Что скрывает Уилл Байерс

Первое, что почувствовал Уилл, когда пришел в себя, это холод. В последний раз ему было так холодно только там, на обратной стороне. Его била самая настоящая лихорадка, зубы стучали без остановки, и гора одеял, накинутая на него сверху, создавала ощущение будто его заживо погребли в ледяной пещере. Он попытался двинуться, но мышцы свело судорогой; Уилл болезненно застонал. — Уилл! Малыш. Боже, он пришел в себя, Джонатан,… — слова матери доносились, словно через толщу воды. — Мама, — слабым голосом произнес Уилл. — Солнышко, ты так меня напугал. Боже. Скажи, как ты? — Мне очень холодно, — просипел он в ответ. Каждое слово давалось с огромным трудом, легкие словно раздуло от воды и каждый вдох отдавал болью в груди. Но самое ужасное — холод. Он был повсюду, снаружи, внутри, будто вместо крови по венам циркулировал чистый дистиллят, замораживая и окатывая внутренности настоящим льдом. Уилл кое-как разжал зубы, позволив матери влить в рот какую-то противную горькую микстуру. Он чувствовал ее руку на своей спине — что-то теплое, согревающее. Не уходи, не оставляй меня одного с этим холодом. Я не выдержу. Хотелось расплакаться. Словно адская карусель, комната стремительно закружилась, и жуткие тени заплясали по стенами, наполняя сердце Уилла каким-то первобытным ужасом. Он спит, может, ему снится очередной кошмар? Что происходит? Он больше не чувствовал тепла, и обеспокоенное лицо матери смазалось и отдалилось. Все эти несколько дней сосредоточиться на чем-то конкретном не получалось: мозг пылал в лихорадке, в ушах стоял назойливый шум, и Уилл никак не мог понять, как же он умудрился так сильно заболеть. Он вспоминал, как уходил со школы, как затем, завернув за угол, он побежал. Да так быстро, будто пытался смыться от всех своих проблем с помощью одних только быстрых ног, он, кажется, плакал набегу, хотел срезать через лес, но голова закружилась, а дальше — сплошная темнота. Никак не получалось вспомнить, как оказался уже дома. Сколько времени он провел в бессознательном состоянии? Эти вопросы не давали покоя. Пока Уилл не принял жаропонижающее, голова пухла и шла кругом. Сжавшись под одеялом, Уилл провалился в глубокий, тревожный сон. Он проспал пару суток, не меньше. Температура не спадала, его то морозило, то бросало обратно в жар. Пару раз к ним заглядывал доктор Оуэн, и вокруг постоянно суетились люди, кажется, его пытались накормить, но ничего, кроме куриного бульона, внутрь не лезло. Проснувшись посреди ночи, Уилл уставился в потолок. С некоторым облегчением он отметил, что комната наконец-то перестала кружиться и раскачиваться. Хороший знак. Включенный ночник заливал комнату приглушенным оранжевым светом. Качнув головой, Уилл бросил взгляд на настольные часы, а затем заметил чью-то фигуру. Рядом, у изножья его кровати, спал Майк: на придвинутом стуле и в неудобной позе, согнувшись почти пополам и уронив лохматую голову на руки. Уилл удивленно моргнул и уставился на друга во все глаза, пытаясь понять не сон ли это, а может и вовсе — очередная лихорадочная галлюцинация. Решив проверить свою догадку, Уилл неуверенно окликнул: — Майк? — после долгого молчания собственный голос вяз в горле, звучал странно и непривычно. — Эй, ты спишь? Тот пробурчал что-то во сне, повернул голову в его сторону и сморщился. Утерев с щеки набежавшие во время сна слюни, он приоткрыл один глаз и посмотрел на Уилла расфокусированным после сна взглядом. — Привет, — его голос звучал хрипло, но он совсем не выглядел как тот, кого застали врасплох. — Что ты тут делаешь? — вместо приветствия Уилл решил ударить сразу в лоб. Уилл не понимал, к чему эти расшаркивания теперь, когда они уже все решили? — Как ты себя чувствуешь? Уилл закатил глаза: какая прелестная тактика отвечать вопросом на вопрос. Браво, Майк! — Я первый спросил, — и да, он был настроен поупрямиться. Майк устало вдохнул. Поднявшись со стула, с хрустом потянулся, издав при этом какой-то очень довольный звук. — Просто помогаю Джойс приглядывать за тобой. — Я не нуждаюсь в няньке, особенно в твоем лице, — фыркнул Уилл. Почему-то хотелось уколоть побольнее, но Майк просто пропустил это мимо ушей. Он будто постиг дзен и прям-таки олицетворял собой вселенское терпение, игнорируя любые провокационные выпады в свою сторону. — Ты здорово всех нас напугал, и… — Ты что, серьезно собираешься читать мне нотации? Теперь? — от накатившего разом раздражения Уилл аж приподнялся и теперь метал в Уилера гневные и, как считал он сам, весьма красноречивые взгляды. Майк, по всей видимости, особо этим не впечатлился. Вот же черт. — Нет, конечно же, нет, — Майк покачал головой. — Я позову Джойс. Прошло несколько дней, и Уилл начал понемногу приходить в себя. Джойс вернулась к работе, взяла пару ночных смен, и Майк остался в их доме за главного. Они почти не общались, но он все слонялся по их дому, а когда Уилл просыпался, то вечно натыкался на его взъерошенную макушку. Он спал у его постели, словно сторожевой пес. В конце концов Уилл не выдержал. — И долго еще это будет продолжаться? Все еще стоя у изножья и уткнувшись задумчивым взглядом в яркий узор на покрывале, Майк медленно провел по нему рукой. — Можно я прилягу рядом с тобой? От этого неожиданного вопроса у Уилла что-то в голове коротнуло. Он даже не успел никак среагировать, как Майк уже вскарабкался на кровать. Перекинув через него ногу, он перекатился к стене и улегся на свободную половину кровати. Матрас прогнулся под его весом; Уилл потянул за одеяло, резко выдернул его из-под Майка и демонстративно укутался в нем по самые уши. — Я, кажется, не давал согласия на совместные поваляшки. — Ты так сильно против? — Майк улегся на бок, подложив руки под голову, он с виноватым видом посмотрел на Уилла снизу вверх. Когда он проделывал такие номера, злиться на него было почти невозможно. — У меня чистая одежда, если что. Уилл бы спихнул Майка с кровати, да только куда его спихнешь: позади него только стена, разве что самому уходить спать в другую комнату. — Ты издеваешься? — О чем ты? Уилл снова взглянул на Уилера, тот лежал заломив брови и внимательно сканировал его лицо. Сил злиться уже не осталось. Всего лишь год, еще год, и я уеду, поступлю, забуду его навсегда, вытравлю из своего сердца. Уилл повторял про себя эти слова, словно мантру, но едва ли это спасало. — Хватит притворяться, будто все нормально, — Уилл тяжело вздохнул. — Ты разве не понимаешь, что мне физически тяжело находиться с тобой в одном помещении. Эти чувства разрушают меня, я уже не могу относиться к тебе как прежде, и тебе не кажется, что с твоей стороны это жестоко, вот так… — Уилл, — перебив его, Майк подполз ближе и навис над ним. — Да что ты, — Уилл попытался оттолкнуть Уилера от себя, но тот перехватил его запястья и не позволил отстраниться. — Да послушай ты! Уилл замер, тяжело дыша, и уставился в нависшее над ним лицо Майка. Сейчас, в оранжевом полумраке комнаты, он выглядел таким взрослым, а его надежная фигура вновь заслоняла собой все, заставляя забыть о всех неприятностях, делая их совсем незначительными. Какая ужасная уловка, подумал Уилл следом. Ведь на данный момент Майк и был самой главной неприятностью в жизни Уилла Байерса. — Ну что? — Мне жаль, прости. — За что ты извиняешься, Майк? Наша дружба исчерпала себя, и в этом нет ничьей вины, это просто…—  на одну мучительно долгую минуту Уилл замер, подбирая нужное слово. — Это просто произошло, ладно? Так бывает, и никто не виноват. Просто мы… — Нет, ты не понял, — Майк завертел головой, и его густые лохматые кудри упали на глаза, теперь на его лице читалась досада. — Мне жаль, что я оставил тебя одного, что не побежал за тобой, не попытался остановить. — Вряд ли бы у тебя получилось, — от холода в собственном голосе у Уилла по шее поползли мурашки. В тот момент, стоя на школьном крыльце, он действительно ощущал страшную пропасть между собой и Майком, отчуждение и какое-то жгучее одиночество, в котором хотелось замкнуться и похоронить себя заживо. И он бы очень хотел возродить это чувство, оно придавало ему мужество, в котором он так нуждался. Однако сейчас, глядя на Майка, находящегося так невыносимо близко, намертво вплетенного в окружающую обстановку, в его воспоминания, даже в запах самого дома, лед внутри предательски трещал и превращался в воду. — Я бы мог броситься тебе под ноги, я бы полз за тобой до самого дома. Эта картинка моментально возникла перед глазами, да так ярко, что Уилл усмехнулся. — Ну вот, теперь ты почти смеешься, — Майк осторожно улыбнулся. Разжав пальцы, он поправил подушку и улегся рядом, придвинулся так близко, что теперь их плечи почти что соприкасались. — А что мне еще остается, — вздохнуть полной грудью никак не получалось. Смех сквозь слезы, покачал головой Уилл. Это все ужасно грустно, если подумать. — Ты не заметил, что мы разговариваем о серьезных вещах только когда один из нас находится в полусознательном состоянии? — задав этот риторический вопрос, Уилл бросил быстрый взгляд в сторону Майка и тут же отвернулся. — Уилл, — неожиданно тихо позвал Майк. — Посмотри на меня. Ощутив на лице такой родной и знакомый взгляд, Уилл послушно повернул голову. Карие глаза притягивали, заманивали, захватывали в плен. Уилл не мог сопротивляться, никогда не мог. Они просто лежали в этом колышущемся полумраке, глядя друг другу в глаза, как делали это иногда в детстве, словно общались без слов, передавая свои мысли прямиком в голову собеседника. — Я люблю тебя. Это неожиданное признание разорвало образовавшуюся тишину и повисло между ними какой-то нестройной нотой. Уилл моргнул. Раз, другой. Зрительный контакт оборвался. Сейчас он пытался понять, действительно ли Майк произнес это вслух, или все это прозвучало только в его голове. Он правда не мог бы ответить точно, потому что в тот момент он был слишком увлечен разглядыванием теней от его длинных ресниц, веснушек на носу, что совсем не заметил как шевелятся чужие губы. — Я люблю тебя, Уилл, — повторил Майк и взял руку Уилла в свою, крепко переплетая их пальцы. Дыхание застряло где-то в горле, Уилл нервно закашлялся и отвел взгляд. — Ну, конечно, как друга, обязательно напоминать… — Нет. И да. Я просто люблю тебя. Мне жаль, что я так долго шел к этой мысли, ждал подходящего момента и маялся какой-то ерундой, вместо того, чтобы просто обсудить все это с тобой. Я подвел тебя, прости. Уилл зажмурился и завертел головой. Придвинувшись ближе, Майк схватился за его вздрогнувшие плечи и легонько встряхнул, вновь заставив посмотреть на себя. — Не спорь, — твердо произнес Майк, теперь его лицо оказалось еще ближе, так что Уилл мог легко ощутить его прерывистое дыхание на своей щеке. — Когда увидел вас с Райаном, захотелось сквозь землю провалиться, ударить этого позера, схватить тебя и увести куда подальше, но вместо этого я просто сбежал, потом злился и ревновал. Прости, я как последний кретин себя повел. — Уилер, ты такой придурок, — ласково произнес Уилл. — Да знаю я, — Майк и не думал спорить. — Но знаешь, что обиднее всего? Уилл вскинул голову и с любопытством уставился на Майка. Тот некоторое время медлил, будто обдумывая, стоит ли озвучивать свои мысли вслух, а затем закусил губу и пробубнил себе под нос: — То, что твой первый поцелуй достался этому придурку Райану, а не мне. Уилл распахнул глаза и уставился на покрасневшего Майка. Он это сейчас серьезно? Уилл не выдержал. — Эй, это не смешно! — возмутился Майк и попытался ткнуть хохочущего Уилла под ребра. — Нет, Майк, это очень смешно, — Уилл все никак не мог успокоиться, между ними завязалась нешуточная потасовка, уворачиваясь от щекотки и тычков, они катались по всей кровати до тех пор, пока Уилл не оказался прижатым к матрасу. Уложив друга на лопатки, Майк торжествующе навис сверху. — А откуда тебе вообще знать, — тяжело дыша начал Уилл, — что это был мой первый поцелуй? Майк опасно прищурился. — Уверен, я бы узнал. Уилл фыркнул и попытался сдуть упавшую на глаза челку. — Ну да, ну да, — иногда в Байерсе просыпался тот самый хитрый Уилл из их ДнД-сессий, который очень любил подтрунивать и юлить перед таким доверчивым и наивным паладином Майком. — Ах так, — Майк навалился еще сильнее, теперь точно не сбежать. Уилл тяжело сглотнул и поднял на него глаза. — Что ты делаешь? — Собираюсь обнулить весь твой прошлый нереально «богатый» опыт, мне кажется, я в этом неплох. — В чем именно? — В мастерстве поцелуев, конечно. Уилл сам не заметил, как вцепился в напряженные плечи Майка, сердце билось где-то в горле и все мышцы в теле ныли от предвкушения. Он не понимал, чего в эту минуту ему хотелось сильнее: оттолкнуть Майка или притянуть ближе. Уилл попытался совладать с собственным голосом, но он все равно подвел его, сорвавшись на последнем слове: — Ты хочешь поцеловать меня? — Очень, — прошептал Майк и наклонился ближе. — Можно? — Я, наверное, ужасно воняю, — предупредил Уилл. Уткнувшись носом в растянутую водолазку, в которой спал пару дней, он предпринял последнюю отчаянную попытку. — Думаю я это переживу, — со смешком заверил его Майк. — Да и от меня тоже сейчас, наверное, не розами пахнет. — Все еще хочешь? — Да, — не сомневаясь ни секунды, Майк кивнул и провел рукой по спутавшимся после сна волосам. Уилл смотрел только на его губы, а у самого во рту была какая-то пустыня, да и в голове — тоже. Ни одной мысли, пусто и жарко. И лишь одиноким перекати-полем: «губы Майка, губы Майка так близко, они, наверное, очень мягкие». Он сам не понял, как произнес: — Тогда чего ты ждешь? Уилл уже не мог вспомнить, кто потянулся за поцелуем первым. Он зажмурился, как перед прыжком в воду, а в голове билось одно-единственное: «Ааааа! Губы Майка на моих губах!» и «Аааа! Это действительно происходит, ааа! вот прямо сейчас целуюсь с Майком, и это не сон», и «как же здорово, господи, как же это здорово». Губы Майка действительно оказались очень мягкими, и целовался он потрясно, так, что голова шла кругом и хотелось еще, еще и еще. Поначалу это были просто робкие, неумелые касания, они будто пробовали друг друга, дурея от таких легких, осторожных прикосновений, от самого факта, чем они сейчас занимались. Но больше всего Уилла сносила мысль о том, что это его первый «настоящий» поцелуй. Поцелуй с тем, кого он так давно и сильно любит. И возможно Уилл не обладал таким уж внушительным опытом по части поцелуев, но все его прошлые эксперименты уж точно не шли ни в какое сравнение с тем, что сейчас с его губами вытворял Майк. Это было так… (непохоже ни на что?) Летяще, головокружительно, прекрасно и абсолютно. Они оторвались друг от друга, красные и запыхавшиеся, будто пробежали целый марафон, губы приятно ныли, а грудь распирало от ощущения радости. — Вау, — все, что смог выдавить из себя Майк, и Уилл был совершенно с ним согласен. ВАУ! — Почему мы не делали этого раньше? — Потому что ты придурок и тормоз, Майк. — Точно, но я надеюсь наверстать. А затем Майк снова потянулся к его лицу, прихватив нижнюю губу, он втянул ее и толкнулся языком в рот. Уилл зажмурился, еще сильнее сжав плечи Майка в своих руках; словно в отчаянной попытке ухватиться, пальцы беспомощно заскользили по спине, Уилл вцепился в густые волосы и застонал прямо в поцелуй. Оглушенный этим невольно вырвавшимся стоном, Уилл резко замер, а затем покраснел. А затем и вовсе попытался столкнуть Майка с себя. Черт, да если они продолжат в том же духе, перебудят к чертям весь дом. Но Майк сдаваться не собирался, он просунул руки под его вололазку, сжал бока и прошелся пальцами вверх, пересчитав каждый выпирающий позвонок. — Майк, — тихо простонал Уилл прямо в его губы, ощущая, как они растягиваются в довольной улыбке. — Чему ты улыбаешься? Руки замерли на лопатках, прижав трепещущее тело к себе. — Я улыбаюсь? Разве? — произнес он и улыбнулся еще шире. На самом деле Майк был в полном восторге от того, как остро и искренне Уилл реагировал на него. По большей части Майк действовал наугад, однако интуиция подсказывала, что он двигается в верном направлении. Уилл отзывался на каждое прикосновение, вздрагивал, загнанно дышал и едва не поскуливал от удовольствия всякий раз, когда Майк находил на его спине новые чувствительные точки. Совсем потеряв голову, Майк сбивчиво шептал: — Так хорошо, тебе нравится? Уилл уже не мог говорить, он только стонал, жмурился и кивал. Не удержавшись, Майк поцеловал покрасневшую мочку уха, а затем несильно прикусил. Это произвело неожиданный эффект. Уилл выгнулся, откинув голову на подушки, задрожал и раздвинул ноги. Все еще не соображая, что он творит, Майк вклинился коленом в чужой пах. — Черт, Майк, это, это так… — сильно, невыносимо хорошо? Уилл вовсю путался в словах. Они уже давно перешли ту черту, где осознанность уступает место голым ощущениям и желаниям. — Знаю, боже, ты бы себя видел сейчас, — руки уже не держали, и Майк просто рухнул сверху, вжался носом в его шею и начал вылизывать бледное усыпанное родинками горло. Член давил на ширинку, от выступившей смазки в трусах стало жарко и влажно, чтобы не закричать, Уилл укусил Майка за плечо, вцепился зубами в дурацкий свитер и замычал. Ерзая, он обхватил Майка ногами, хотелось притереться к его паху сильнее, ощутить хотя бы через одежду. Все эти слои ткани ужасно раздражали и мешали стать ближе. Майк жадно хватал ртом воздух и коротко стонал в розовеющее ухо Уилла каждый раз, когда тот особенно энергично и нетерпеливо подбрасывал бедра навстречу его движениям. — Жарко, Майк, мне так жарко, — пролепетал Уилл. Оторвавшись от его шеи, Майк приподнялся на трясущихся руках и оглядел представшую перед ним картину: разметавшиеся по подушке волосы, яркий румянец, задравшаяся на животе кофта и полуприкрытые глаза — Майк никогда не видел Уилла таким красивым. Они избавлялись от одежды в четыре руки. Проще всего было раздеть Уилла, водолазка почти сразу улетела куда-то на пол, а домашние штаны стоило лишь потянуть вниз, чтобы они скользнули к щиколоткам. Уилл запинал их куда-то к изножью и тут же принялся помогать Майку с его вредным свитером, в котором он едва не застрял, а затем и с рубашкой: от нетерпеливых дергающих движений мелкие пуговицы резлетелись словно конфетти. Наконец раздевшись, они вновь рухнули в объятия другу друга. Глядя на обнаженную грудь, на плоский живот, покрытый мелкими мурашками, родинками и дорожкой волос, сбегающей под резинку трусов, Уилл не выдержал и прижал Майка к себе, застонал, почувствовав гладкое скольжение кожи. Уилл прошелся губами по шее, подталкивая Майка в нужном направлении. Тот не переставал трогать его, жадный до ощущений, и остановился, лишь когда Уилл вздрогнул, а затем словно окаменел. Пальцы замерли на шраме от ожога. Том самом, оставшемся с той злополучной ночи, когда Нэнси прижгла его раскаленным добела железом. Почему-то захотелось извиниться, хотя Майк понимал, что сестра поступила правильно. Он сглотнул подступивший к горлу комок. Он никогда еще не видел Уилла так близко, не прикасался к нему так, кончики пальцев буквально зудели, но он все-таки спросил: — Больно? — Уже нет, — покачал головой Уилл. Он с интересом наблюдал, как, устроившись между его ног, Майк невесомо оглаживает края шрама, бережно и нежно, будто боясь навредить, опасаясь, что старая рана вдруг раскроется и вновь заставит Уилла страдать. Уилл приподнялся, теперь они могли как следует изучить друг друга, Уиллу тоже хотелось потрогать Майка, изучить его тело вдоль и поперек, доставить такое же сладкое удовольствие в ответ. Припав к шее, он поцеловал ямочку под горлом, вдохнул полной грудью чистый и пряный запах, а затем лизнул кожу широко и мокро, с удовольствием отметив, как Уилер над ним резко вздохнул и начал мелко дрожать. — Значит, не один я здесь такой чувствительный. Усмехнувшись, Уилл провел рукой по груди: задев сосок, он зажал его между пальцев. Майк ничего не ответил, он, кажется, подавился всеми словами сразу, едва ли не взвизгнул, чем не на шутку перепугал Уилла. Все-таки его соски были не такими чувствительными. — Все нормально, даже очень, — успокоил его Майк. — Пожалуйста, продолжай, просто я… ах! Просто Майк не ожидал такой откровенной ласки, когда Уилл наклонился, накрыв губами его мягкий, потемневший от прилившей крови сосок. Теперь он уже не мог говорить, он только стонал, притираясь к его бедру и поощряя Уилла на дальнейшие действия. Он выгибался навстречу прикосновениям, а его тело просило, требовало и дрожало от предвкушения: еще, потрогай меня, сделай так снова. Теперь настал черед Уилла любоваться, глядя на изнывающего и разгоряченного Майка. Подтолкнув вперед, он уселся на его бедра и принялся ласкать грудь и живот, балдея и веселясь от реакции. — Если кто и перебудит весь дом, так это ты. — Я слишком громкий, да? О да, подумал Уилл, но двигать бедрами не перестал. Перехватив его стон, он предусмотрительно заглушил его очередным головокружительным поцелуем. — О боже, — простонал Уилл, когда Майк ухватил его за ягодицу, а затем тут же дернулся, будто бы смутился, заглянул в глаза, словно извиняясь за собственную несдержанность и прося разрешение. Уилл просто кивнул: все, что делал Майк — было здорово, и отказывать ему сейчас в чем-то совсем не хотелось. Майк пробрался рукой под боксеры, почувствовав под ладонью такую мягкую и гладкую кожу, он сжал ее, насаживая Уилла на себя, задавая новый, размеренный ритм. — Майк, я больше так не могу, —  захныкал Уилл. — Прошу, сделай что-нибудь. Растерзанные собственным возбуждением, они жарко дышали друг другу в рот и обменивались быстрыми смазанными поцелуями. — Я тоже, подожди. Уилл не понял, о чем говорил Майк, пока тот не подхватил его под поясницу и не уложил на лопатки. Вылизывая его приоткрытые губы, он смял их в нетерпеливом поцелуе и опустил ладонь на его пах. Как завороженный, Уилл наблюдал, как Майк приспустил влажное, перепачканное в смазке белье вначале с себя, а затем ухватился за резинку его трусов, прижался, скользя по его члену. От накативших разом ощущений хотелось откинуться назад и зажмуриться, позволив себе провалиться в эту бурлящую жгучую пучину, и одновременно с этим хотелось впиться глазами, смотреть, опустив глаза туда, где их бедра двигались навстречу, мышцы пресса сокращались, а член Майка, такой гладкий и чувствительный, задевал его собственный. Головка скользнула по животу, запачкав его смазкой, взяв в руку, Майк сжал у основания, позволяя Уиллу толкаться в тесноту собственной ладони. Их обоих на секунду прошибло от этого нового сильного ощущения, когда от соприкосновения с обнаженной кожей по телу растекается жидкий ток, беснуется, подталкивая навстречу друг к другу. Подхватив чужой ритм, Майк тоже начал двигаться, ловя приоткрытым ртом срывающиеся с губ Уилла невероятно сладкие и скулящие стоны. Через пару секунд в голове Уилла мелькнула мысль об их близости, о том, что он никогда еще не был так близок хоть с кем-то, а сейчас буквально готов дрожать от синхронности их с Майком общего одного на двоих удовольствия. Еще пара секунд —  поцелуй, шумный прерывистый выдох, рука на его члене и мелкая дрожь чужих бедер, перекинувшаяся на его собственные. Впервые в жизни он делил с кем-то собственный оргазм, и это был не просто кто-то, а самый дорогой и близкий человек; этой мысли оказалось достаточно, чтобы протяжно простонать, судорожно сжав коленями чужие бока, Уилл вцепился пальцами в плечи Майка и выгнулся. Дернувшись в последний раз, Майк тоже обмяк, обессиленно рухнув на грудь Уилла. Он не помнил сколько времени пролежал вот так, тело казалось таким легким, словно его сшили из мягких волшебных облаков. Впервые за долгое время Уилл вновь дышал полной грудью. Он пришел в себя через пару минут, ощутив как Майк прижимается ухом к его груди, зовет и (вот это совсем не классно) хлопает по щекам. Состроив недовольную гримасу, что кто-то посмел покуситься на его заслуженный сон, Уилл разлепил глаза и поймал обеспокоенный взгляд Майка. — Ну что такое? После этих слов тот заметно расслабился, напряжение покинуло плечи и он широко улыбнулся. — Боже, ты меня напугал, — вздохнув с облегчением, Майк вновь улегся рядом и перекинул через него руку. Поймав вопросительный взгляд Уилла, он рассмеялся сам над собой и уткнулся в его грудь. — Мне просто показалось, будто ты потерял сознание. Уилл коротко усмехнулся. — Поверь, я был близок к этому. — Тебе понравилось? — Да, это было… — Уилл зажмурился вспоминая в деталях как это было. — Очень хорошо. Довольный собой Майк разве что не светился от счастья. Приведя комнату в относительный порядок, Майк выключил ночник, залез на кровать и прижался ближе, укрывая их одним на двоих одеялом. Ужасно клонило в сон, Уилл уже был готов провалиться в него, как вдруг вновь почувствовал чужие губы на своих собственных. — Майк, что ты делаешь? — Кажется, я задолжал тебе примерно миллион поцелуев. — Я это помню, но, может, сейчас мы лучше поспим, — сонно промямлил Уилл. — Но ты же знаешь, что я не люблю оставаться в должниках, — Майк буквально пропел эти слова в самые губы. — Майк, ну сжалься, — взмолился в ответ Уилл. Тщетно, в своем упрямстве Майк был не сокрушим. — Лучше начинай считать, — рассмеялся Майк и бодро взялся за дело. — Оди-ин. *** Что скрывает Уилл Байерс? Да много чего, об этом свидетельствует огромное количество договоров о неразглашении, сверхспособности, полученные в результате воздействия чистого зла на его мозг, куча скелетов в шкафу и один мертвый демомопс в холодильнике, похороненный на их заднем дворе. Но все это в прошлом. Кто-то считает овец во сне, а Уилл считал поцелуи. Где-то через два месяца они с Майком собьются с точного счета, но какая разница, если впереди у них вся жизнь? Засыпая с улыбкой на зацелованных губах, Уилл ощущал себя самым счастливым человеком в мире.