Зовите меня по имени

      В комнате отдыха постоянно слышен шелест разговоров. Так и сегодня. Ребята из лазарета здороваются с приятелями-инженерами, которых они не видели целый день. Стоящие у стены девушки перешёптываются, хихикают. И из всей сумбурной массы слов моё внимание вылавливает имена.       Это заставляет меня задуматься о мистере Споке. Он очень редко называет меня по имени. Редко он обращается ко мне как к Кристине, а не как к мисс Чэпел. Наверное, нелогично называть Кристиной старшую медсестру. Однако, и я его Споком не называю — постоянно прибавляю это холодно-официальное «мистер». Похоже, это невежливо и нелогично — обращаться к старшему помощнику капитана и офицеру по науке просто по имени. Но иногда хочется поговорить не с помощником и не с офицером, а с человеком. С землянином Споком, с вулканцем Споком. С мужчиной по имени Спок.       И так хочется, чтобы мужчина с именем Спок ответил женщине по имени Кристина. Не старшей медсестре, не научной работнице, а просто женщине.       Но зачем это ему? Я ему не очень-то нужна. Вероятно, ему просто скучно со мной. У него есть капитан Кирк, с которым он не прочь завести беседу, есть доктор МакКой, с которым Спок способен поспорить. Да, он охотнее станет что-нибудь оживлённо обсуждать с доктором, чем начнёт мирно разговаривать со мной. А я… А я буду рада переброситься со Споком парой слов.       Хотя, чего уж тут обмениваться словами — и взглядов будет вполне достаточно. Его глаза, глубокие и холодные, как космос, порой кажутся такими земными, такими уставшими и грустными. Споку не нравится, когда его сравнивают с человеком. Он чувствует раздражение. А раздражение — человеческая эмоция. Спок старается погасить чувства. Вот откуда столько печали и усталости в его карих глазах! Скрывать эмоции больно, неприятно…       Также Спок говорит, что контролирует эмоции. Другие в это верят, а я — нет. Я думаю, Спок может переживать, сочувствовать, любить. Он делает это не так, как люди. Он чувствует по-другому — быть может, ещё глубже и сильнее. Спок пытается это спрятать, однако мне ясно: он переживает, сочувствует, любит. Точно, любит кого-то. Явно не меня. А я его люблю.       Я его люблю. Куда бы я ни пошла, на что бы ни смотрела, я всё равно натыкаюсь на эту мысль. Натыкаюсь, хватаюсь. Хватаюсь — словно за руку.       А ведь хочется снова взять его ладонь в свои, как тогда, под действием вируса. И хочется опять признаться в любви. Это нелогично. Спок знает о моём отношении к нему, так зачем напоминать ещё раз? К тому же, мне понятно, что ответных тёплых чувств я не получу. Тогда зачем любить?       Любить — потому что хочется. Потому что нравится. Потому что так получилось. Иногда не нужно анализировать свои чувства. Ведь ко всему найдётся такое «зачем?», на которое не будет внятного ответа.       Я люблю Спока. Я хочу делать ему приятное, я хочу радовать его. Но порой мне кажется, что самое лучшее, что я смогу для него сделать — это не мешать.       Не мешать, а то получится как у Дженис Рэнд, которая сидит за соседним столиком вместе с Ухурой и играет с ней в карты. Похоже, в игре старшине Рэнд подмигнула удача. Но не в отношениях с капитаном — с её-то навязчивостью.       Со мной другое дело — я же старшая медсестра. Когда кто-нибудь болен или ранен, я должна ухаживать за ним, помогать пациенту. В том числе и Споку, если с ним приключится такая беда. Но как только он выздоровеет, мне опять придётся быть тише воды, ниже травы. Или начать открыто проявлять знаки внимания? Я не могу решить, как лучше, поэтому и действую по-разному. Наверное, подобные метания очень нелогичны.       За эти несколько минут в комнату пришло ещё несколько человек. За одним из столиков появились Сулу и Райли. За другим столом разговаривали и весело смеялись несколько парней и девушек. Одна из них, поправив своё жёлтое платье, лёгкой походкой зашагала к выходу. Дверь внезапно открылась, и в помещение вошёл рыжий кудрявый юноша. Девушка ахнула и радостно воскликнула:  — Наконец-то ты пришёл! Я уж собралась тебя искать, Роджер.       Роджер. Какое, однако, знакомое имя! Я мигом вспомнила человека, которого я любила. Роджер Корби. Он предпочёл бессмертие андроида настоящей, полной жизни человека. Он предпочёл отсутствие чувств и души их присутствию.       А у Спока есть душа, половина которой — человеческая. Как бы он этого ни отрицал, в нём живёт земная часть, отлично дополняющая вулканскую. И всё это — один Спок. Я люблю вулканца и землянина. Вулканец бы недоумевал, глядя на мои поступки, зато человек понял бы.       Звук вновь открывающихся дверей прервал ход моих размышлений. Я резко обернулась, чтобы узнать, кто вошёл в комнату на сей раз. Это были капитан Кирк и мистер Спок.       Я прислушалась, о чём они разговаривают. Но беседа, скорее всего, подходила к концу, и всем, что я услышала, были слова капитана: «Нет, не сегодня. Я ужасно вымотался». К чему бы это? О чём? Я могла только догадываться, а предположить можно было всё что угодно.       Затем капитан неспешно направился к столику, где сидели Райли и Сулу. Спок же стоял посередине комнаты, спокойно и в некоторой степени равнодушно оглядываясь по сторонам. Почему? Неужели ему тоже хочется пообщаться? Но вулканцам нравится уединение… И почему он идёт именно к моему столику?  — Мисс Чэпел, — обратился Спок, глядя на меня своими карими глазами. Усталыми карими глазами, — насколько мне известно, вы неплохо играете в трёхмерные шахматы.       В такие моменты я разрываюсь между тем, чтобы солгать и сообщить правду. С одной стороны, хочется убедить Спока, что играть я не умею и не горю желанием научиться. С другой стороны, Спок всё верно сказал. Я некогда здорово играла в шахматы. Да и сейчас смогу.  — Конечно. Я умею в них играть, — выпалила я, чтобы не медлить. Чтобы не думать, как будет лучше: ответить положительно или отрицательно. Правильнее добиться желаемого, а не отказаться, позже сожалея об упущенной возможности. И вздыхая о Споке, с которым опять-таки не удалось побыть вместе.  — Может быть, сыграем партию, мисс Чэпел?  — Хорошо, — я поспешно кивнула, будто этот шанс через несколько секунд убежит от меня. — Только, пожалуйста, зовите меня по имени.