Зазеркалье

      В ванной комнате становится хорошо от пара тёплой воды. По коже больше не бегают мурашки, струи воды обвалакивают тело, расслабляя. Мне становится хорошо. Все дурные мысли на миг отступают, но потом раздаётся звон будильника откуда-то из дальней комнаты, и я прихожу в себя. Открываю глаза, матаю головой, словно собака, в попытке смахнуть капли и с ними плохие воспоминания.       Закрываю кран и откидываю голову назад. С тела всё ещё испаряются маленькие капельки воды и медленным потоком опускаются вниз по телу, расстворяясь среди других таких же похожих на них капель.       Вылезаю из ванной, ступая распаренными ступнями на мягкий половик. Беру с вешалки махровое полотенце и прикладываю его к лицу, вытирая маленькие капельки воды. На ощупь подхожу к зеркалу и, натыкаясь бедром на тумбочку, останавливаюсь, убирая с лица полотенце. И что я вижу? Я вижу тебя. Твои тёмные волосы, светло-серые глаза, обведённые чёрной подводкой, а на губы всё также, как и прежде, натянута дикая ухмылка.       — Какой сюрприз, — грустно вздыхаю я, вешая на плечи полотенец и упераясь ладонями в тумбочку, чтобы приблизиться к зеркалу, к твоему лицу.       Вижу движения твоих губ. Ты пытаешь что-то сказать, но я не слышу. Я не знаю почему. Это какое-то проклятье. Может я сошёл с ума и вместо своего отражения вижу тебя? Что со мной происходит?       Провожу ладонью по зеркалу, обводя пальцами твои чётко выраженные скулы. Ты приближаешься ко мне с другой стороны, откуда-то из зазеркалья. Я не знаю почему вся эта ситуация мне начинает нравится, но это чувство невообразимо.       Ты снова пытаешься что-то сказать, но я провожу пальцем по зеркалу, там, где находятся твои губы, и ты замолкаешь, смотря мне прямо в глаза. По моему телу проносится табун мурашек. Нет, не потому, что мне холодно, а потому, что твой взгляд, полный какой-то скрытой злобы, ненависти и похоти, направлен прямо на меня. Сквозь всю оболочку, куда-то в самую душу.       Невнятно шепчу. Что-то неразборчиво, так тихо, словно боюсь, что ты услышишь. Но нет, между нами зеркало и я смотрю на него, вижу, что ты уже совсем близко, буквально щекой касаешься прозрачной глади с той стороны.       Сжимаю кулаки и отвожу взгляд. Я всё ещё чувствую этот необъяснимый страх, который исходит от тебя. Но ты же не можешь бояться, верно? Сыну всем так хорошо известного капитана Крюка страх — это неведомое чувство. Так почему ты нервничаешь? Это видно. Очень хорошо отражается в глазах и выражении лица. Я бы мог помочь, только если ты скажешь как…       Отодвигаю тумбочку по-дальше, чтобы не мешала, и подхожу вплотную к зеркалу, прижимаясь нагим телом к прозрачной поверхности. На миг становится холодно и я отстраняюсь.       Поднимаю взгляд на тебя. Твоё лицо уже отражает смешанные эмоции: ни страха, ни ненавести. Что-то другое, совсем мне непонятное. Кладу ладонь на зеркало. Прозрачная поверхность тут же начинает запотевать от тепла моего тела, но я не убираю руку. Провожу пальцем по зеркалу, вновь отчерчивая форму твоего лица. Это начинает нравится.       — Я всего лишь, — замолкаю на полуслове. Стоит ли говорить это, если оно никогда не сбудется? Может ты — это просто воплощение моего ума, который, как мне кажется, уже не здоров.       Снова повторяю фразу, уже завершая тихим: «Хочу прикоснуться». Эти слова слетают с моих губ более разборчиво и понятно, чем предыдущие. И ты будто слышишь. Отстраняешь от зеркала и смотришь мне в глаза. Снова. Но я не отстраняюсь, пытаюсь выдержать, и почему-то мне даётся это с трудом.       Прислоняюсь грудью к зеркалу, в ответ ты делаешь то же самое. Почему мне кажется, что ты всего лишь плод моего воображения? Что тебя на самом деле вовсе не существует. Снова провожу пальцем вниз по зеркалу, там, где находятся твои губы, и тяжело вздыхаю. Неужели я так много прошу? Мне всего лишь надо коснуться тебя.       Провожу пальцем по твоей верхней губе, спускаясь к подбородку. Невыносимый запрет, почему я не могу тебя коснуться? Почему между нами зеркало? Я готов был закричать, вместив в этот душераздирающий крик всю боль и безысходность, но слышу в соседней комнате возню и шаги, приближающиеся ко мне. Отстраняюсь и прикрываюсь полотенцем, переводя взгляд на дверь, ручка которой начинает опускаться.       — Что ты делаешь? — дверь в ванную комнату открывается, и выглядывает лохматая голова соседа гостиничного номера. — Почему ты разговариваешь сам с собой?