всё хорошо, но досада никак не забывалась. Мужчина чувствовал себя покинутым, забытым и ничего не мог поделать с этим.
Би, так называла её Вероника Лодж, в конечном итоге не смогла лично разорвать отношения с Джонсом третьем, подослав к нему друга детства – Арчи Эндрюса. Такую боль, как сейчас девушка не чувствовала ещё никогда в своей жизни. В одночасье ей пришлось потерять самых близких людей, чтобы они могли дышать, продолжать жить, быть живыми.
Волнение, которое речная лисичка испытывала, когда пришла сюда в первый раз нахлынули с новой силой, закручивая в свой водоворот. Желудок скрутило, виски сдавило. Нечем стало дышать, кислород испарился. Глаза болели от напряжения, у радужных оболочек виднелись лопнувшие капилляры. От слёз саднило фарфоровую кожу. Нетвёрдой походкой Бетти двинулась в нужную сторону.
ЭфПи пощекотал ей нервишки, заставив ждать дольше обычного. Купер испытывала вину. Что она пытается здесь найти, девушка не могла ответить на этот вопрос. Решив сыграть в игру с душевнобольным психопатом, будь готов на любые последствия. Элизабет прониклась симпатией к тому, кто заперт по ту сторону. Того, в чью невиновность она поверила безоговорочно. Того, кого знала так мало. Того, кто запал так глубоко в самое сердце.
— Мы расстались, — голос звучал безжизненно, словно принадлежал мертвецу.
Гробовое молчание, длившиеся по ощущениям вечность, прервалось всего лишь на несколько секунд и после продолжилось. Никто не рискнул заговорить первым. Оба понимали, что это конец, но встать и уйти не хватало смелости. Они так и сидели друг напротив друга, то отводя взгляды, то вновь встречаясь. Сколько они просидели так? Ни девушка, ни мужчина не могли дать точное время.
Каждый из них витал в своих мыслях, но кто знает, возможно, они думали об одном и том же. Может и чувства были одинаковы — никто не ответит. Усталым взглядом Змей хаотично исследовал безрадостную журналистку школы Ривердейла.
Внимание Бетти привлёк алый отпечаток на стекле. «Поцелуй на прощание», — поэтично и красиво, подумалось ей. Повинуясь неведомому порыву, девушка тянется к нему, прикладывает тонкие пальчики к помаде, чуть смазывая ту. ЭфПи прослеживает за действием своей молчаливой собеседницы. Неудивительно, что он не заметил его сразу. Тот находился в верхнем левом углу, достаточно интимно, чтобы его мог увидеть любой желающий.
Маленькая, изящная женская ладонь слегка подрагивает. Все мы сходим с ума по-своему, но смысл один – причинить себе боль. Для некоторых она становится подобно наркотику, заманивающему всё глубже и глубже, туда, где реальность перестаёт существовать. Многие находят свой опий через иглу: героин, тату, шрамы. Вот и Элизабет Купер нашла свой.
Джонс чувствует её раны на своих руках. Они ноют, истекают кровью, но облегчают душевные страдания. И вновь, он её прекрасно понимает, находится с ней на одной волне. Становится с ней единым целым.
По ту сторону прозрачной стены к девичьей ладошке присоединяется другая, сильная, мужская. Невинные, светло-зелёные находят тёмные, пленительные, от которых невозможно оторваться. В уголках её глаз появляются крохотные кристаллики. Щетинистая челюсть поджата, желваки играют на красивом лице. Воздух накалился до предела. Все мышцы напряглись. Тепло передаётся через невидимую преграду.
Оба знают, что наступил конец. Конец их встречам. Конец их сердечным беседам, от которых каждый ощущал безмятежность. Конец спокойствию, что они нашли друг в друге. Всё закончилось, так как и началось. Спонтанно и непредвиденно.
Светловолосая и такая ещё юная ученица старшей школы Ривердейл покидала это место с надеждой, что Чёрный Капюшон не тронет мужчину, сохранит ему жизнь, что возможно она встретит Змея в скором будущем и наверстает упущенное.
Форсайт Пендлтон Джонс младший отпускал девушку, уверяя себя в правильности решения. Бетти получила то, зачем пришла, и он дал ей это, не требуя ничего взамен. Не то время и не то место, как впрочем, и всегда бывает в этой непредсказуемой жизни. Все, что она ему оставила – это приятные воспоминания, которые согреют душу, даже в самый паршивый день.