«Прислушивайся к своей луне»

      Дождь лил как из ведра, сырая земля проваливалась под мощными лапами и брызгала в разные стороны грязью, пачкая влажную шерсть, забиваясь под когти и мерзко хлюпая. Хорошо, что он не родился светлым - чёрный всегда скрывал грязь улиц, даже порой лукаво поблёскивал в свете луны, подобно глазам владельца. Ближе к городу лапы начали сильнее вязнуть в болоте луж. Капли стекали по морде, застилая глаза и забиваясь в нос, отчего приходилось то и дело смаргивать их и отфыркиваться.       Ливень застал его неожиданно, но лишь раззадорил на лёгкую рысь. Бежать, наслаждаясь сырым запахом и прохладой, успокаивало, тяжесть в груди казалась почти невесомой, а в голове расползлась приятная пустота. Ночь уже давно вступила в свои владения, настолько давно, что уже начинала уступать утру, точно также, как и звериное начало начало уступать человеческому.        Добежав до пригорода, где располагались полуразрушенные заброшки чернеющие между зарослями тополей, он помедлил, настороженно оглядываясь. Люди сюда не ходят: здесь нередко находили трупы, хотя большинство из них всего лишь не расчитавшие дозу нарики или спившиеся бомжи. Ему здесь было нечего бояться. Напротив, он - причина их страха.       Зверь добрёл до более-менее целого давно заброшенного каменного домишки и, в мгновение, по свежей грязи уже ступила нога молодого парня. Он, пригнувшись под накренившейся балкой, зашёл в холодное помещение, скрываясь от ливня. Быстро достав спрятанную меж какими-то досками сумку, он вытащил из неё потрёпаные шмотки и торопливо натянул на влажное тело. Чёрная футболка мешком свисала с острых ключиц, а дырявые, будто так и должно быть, джинсы, кажется, были даже маловаты. Когда капюшон чёрной ветровки скрыл, наконец, его болотные глаза, он облегчённо выдохнул, ощущая привычный комфорт в тени его глубины. Обтерев грязные ноги какой-то тряпкой, парень натянул старые сапоги, как-то чересчур бережно их зашнуровывая.       Остановившись у выхода и вглядываясь в уже лишь слегка моросящий дождь, он глубоко вздохнул и вышел на тёмную тропу, ведущую к городу. Всё-таки человеческой коже не нравилось мокнуть. Его не сильно отросшие чёрные волосы падали на лицо, неприятно налипая на виски.       Очень скоро он добрался до первых высоток. Тёмные улицы, червями расползающиеся между ними освещали редкие фонари, а на горизонте не было ни одного человека. Только одинокая машина проехала мимо, заигрывающе сверкнув фарами. Он медленно брёл, вглядываясь в окна домов и витрины закрытых давно магазинов, слегка лишь различая их содержимое.       Задумавшись о чем-то своём, он выплыл из омута, чтобы нырнуть с головой в другой, более физический - он остановился у круглосуточного бара. Сюда он приходил в основном глубокой ночью или утром, когда народу в нём было не так много, а потрепанная жутковатая вывеска лишь отпугивала более-менее приличных людей.       Открыв тяжёлые двери, он уверенно вошёл в небольшое помещение, усыпанное редкими столиками и пьющими посетителями за ними. Ощущения, будто резко нырнул в совершенно другой мир, где можно хоть ненадолго забыть обо всём и отдаться тихой джазовой музыке под стакан виски. Он будто вдруг оказался глубоко под водой, на дне тихой, умиротворяющей заводи. Ему это нравилось: покой и гипертрофированный уют. Сев за массивную стойку, он махнул бармену.       — Привет. Как всегда, водки? – сказал ему рыжеволосый, совсем молоденький паренёк, с которым они иногда говорили о чём-то, и который уже довольно давно подрабатывал здесь.       Ранний гость скинул капюшон и устало сложил руки на стойку, прилёг.       — Нет. Денег нет, – как-то равнодушно и устало пробормотал он.       — Да ладно. Одну стопку за счёт заведения. Постоянный клиент как-никак, – рыжий как-то жалостливо улыбнулся и налил рюмку, пододвигая её парню.       Тот поморщился слегка от отвращения к его жалости, но рюмку опрокинул. Вот от кого, но от этого парня он позволил себе принять подачку, ведь этот мальчишка едва ли в чём-то лучше его самого: проституция, наркотики или долги для этих мест и для людей, которых они поглотили, не были чем-то новым… Но кого это волнует?       — Спасибо, Алан, – тихо сказал он, отставляя рюмку и задумчиво осматривая сегодняшних посетителей.       — Кстати, тебя тут один мужик искал. Влиятельный тип. Обещал большие деньги…       — Правда? И где он? - глаза гостя странно блестнули.       — В випке. Всю ночь там пробыл. Не понятно, чем занимался, – прошептал рыжий, наклонившись к нему.       Тот встал и, благодарно кивнув ему, направился в сторону гримёрок. Сегодня у девиц-танцовщиц выходной, потому они пустовали, хотя обычно это место кишит разного сорта шлюхами. Но ему нравились больше такие спокойные ночи, когда никого не было и никто не норовил "познакомиться поближе" или "развлечься".       Он прошёл за кулисье подобия какого-то подиума, ведущего прямиком к шесту в единственной здесь вип-комнате. Она была небольшой, но усыпанной мелкими столиками, а в самом конце стоял дорогой диван. Выглянув из-за плотной шторы, он увидел на нём светловолосого мужчину в, кажется, слишком уж дорогом костюме. Тот задумчиво смотрел на бокал с чем-то мутно-коричневым в руках, слегка взбалтывая жидкость. По сторонам от него, за столиками, сидела, видимо, охрана - два больших бугая. В комнате висела почти звенящая тишина.       Парень презрительно улыбнулся, растрепал небрежно волосы, обнажая острое лицо, и уверенной походкой вывернул из-за кулис, под удивлённо уставившиеся на него взгляды. Соблазнительно стянув с себя куртку, кинул её куда-то в сторону, грациозно обогнул шест, уверенно наступил на деревянный столик, остановившись на нём и сексуально нагнувшись, не разрывая зрительного контакта с голубыми глазами напротив, поднял один из стоящих на нём коктейлей, сделал пару глотков, облизнул губы, и, наконец, уверенно ступил на последний стол, нависая прямо над сидящем мужчиной.       — Не меня ждёте? – хрипловато спросил он.       — Тебя.       Они смотрели друг другу в глаза, пока на мужчину не полилась горьковатая жидкость коктеля.       Его глаза расширились, светлые волосы повисли сосульками, а охрана оживлённо встрепенулась, но тот поднял руку, и они покорно сели на место. Смешливо смотрящий на него с высока парень откинул пустой бокал и неторопливо уселся ему на колени, приобнимая за шею и шепча на ухо.       — Если у тебя много денег, это не значит, что перед тобой каждый раздвинет ноги. Так что извини. Подрочи сам по-тихому или попроси одного из своих ребят, – он слегка наклонил голову, переводя хищный взгляд на охранников. – Мне кажется, они с радостью протянут руку помощи.       Он слегка прикусил ключицу мужчины, вдыхая приятный аромат духов, и встал, медленной походкой направляясь к выходу, прихватывая с собой ещё один коктейль. Он понимал, ничем хорошим это не обернётся, но больше всего ненавидел таких людей, как этот тип: сорящих деньгами и чувствующих вседозволенность. Он чувствовал верх над такими как тот мажор, он мог вгрызться в его глотку и слушать крики, он мог заставить его истекать кровью и наблюдать, как голубые глаза медленно тухнут. На этих улицах он - власть, а нечеловеческая горячая кровь в венах опьяняла своим превосходством над обычными людьми. А ещё сильно раздражало, когда его принимали за местную шлюху...                   ***       После того инцидента, его ожидаемо выперли из бара. Проход туда ему пока был закрыт. А по заброшкам и у леса стала дежурить полиция, также, как и по улицам, где он раньше ходил. Сказать, что это его удивило? Это не так. Он понимал, на кого мог нарваться, хотя и не понимал, откуда тот узнал, на кого ведёт охоту. Но ему было плевать. Его даже забавляло наблюдать, как на трясущихся ногах эти, так называемые, стражи порядка заглядывают в тёмные полуразрушенные здания и шныряют по окраине леса, а потом мигом запрыгивают в машины и спешат убраться подальше, трясясь за свои никчёмные шкурки.       Но из-за этого он не мог выйти из леса. Еды вблизи города почти не было. Здесь частенько бродили омеги и беты, но хозяин территории никогда не появлялся. Давно уже придя в эти края, он чувствовал запахи некого альфы, очевидно владельца этого леса, но никогда его не видел, хотя ни один раз сталкивался с омегами. Те пугались и убегали, но ему было плевать. Эти городские любили здесь просто погулять, обращаясь в животный облик и разогняя всю дичь, играясь с ней. Он голодал уже больше двух недель. А ещё боялся, что его волк сорвётся с цепей потому, что он уже давно не обращался в человека...       Мысли крутились в голове и, чтобы немного успокоить их, он пришёл к небольшому роднику, где, опустив морду в ледяную воду, слегка намочил голову. Стряхнув лишнюю влагу, он побрёл вниз, вдоль потока воды, надеясь поживиться хотя бы неосторожной мышью или ящерицей, которые здесь встречались довольно часто. Но его прервал сильный и терпкий запах. Запах лисы. Непонятно, как она сюда забрела, но волк, мигом взяв след, начал гнать её к скалистым выступам на севере – в тупик. Обычно оборотни брезгают подобной падалью, но он никогда не скупился даже на такую дичь. Еды часто недоставало.       Всё шло хорошо, но добыча вдруг резко свернула, а в нос ударил запах омеги, видимо, также преследовавшей дичь. Но зачем? Городские щенки давно уже перестали есть живую плоть. Ради игры? Почему эти жизнерадостные собаки устраивают погони ради забавы, когда для него она может стать даже роковой? Его глаза застелила ярость, клыки обнажились, а уши опасно прижались к голове. Лиса благополучно скрылась, а он резко кинулся в сторону, откуда доносился сладковатый запах молодого волка.       Тот притаился на широкой полянке, видимо дезориентированный присутствием запаха неизвестного альфы, который шёл будто со всех сторон. Не удивительно, ведь эту поляну тот облюбовал уже давно и любил там подремать, поэтому омега не понимал, откуда приближается волк, источающий столь дикий запах ярости, потому слегка присел, поджав уши и тихо поскуливая. В этот момент сбоку из-за густых кустов, на него вылетела крупная чёрная туша и впилась в загривок. Светло-коричневый волк громко и пронзительно закричал и начал отбиваться. Два волка сплелись в клубок схватки, но это не продлилось долго.       С противоположной стороны на них, с утробным рычанием, вылетел белый волк, и чёрный ошалело отпрянул от жертвы. Этот запах был ему хорошо знаком. Запах хозяина этого леса. А он, помимо того, что зашёл на его территорию, ещё и посмел напасть на ней на омегу. За такое, не задумываясь, убивают. Его разум тут же протрезвел. Испуганый омега тут же скрылся в зарослях, а белый волк смёл чёрного, прижимая к земле. Схватка между альфами продолжалась недолго. Уставший и истощённый чёрный очень быстро сдал позиции, принимая свою участь и подчиняясь более сильному и крупному сопернику.       Он лежал под нависшим над ним и оскалившимся зверем, морща пасть и поджав лапы и хвост. Из его загривка сочилась кровь, которая запачкала белоснежную морду победителя. Тот пронзительно смотрел на лежащего под ним молодого альфу и вдруг лапой прижал его шею к земле, сильно придавливая. Чёрный задёргался в панике, но очень скоро в глазах начало темнеть, а разум застелаться чёрной, как его шерсть, пеленой. Его тело действовало инстинктивно и быстро слабело, обращаясь в слабую человеческую ипостась. Лапа тут же исчезла с хрупкой шеи, и парень схватился за неё руками, судорожно глотая воздух.       Немного отойдя от удушья, он оглянулся на волка, на месте которого на него уже смотрел тот самый блондинистый мужчина из бара с пугающей искоркой в глазах.       — Так это всё-таки ты, – проговорил он, склоняясь над лицом побеждённого альфы, – Я давно наблюдал за тобой. И в лесу, и за его пределами. Пытался даже просто поговорить, но кто-то, кажется, был не в настроении. Ты перешёл все границы. - мужчина обхватил чужую шею жилистыми пальцами, вновь сжимая её и заставляя смотреть на себя, – Таких диких и наглых, как ты, обычно просто убивают. Но, зайдя на мою территорию и не посягнув на её владения, ты признаешь себя частью моей стаи, – прохрипел голубоглазый ему в самые губы, собственнически смотря в карие глаза.       До парня не сразу дошёл смысл его слов. Он и не задумывался о чём-то подобном, но когда всё понял, его глаза расширились от ужаса. — Всё верно. Здесь и сейчас ты – моя сучка, – мужчина впился грубым поцелуем в сомкнутые губы парня, раскрывая их, надавив на челюсть. Их языки переплелись. Чёрный отчаяно задёргался, пытаясь выбраться из-под прижавшего его тела, на что мужчина вывернул его запястье свободной рукой, и тот тут же притих, пытаясь справиться с резкой болью.       Когда кислорода стало не хватать, он разорвал поцелуй и посмотрел в слегка помутневшие глаза напротив то ли от поцелуя до крови, то ли он чересчур сильно пережал его горло.       Альфа быстро перевернул обнажённого парня, стявя на колени, и, пока тот толком не пришёл в себя, наклонился над ним и приподнял, оттягивая его шею, не давая вырваться. Быстро смочив пальцы слюной, он приставил их к его сжатому колечку мышц, замечая ответное лёгкое возбуждение, и протолкнул сразу два, начиная грубо растягивать, задевая простату, отчего парень под ним вздрагивал и шипел что-то сквозь зубы.       Вынув их и, проведя по талии и бёдрам парня рукой, он приставил к его входу свой возбуждённый орган. Чёрный даже не успел понять, что произошло, как его тут же прошибла резкая разрывающая боль. Он сдержано проскулил сквозь сжатые зубы и вновь замолчал. Это не понравилось альфе. Он отпустил его шею, и тот упал на локти, царапая подбородок о жёсткую землю. Мужчина сразу же сорвался на быстрый темп, и тело парня прошибло сильной дрожью сначала от боли, но через какое-то время она переросла в тягучее, еле заметное удовольствие собирающееся внизу живота. Заметив это, голубоглазый усмехнулся. Опустив руку на его член, он стал мягко надрачивать в такт своим толчкам, отчего тот очень скоро кончил, издав первый полноценный стон. Годы воздержания взяли своё.       — Хороший мальчик, – прошептал мужчина, надавливая рукой ему на лопатки, заставляя сильней прогнуться.       — Да пошёл ты, – парень прошипел сквозь зубы, чуть отдышавшись. Бывало и похуже...       — Какой горделивый щенок, – недовольно оскалился тот, чувствуя всю ту же непокорность как самого парня, так и его скалившегося где-то под лопатками волка.       Спустя секунду уже выдохнувший парень почувствовал, как член в его заднице становится больше. Его охватил ужас. Он ещё отчаяней забился под альфой. В глазах потемнело от сильной боли, а по бедру покатилась горячая струйка. На спину легла когтистая лапа, царапая её, а в шею упёрлась острая морда, шумно дыша в загривок, обжигая кожу. - С-стой...нет... - в глаза потемнело, и разум потонул в темноте.                   ***       Очнулся он уже в тёмной комнате, на широкой кровати, застеленной шелковыми простынями, странно обволакивающими обнажённую кожу. Торс был стянут бинтами, проходящими через саднящую спину, а всё тело ломило, но не так сильно, как могло бы показаться. Он, поморщившись, приподнялся, оглядываясь и сразу же замечая пристальный взгляд голубых глаз. Белый альфа сидел в кресле напротив кровати и пристально смотрел на него, сложа руки в замок. Оценив взгляд парня, он встал и подошёл к нему. Тот мелко вздрогнул, инстинктивный страх перед более сильным моментально сковал его, а волк где-то в глубине нутра едва слышно заскулил, поджимая хвост.       Мужчина сел на край кровати и слегка приподнял за подбородок его покорно опущенную голову, впиваясь в лицо нежным взглядом.       — Я не стану извиняться, ведь только так ты стал моим.       Это лёгкое прикосновение и взгляд резко отбили весь страх, заполняя голову теплом. Его волк поднял уши и умиротворённо тявкнул - давно он не был так спокоен и защи      щён. Жить без стаи, когда рядом нет кого-то сильного и заботящегося о тебе, трудно. Он почти никогда не знал этого, он не умел ни любить, ни подчиняться...только ненавидеть себя и тех кто бросил его, буквально вышвыривая из стаи за то, что он был не такой как все. У него никогда не было омег...        — Я Маркус. Как тебя зовут? – опять заговорил мужчина.       —У меня нет имени, – спокойно ответил парень, наконец сдаваясь этим, леденящим душу, голубым глазам. - Я не был рождён среди людей.        — Тогда как насчёт Дан*? – немного подумав, спросил тот, дотронувшись до тонкого запястья парня.       — Серьёзно? Я ненавижу луну, – смешливо сказал тот, вспоминая слова своего деда: « Прислушивайся к своей луне», но внук упрямо отвечал ему: « Я её ненавижу».        —А я благодарен ей, – кратко ответил мужчина и посмотрел в большое окно, где из-под светлых облаков выглянул яркий полумесяц, осветивший просторную комнату и лицо Дана...