Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate

— «Цветок дьявола»? Я польщен. Уилл неопределенно хмыкает, старательно приподнимает уголки губ в подобие улыбки (скорее оскала, подмечает Ганнибал) и неловким движением среднего и указательного пальцев левой руки поправляет очки, незаметно съехавшие на кончик носа. Ганнибал невольно любуется столь привлекательной естественной небрежностью мужчины и, когда снимает относительно приличное пальто с его плеч, с тщательно скрываемым удовольствием вдыхает еле уловимый обычному обонянию запах. Смесь мягкости и резкости, сладости и горечи, безумия и тоски. Совершенная композиция. — Такка — весьма редкая диковина, — замечает Ганнибал, аккуратно пристраивая горшок с цветком на свету. — Но вы же любите редкое и дикое, не правда ли? — тихо отвечает Уилл, сосредоточив взгляд на солнечных бликах, украшающих светлые волосы доктора. — Чем экзотичней, тем интересней для изучения. Ганнибал скрывает свое восхищение проницательностью пациента в снисходительной улыбке и предлагает Уиллу расположиться в одном из кресел. Уилл тяжко вздыхает, отказывается и направляется к высоким стеллажам с коллекционными книгами, надеясь оттянуть очередную изматывающую беседу хотя бы на пару минут. Кажется, Ганнибал начинает серьезно раздумывать над тем, чтобы повесить на дверь своего кабинета табличку с надписью «Lasciate ogni speranza, voi chʼentrate». Уилл перелистывает альбомы с работами Рубенса, рассеяно пробегая взглядом по напряженным телам и лицам. Ганнибал усмехается, замечая, что мужчина замешкался на очередном триптихе, когда Уилл резко поднимает взгляд, устанавливая зрительный контакт, и задумчиво произносит: — И все же до чего пугающий цветок. Доктор Лектер нещадно всматривается в душу Уилла, выворачивает ее наизнанку, разрезает кубиками для очередного кулинарного шедевра. Уилл хмурится, ощущая острый дискомфорт от столь явного гастрономического насилия над собой. Ганнибал слегка наклоняет голову набок и неожиданно спрашивает: — Почему вы выбрали такку, Уилл? — У вас день рождения, — невпопад отвечает мужчина и резко разрывает зрительный контакт. Ганнибал огорчается вполне ожидаемой потере, но не подает виду. — Вы могли бы быть более искренним со мной. Я ваш друг. — Вы мой психотерапевт, — отчеканивает Уилл, но, немного смягчаясь, добавляет: — И, наверное, могли бы стать моим другом. — По-вашему мнению, в данных обстоятельствах это невозможно? — С дьяволом не водят дружбы, доктор Лектер. С ним лишь заключают сделки. — Для человека, возросшего на его хребте, вы слишком категорично к нему относитесь. Даже дьявол способен на дружбу. В отличие от Бога. — И Бог требует крови, — кивает Уилл, облизывая пересохшие губы. — Но дьяволу нужна душа. — Вы правы, — соглашается Ганнибал с легким налетом улыбки на лице. — Дьяволу нужна душа. Уилл дрожащей рукой ставит альбомы на место, отвернувшись от Ганнибала, и прикусывает щеку изнутри. Ганнибал видит, как напряженно перекатываются мышцы пациента под рубашкой, как его охватывают озноб и испуг, перемешанный с возбуждением. Когда Уилл все же решается приблизиться к доктору и сесть в кресло, Ганнибал чувствует сладкий запах крови своего визави и с болезненным наслаждением смакует его. — Все, что мы называем прекрасным, заставляет нас содрогаться. Все, что мы находим пугающим, не лишено своей инфернальной красоты. Уилл молча рассматривает свои руки, прежде чем поднять пронзительный взгляд на Ганнибала и медленно, растягивая каждое слово, произнести: — Тогда вы определенно прекрасны. Ганнибал улыбается и, не раздумывая, отвечает: — Как и вы. 2015 год