Ты не хочешь смотреть? Не смотри,
Только слушай и запоминай:
За горами зимы и пурги
Тебя ждёт расцветающий рай.
Они звёзды сумели зажечь
Там, где пламя давно не ждут.
И сложил каждый воин свой меч,
И сложил каждый лекарь свой жгут
Каждый был брату брат, жене муж.
Каждый море видал из окна.
Все забыли о времени стуж,
Всех оставила матерь зима.
А людей всё терзает порок,
А людей не жалеет огонь.
Но не слышат их боги дорог,
И не тянут свою им ладонь.
Ты не хочешь смотреть на людей -
Как страдают они и кричат.
И как сами в себе сотни дней
Убивают как язвенный яд.
Не бросай их в печальную ночь,
Не оставь их в метель и пожар.
Не сбегай от них в сторону прочь,
Не лишай их последних чар.
Их ведь боги сюда привели,
И пускай люди предали нас:
Ты не хочешь смотреть? Не смотри,
Но не смей оставлять в судный час.
Мальчишка открыл глаза и удивлённо глянул на маму, та только кивнула и на секунду остановила свою руку, которой всё ещё перебирала чужие волосы. — Вивриан, когда рано или поздно ты познакомишься с людьми, знай, что век их недолог, но это не значит, что они не заслуживают счастья. Не делай им зла, они сами с этим отлично справляются. Они будут нуждаться в тебе, не в твоей помощи, а в твоём немом присутствии. Им так будет проще переживать тот ужас, что они сами на себя навлекли. А пока… спи, золотце моё. Спи и ни о чём не волнуйся. Дождь за окном начал медленно утихать, в камине почти дотлели поленья, а она так и сидела в гостиной, привалившись к спинке кресла и держа маленького сына на руках. И была бесконечно одинока. Как всегда.***
Со двора послышался то ли вой, то ли писк — из комнаты разобрать было невозможно. Мальчик встрепенулся и прислушался. Кроме него, казалось, никто этого не заметил. Хотя нет, вот сестра тоже повернула голову к окну и нахмурилась. — Ма-а-а-а-ам? — протянула девочка, отставляя в сторону набор детской фарфоровой посуды. — М? — с кухни послышался женский голос. — У нас в саду кто-то воет. — Это у тебя в голове ветер насквозь гуляет, — зло усмехнулся ещё один мальчик постарше, сидевший в углу и тряпочкой протиравший блестящее лезвие клинка. Девочка надулась, мама никак не отреагировала на слова дочери, и тогда её взгляд пал на младшего брата, вынужденно сидевшего перед ней и наблюдавшего за её бесконечной игрой в чаепитие. — Сходи посмотри, — командным тоном приказала девчонка, щуря и без того узкие глаза. — Но там дождик, — замялся мальчик, пытаясь загородиться от обвиняющего взгляда одной из кучи чужих мягких игрушек. — И что? Иди давай. Минута, и вот мальчишку выперли на веранду одноэтажного частного домика среди кучи таких же. Небольшой сад, который уже залило почти полностью. Ступать в лужи значило испачкать обувь, а следовательно получить за это подзатыльник, но делать нечего, в самом углу у невысокого забора снова послышался писк. — Это ещё что такое?! Как только он вернулся в дом, держа в руках, казалось, комок грязи, в задней части головы засаднило. Хорошо хоть у мамы с собой было лишь полотенце. Мальчик споткнулся на пороге и вмазался носом в пол, роняя свою ношу. Ноша взвизгнула, а следом за ней девочка среди своих кукол. — Щеночек! — Этого ещё не хватало, — мама закатила глаза, с отвращением посматривая на еле стоящую на ногах собачку. — Утопим. — Нет! — мальчишка поднялся на ноги. — Зачем, можно же отпустить… — Цыц! Чтобы ходила по городу и заразу разносила, прекрасно, нет уж. Дождь закончится, и ваш папаша отнесёт эту дрянь к реке. — Давай оставим! — девочка поднялась с пола и присела на корточки рядом с испачканным щенком. — Я за ним следить буду, честно-честно. Смотри, какой он милый. Пёсик чихнул. Мама скривилась, но слово дочери для неё явно что-то значило. Минуту поколебавшись, она глянула на младшего сына и бросила ему: — В таз посади, помой, чтобы никакой херни на нём не оказалось. — Х-хорошо, — мальчик тут же побежал в соседнюю комнату, отделённую от основной лишь перегородкой. Уже когда почти вся грязь сошла, оказалось, что щенок был совсем-совсем рыжим, даже чёрный нос отдавал в рыжину. — Прелесть какая, — девочка кружила вокруг тазика и любовалась малышом. — Надо его как-то назвать. — Она всё равно его утопит, — снова подал голос старший, откладывая клинок в сторону и беря в руки следующий. — Нет, — недоверчиво выдохнул мальчик, поднимая голову на брата. — Она же обещала. — Она ничего не обещала. Он ей надоест, и она его утопит. — Но… — Заткнись. — Его будут звать Тех-чи! — девочка как будто вовсе не слышала этого разговора. — И что это значит? — мальчик тряхнул головой, выгоняя из головы неприятные мысли, и стал вытирать трясущуюся собаку тряпочкой. — Не знаю, — сестра пожала плечами. — Ничего. Просто вот так. Твоё имя тоже ничего не значит. — Неправда, «ài lái liǎo» значит… — Заткнись, — снова послышалось из угла. — Для мамы твоё имя не значит ничего. Это отец что-то там придумал, ей было всё равно, как тебя будут звать. — Надо его покормить, — девчушка убежала к маме на кухню. Аи остался сидеть и смотреть в глаза новому другу. Пока что первому и единственному. — Ты их не бойся, они хорошие, — зашептал щенку мальчик, беря его на руки и прижимая ближе к себе. — Мама тебя тоже полюбит. Раз она даже меня любит, то тебя точно, если мешаться ей не будешь. Конечно же, за собакой следил Аи, она надоела его сестре буквально через пару дней, ведь с ней надо было гулять, кормить, поить и укладывать спать. Маленькому пятилетнему мальчику это было тяжеловато, но он старался, как мог. Как минимум, Тех-чи не жаловался и спать приходил к нему, а это было самой большой благодарностью. Игрушек у Аи толком не было, а теперь, пускай это и ответственно, он мог играть с собачкой, которая росла и веселела с каждым днём. Она была тихой, маме особо на глаза не попадалась, ну вот и хорошо. — Эй… просыпайся, пошли гулять, — и пока все ещё спали, Аи уходил из дома и ходил с щенком до речки и обратно. Там был небольшой луг возле мостика, где Тех-чи полюбил зарываться в траву и скакать за кузнечиками. А потом надо было возвращаться, чтобы успеть позавтракать, пока мама не начнёт возмущаться, что собака объела весь дом. Но в тот день старшая сестра Аи проснулась вместе с ним и внезапно вспомнила, что щенка оставили из-за неё. Она пошла вместе с ними, на обратном пути начав ныть о том, что она устала. А днём Тех-чи прилёг поспать среди её игрушек, до которых у девочки обычно не доходили руки, но сегодня, видимо, был какой-то особенный день. — Эй, а ну просыпайся, — девчонка тыкнула пса в нос, он фыркнул и открыл глаза, недоверчиво глядя вверх. — Поиграй со мной, ну! — Он спит, — выдохнул Аи, сидя среди кукол и фарфоровой посуды. — И что? Пускай проснётся. Вставай давай, да чего ты, я хочу с тобой поиграть. Собака зарычала. — Не трогай его, перестань! — Аи подскочил с пола и ринулся к сестре, но не успел. Лай, а следом слёзы. Девочка схватилась за палец руки и залилась крокодильими слезами, хотя на пальце было ни следа. — Ма-а-а-а-ма-а-а! — она завыла не хуже волка в лесу, впадая в истерику. Испугавшийся Тех-чи убежал в спальню под кровать. — Он меня укуси-и-и-и-ил! Укуси-и-и-и-ил! — Он не кусал её, она сама к нему полезла, он спал, он просто… — мальчика отпихнули с прохода, не дослушав. Аи больно упал на деревянный пол, но даже не пискнул. — Где эта дрянь?! — мама подняла разревевшуюся дочь на руки и оглядела комнату. — Под твоей кроватью, — слегка улыбнулся старший сын, всё это время наблюдавший за сценой со стороны веранды. Мама оставила дочку и ринулась в комнату. — А я говорил, что она его утопит. — И пускай топит, он мне чуть руку не откусил! — Да он тебе ничего не сделал! — из родительской спальни послышался скулёж и глухой удар. — Мама, ему больно! Аи побежал на звук, но мама тут же перехватила его за руку и больно потянула за собой на улицу, в другой руке она за шкирку держала извивающегося щенка. — Ты его сюда притащил, ты от него и избавишься, — прошипела женщина, силой выталкивая младшего сына на улицу. Он не удержался на ногах и упал на землю, но его тут же подхватили за воротник рубашки и заставили подняться на ноги. — Держи свою мразь и только попробуй куда-то деть. Стой тут. Собака полетела на траву, где Аи её и осмотрел. Вроде бы, особых повреждений не было, разве что рыжее ухо выгнулось в другую сторону. Тех-чи выглядел очень напуганным, но как только увидел лицо хозяина, тут же завилял хвостом и лизнул мальчика в нос. Аи засмеялся, но ему сразу прилетело за это ладонью по затылку от вернувшейся матери. В руках у неё был плотный тканевый мешок. — За мной, — только и плюнула женщина, даже не глянув на сына. Мальчик послушно подхватил щенка и засеменил следом, хотя в глубине души понимал, что идти не следует. Выбора у него не было. Они шли обычной дорогой, по которой Аи гулял с псом по утрам и вечерам. Тех-чи узнавал знакомые места и вилял хвостом, пытаясь налету поймать парящих вокруг бабочек. Мама остановилась на мосту и развязала мешок. Аи всё понял. — Мамочка, нет, не надо, пожалуйста, он больше так не будет! — мальчик опустился на колени и взмолился. — Он ничего ей не сделал, я отнесу его куда-нибудь, отдам кому-нибудь, мама, пожалуйста… — Сажай. Его. Сюда, — отчеканила мать, бешеным взглядом смотря на ничего не понимающую собаку. Тех-чи рвался на луг возле моста, где ещё утром поймал одного особенного прыткого кузнечика, и растерянно смотрел на хозяина. — Быстро. У меня нет на это времени. — Мама, пожалуйста, пожалуйста! — как заведённый твердил Аи, рыдая. — Мамочка, не надо. — Я считаю до трёх, и на третий раз ты отправляешься вслед за ним. На первый дома получаешь то, что заслужил. На второй спать будешь на улице. Раз. Аи уже ничего не мог сказать. Он просто ревел, и рыдания эхом отлетали от воды и возвращались обратно. Тех-чи тоже заскулил, всё смотря на хозяина. Мама запихнула щенка в мешок сама, кажется, вывихнув ему лапу. — Два. Завязывай и кидай, бестолковый ты мальчишка! Какую-то псину блохастую жалеешь, что с тобой дальше будет?! Послушай меня сюда, — женщина схватила сына за воротник и заставила посмотреть на себя, — у тебя есть тридцать секунд, иначе я выкину тебя на улицу, забуду о том, что ты когда-то жил в моём доме. Тебя весь город слышит, а если кто-то узнает, что это мой выродок так вопит, я клянусь тебе, ты на всю жизнь запомнишь, как надо себя правильно вести. Я не позволю какой-то псине делать из моих детей тряпок. Аи со всей силы двинули лбом о балку моста. Мальчик вытер льющиеся ручьём слёзы и кровь из носа рукавом и, трясясь всем нутром, посмотрел Тех-чи в чёрные глаза. Щенок снова завилял рыжим хвостом, поставил одну лапу хозяину на колено и радостно тявкнул. Пора было прощаться. С частью себя в том числе. — Wǒ ài nín, — прошептал Аи и затянул узел на мешке. Он поднял взгляд вверх и увидел лишь скуку и нетерпение. — Yuánliàng wǒ. Скулёжа щенка, упавшего в холодную бурную воду, никто уже не услышал, потому что мальчишка рыдал так громко, что матери пришлось заткнуть ему рот рукой и тащить домой на себе — идти Аи отказывался. Он всё ещё кричал «мамочка, мамочка, пожалуйста», в перерывах между нечеловеческими воплями, хотя это уже ничего не могло изменить. Маму беспокоило больше всего, где же ей теперь взять новый мешок для рисовой муки. Аи думал, что лучше бы она сказала «три», и он отправился бы следом. Он верил и верит до сих пор, что тот рыжий щенок, раскрасивший его дни на короткий срок, не стал бы его винить за это, но сам себя он не простит никогда. Потому что доверие не предают. Потому что его любви было недостаточно, чтобы отдать её другим. Потому что ребёнок не должен такое переживать. Сейчас он понимает, что мама была и есть глубоко несчастная женщина, которая физически не могла потянуть троих детей, и ей пришлось выбирать, а для этого пришлось отбросить человечность. Но даже это никогда не сотрёт из памяти рыжий хвост и чёрные глаза. Никогда их не вернёт. Никогда не заставит перестать называть себя именем, которое ничего не значит.***
— Хочешь фокус? — Виври подкинул в воздух красное яблоко, которое пару минут назад утащил у торговца на рынке, мимо которого они шли. Яблоко взмыло в воздух и пропало, растворившись в небытие. — И где оно теперь? — Тех-чи проводил фрукт взглядом и моргнул, когда он испарился. — Понятия не имею, — Виври пожал плечами. — Может, вернулось к хозяину ларька. Может, оно снова на дереве, на котором росло, а, может, упало кому-то на голову. — Ну ясно. Они шли по аллее парка возле их дома и сегодня собирались заняться ровно одной вещью — отдыхом. Оба учились, оба не покладая рук (почти). У Тех-чи так это был вовсе первый полноценный выходной с самого начала учёбы. День без домашки и бесконечных групповых проектов. Этот уже осенний, но ещё не холодный день был прекрасным для совместной прогулки. Виври тоже так считал, поэтому взял с собой побольше денег и намеревался потратить их все на чужие прихоти. В музей? Пожалуйста. В ресторан? Ради бога. Миллион тюльпанов? Придётся обвести продавца вокруг пальца, а так — да ради всего святого. — Куда пойдём? — поинтересовался Виври, когда они дошли до конца аллеи и перед ними возник перекрёсток сразу шести дорог. Тех-чи задумался, отчаянно вспоминая, куда какой путь их приведёт. Три дороги прямо в конечном итоге сходились на площади Королевского огня, а там было шумно и людно, пускай имелось несколько хороших магазинов. Дороги правее вели к городской реке, там уж осенью точно делать было нечего. — Налево, помнишь, мы там кондитерскую видели на прошлой неделе? — А жопа не слипнется? — Виври усмехнулся, но уже повернулся в сторону магазина сладостей. — Нет, исключительно надеюсь, что у тебя язык приклеится к зубам. На такую наглость даже ответить было нечего. — А я спешу торжественно напомнить, что специи, от которых я потом выплёвываю своё нутро — это не конфеты. В самом углу достаточно обширного магазина был шкафчик с приправами, сладкими и острыми, а у Тех-чи как раз заканчивались его любимые, и здесь они были. — Сгинь в туман, иди поищи свою лакрицу, — юноша отмахнулся от супруга и поднял взгляд выше, к неизведанной части прилавка. — Я, между прочим, помню, что ты её не любишь, а ты из раза в раз приносишь к нам домой… — Пакет лакрицы за пакет специй, и все довольны, — Тех-чи чмокнул возмущённого Виври в губы и заставил его затихнуть. — Договорились? — Как скажешь, сладость моя, тогда я пошёл изменять тебе с мармеладом, — усмехнулся тот и медленно направился в другой конец помещения, скрываясь за стеллажами. Несколько блаженных секунд молодой человек, оставшийся наедине с великолепным ядрёным ароматом, был предоставлен сам себе и мечтам о блюдах с этими приправами, которые он так хотел попробовать в детстве, но не имел на то возможности, но совсем скоро это прекратилось. Запах недосягаемой Родины был перебит невероятно приторными и очень знакомыми духами. Тех-чи поперхнулся и повернул голову чуть левее. — Ой, привет! — девушка в другом конце стеллажа замахала рукой, приметив рыжую шевелюру, которую, впрочем, уже пора было подкрашивать. — Вот так встреча. Я почему-то думала, что ты в другом конце города живёшь. Или ты тут по делам? Однокурсница, первого же сентября вцепившаяся в парня мёртвой хваткой и потащившая несчастного за собой на пары. Тоже азиатка, решившая за двоих, что им по расовому признаку следует держаться вместе. Тех-чи, благодаря матери и старшей сестре всю жизнь робевший под напором настойчивых да и вообще любых женщин, отбрыкаться от такого знакомства не сумел, хотя, справедливости ради, и попытаться побоялся. Крохотная, но крепкая девица тут же взяла юношу в оборот и старалась в любую групповую работу записывать паренька рядом с собой. Вообще в педагогическом были преимущественно дамы, что тоже было проблемой. За неумением общаться с ними кроме как с глубоким почтением и уважением, Тех-чи уже несколько раз попадал в неоднозначные ситуации, когда барышни начинали полагать, что они ему симпатичны. Приходилось, краснея и спотыкаясь на каждом слове, пояснять, что девушки его не привлекают и вообще он замужем. Эта одногруппница по имени Ши-тао-Хё или же просто Ши с подобными личными предложениями не приставала, но мозг выносила со скуки знатно, однако деться от неё было некуда, и эти терпкие духи… ух. — Я сюда тоже за специями хожу обычно. Дороговато, но качественно и вкусно, — Ши подошла ближе, и у Тех-чи заслезились глаза. — Кстати, у нас в понедельник педагогика, там ещё темы не говорили, но я глянула в пятницу стол преподавательницы, там был список, я приглядела нам парочку. Можем начинать собирать материалы. — Но сегодня же выходной, — залепетал юноша, сглатывая. Сейчас от этой женщины его спасёт только чудо. И чудо явилось, неся с собой полный пакет лакрицы. — Нет, я понимаю, ты мстишь, и мстя твоя ужасна, но мне бы очень не хотелось, чтобы ты весь пропах этими восточными прелестями, а то меня, я дичайше извиняюсь, но может и стошнить. Здравствуйте, — Виври заметил Ши и слегка кивнул, хотя понятия не имел, кто это. С одинаковым успехом это могла быть ближайшая родственница его супруга и совершенно незнакомая женщина. — Это Ши, моя одногруппница, — тут же представил девушку Тех-чи. — Здравствуйте! — она улыбнулась, — я Ши, — и протянула руку. — Виври, — он пожал чужую ладонь и обернулся к стеллажу со специями. — Так, ладно, мне сейчас правда поплохеет от ваших ядрёностей, буду ждать у кассы, — молодой человек кашлянул, видимо, учуяв сильные женские духи вперемешку с пряностями, попытался не задохнуться и моментально испарился, дав дёру. — Симпатичный у тебя друг, — протянула Ши, провожая Виври взглядом за поворот. — И забавный. — Это мой муж, — Тех-чи сделал полшага в сторону, потому что дышать хотелось, а в груди тем временем потеплело. Конечно, симпатичный, куда без этого? Самый симпатичный и всё равно его. — Ты замужем? — Ши подняла брови. — Никогда бы не подумала. Теперь настала очередь парня поднимать брови в немом вопросе. — Ну… ты тихий такой, скромный, весь в учёбе, такой нудный книжный червь. Я думала ты круглыми сутками за книжками сидишь, за какие-то заслуги в образовании статус получил и так далее. Хм, — девушка нахмурилась. — Да я бы и не предположила никогда, что это твой муж, — она переключила свой взгляд на снова мелькнувшего вдалеке Виври. — Он какой-то весь такой из себя, а ты… обычный, что ли? Короче, вы не смотритесь. Ну да ладно, моё ли дело? На парах свидимся, — Ши быстро набрала нужных ей специй и удалилась, оставив Тех-чи в полном смятении. Обычный? Не смотрятся? Нудный книжный червь? Внутри всё куда-то на секунду ухнуло и тут же вернулось обратно, как будто и не было, но след остался. — Раз-два, два-раз, доброе утро, сказать, какой сейчас год, а то вдруг ещё не прогрузился? — Виври обошёл весь магазин и незаметно подкрался сзади, беря супруга за плечо. — Тебя всё-таки вынесло с духов этой мадамы, или ты таки привык? Чи, пожалуйста, я скоро на колени перед тобой упаду, и даже не потому что я буду умолять тебя уйти отсюда, а потому что меня ноги держать перестанут и я сдохну, если ещё подышу этой красотой хоть минуту. Я уже полкило конфет по карманам распихал, охранник на меня уже косится. Ещё через несколько минут они наконец вышли из кондитерской, неся два пакета. Побольше со сладким и поменьше со специями. — Куда мы направляемся далее? — Виври поднял взгляд на небо, где начинали клубиться тучи. — Знаешь, я бы, если честно, предпочёл просто лечь тюленем и забыть, что завтра опять придётся что-то делать, но если ты хочешь ещё куда-то — пошли, только тогда придётся где-нибудь утащить зонт. — Кто такой «тюлень» и почему каждый раз мы возвращаемся домой с чем-то, за что мы не заплатили? — Тех-чи усмехнулся, но склизкое чувство от этого только усилилось. — Книжки надо читать по зоологии, это животные такие во внешнем мире, ленивые и неуклюжие. А об этом, — Виври достал из кармана конфетку в фантике, — зачем покупать если можно стащить? Это, между прочим, бережёт наш семейный бюджет, задумайся над этим когда пойдёшь в магазин в следующий раз. — Обязательно, — с неба полетели первые капли дождя, — пойдём домой.***
Диван, камин и оранжевый тёплый свет свечей, когда за окном буря. Ну и вкусные украденные конфеты. Самый великолепный вечер, когда тебя не грызут чужие случайные необдуманные слова. — Вив? — Тех-чи, лёжа сверху на диване и утыкаясь своему мужу куда-то в шею, наконец подал голос. — М? — Виври остановил руку, которой водил по чужим волосам, и переместил её на спину. — Я обычный? У Виври в голове закрутилось колёсико загрузки, но где-то на середине дало сбой и откатилось в минус. Он мог ответить на миллион вопросов по типу «А вот если бы я был камнем, ты бы меня любил?» и прочих подобных, но здесь он искренне не понимал, какой от него хотят услышать ответ. Он скажет «нет», и окажется, что спросили это с целью понять, в состоянии ли местное китайское кгб его отыскать, и надо было отвечать «да». Он ответит «да», и окажется, что это какие-то комплексы, вылезшие из печального детства, и надо было говорить «нет». — Вив? — Для меня самый лучший, — спокойно сказал тот и чмокнул Тех-чи в макушку, а в глубине души облегчённо выдохнул. Пронесло. — А что случилось, солнце? — Почему ты вообще тогда на меня посмотрел, а не на кого-то другого? Что во мне такого? Лицо Виври вытянулось, хорошо, что его супруг этого увидеть не мог. Что за допрос с пристрастием? Ещё и не сбежать, прижат и оккупирован. А ещё он поклялся сам себе, что Тех-чи больше никогда не соврёт даже в мелочах, ну разве что когда дело касается «ты точно все шкафы протёр?». Этот пункт был добавлен позже. — Взгляд, — после небольшой паузы наконец выдохнул парень. — Увидел и забыть не мог. Насквозь меня прошиб пулей и прямо в сердце. Шрам на всю жизнь. Хочу каждый день просыпаться и в твои глаза смотреть, и больше мне для счастья ничего не надо. — Сомневаюсь, что мой взгляд самый лучший из всех, что ты видел, — Тех-чи тяжело вздохнул и совсем скис. Виври запаниковал. — Да едрить-колотить, зачем мне самый лучший, скажи пожалуйста, если мне твой нравится? Так, кто тебе там какой чуши напел, скажи мне его имя, я скажу его адрес. Молодой человек приподнялся на диване на локтях и вынудил своего мужа соскользнуть чуть вниз и тоже встрепенуться, поднимая голову. — Я знаю, что тебе всю жизнь говорили, что ты никто и звать тебя никак, и если я хоть на секунду заставил тебя думать, что я считаю так же, я буду у тебя просить прощения до конца дней своих, но если нет, то я хочу, чтобы ты знал, что дороже и важнее тебя для меня никого на свете нет. Даже если мне миллионы людей будут ежесекундно твердить, что ты не стоишь моего внимания, я никогда не перестану считать тебя самым удивительным и прекрасным человеком, которого я только встречал. Я хочу, чтобы ты всегда об этом помнил и не забывал ни на секунду. Тех-чи завис, пытаясь переварить поток комплиментов и краснея. Спустя пару секунд, так и не найдя, что ответить, юноша потянулся за поцелуем. Даже если по чьему-то мнению он этой любви не достоин, он совершенно обычный и скучный как кирпичная стена, какое ему до этого дело, если есть тот, хотя бы один единственный, кто так не считает? И пускай иногда сердце будет колоть от мысли «ему было бы лучше с кем-нибудь другим», пока он не услышит этих слов в лицо, он останется рядом, потому что доверять и принимать — практически жизненная необходимость в этом обманчивом мире. Хотелось хоть на секунду стать одним целым и прочитать все мысли и переживания друг друга не чтобы в чём-то упрекнуть, а чтобы увидеть и исправить. И остаться рядом навсегда, потому что каждый из них этого хочет. Виври не успел заметить, когда его супруг стал целовать его настойчивей и жарче. В голове мелькнул какой-то тревожный сигнал только когда Тех-чи полез горячей рукой к нему под футболку. — Зай, может, стоит притормозить? — еле пробормотал молодой человек, почти силой отрывая от своих покусанных губ явно на что-то очень нацеленного мужа. — Мы куда-то торопимся, без нас кареты уезжают? В чужих глазах сначала прочиталось недоумение, а потом лёгкий испуг. У Виври между рёбер закололо иглами. Да что ж происходит-то? — Мне уже восемнадцать почти. Несколько месяцев осталось, — сдавленно выдохнул Тех-чи, продолжая смотреть в душу. Блять. Так вот оно что. Ну, в принципе, можно было и догадаться. И ведь не возьмёшь и не скажешь: «Проблема не в том, что тебе семнадцать, а в том, что я никогда раньше не встречался с мужчинами и даже не думал об этом, а тут появился ты, и я на первый поцелуй еле решился тогда, а тут секс. Я знаю, что сначала я сам порывался, но ты дал понять, что чего-то боишься, а это оказался возраст, и с тех пор я сам на очко присел и даже думать об этом опасаюсь. Я думал, что у меня ещё есть эти несчастные месяцы до твоих восемнадцати, чтобы всё у себя в голове разобрать по полкам, но, как оказалось, нет, и сейчас я очень боюсь тебя обидеть, сказав «нет», потому что причину такого ответа я объяснить не смогу, а на «да» я пока не готов, но и дурачком я прикидываться не хочу, да и что-то я слишком долго думаю, пора бы уже заканчивать». — Ага, — обречённо кивнул Виври. Приплыли. Только приплыли на подводной лодке, с которой не деться никуда. — Я помню. Что ты хочешь на день рождения? Это кошмар. Самому от себя противно, хочется об стену убиться и имя своё забыть, только бы сейчас просто на всё согласиться. — Мужа, который понимает намёки, — Тех-чи поднялся с дивана и явно собрался отправиться куда-нибудь подальше. — Нет, Чи, боже, я идиот, — молодой человек схватил уходящего за запястье обеими руками и попытался притянуть обратно, сползая с дивана на пол. — Меня совершенно не волнует твой возраст, в конце концов, шестнадцать уже точно есть, даже семнадцать, и если ты сам готов, то… давай. Хоть прямо сейчас. Презервативы и смазка были куплены ещё давно на всякий случай и лежали где-то в пакетике в шкафу среди вещей; если очень хочется романтичной атмосферы, можно распотрошить тюльпаны с кухонного стола, свечи имеются, спальня с кроватью тоже, так что раз назвался «да я, да и тут, и там, и всю жизнь туда-сюда», так перестань корчить из себя девственницу на первом свидании и возьми вопрос в свои руки. Тех-чи молча кивнул, снова краснея, а потом толкнул Виври обратно на диван, заставляя сесть, и сам опустился на чужие колени, начиная новую череду поцелуев. Секунда потерянной бдительности, и его рука скользнула к пуговицам на брюках, пытаясь добраться до нижнего белья и наощупь отыскать самое сокровенное. Виври прервал поцелуй, когда тонкие пальцы сжали его член сквозь ткань. Сердце уже давно билось где-то в горле, и теперь сквозь него протекла густая волна жара, заполнившая всё пространство между бёдер. Отпустить ситуацию было проблематично, поэтому парень сжался на несколько мгновений, но кое-как выудил из закромов сознания, что он тут старше и по его мнению должен держать всё под контролем. Тех-чи тем временем быстрым движением соскользнул куда-то на пол и окончательно стянул чужие брюки. Обоим потребовалось несколько секунд глаза в глаза, чтобы понять, что произойдёт дальше. Оставшись в конечном итоге после ещё нескольких торопливых действий в одной футболке, Виври откинул голову назад на спинку дивана, потому что иначе он грозился свалиться в обморок от открывшегося ему вида. — Если я что-то сделаю не так — скажи, — уверенно прошептал Тех-чи, проводя рукой по вставшему органу и отдёргивая, как будто поражаясь собственной смелости. — Если я вообще говорить смогу, — еле пробормотал его супруг и на секунду прикрыл глаза, проваливаясь куда-то в другую реальность. Ответа не последовало, только ощущение горячего влажного языка, повторившего маршрут руки, и подрагивающего запястья на внутренней стороне бедра. А потом что-то совершенно немыслимое, не поддающееся обычному разуму. Виври после лёгкого полустона, которого сам от себя не ожидал, наконец глянул вниз и встретился взглядом с чужими затуманенными глазами. В этот момент чужие губы слегка сжали головку и скользнули ниже, заставляя непроизвольно протянуть руку и опустить её на рыжую макушку, но пока не надавливать. В подобных сексуальных практиках ранее опыта у Тех-чи не было, поэтому старался как мог, ориентируясь в основном на звуки, издаваемые супругом. Как следует стонать тот не умел, поэтому тяжёлое дыхание и?.. — Mon soleil, mon bonheur … Oui, comme ça… Dieux, ayez pitié, — и выпущенный сквозь зубы воздух. Наверное, если бы это значило что-то отрицательное, на лице у Виври не отображалось чувство полного блаженства. Значит, всё делает правильно. Ещё немного осмелев, юноша отстранился, решив провести языком по бёдрам, и, услышав новую порцию шёпота на неизвестном ему языке, сам почти выпал из происходящего, но опомнился и вернулся к стоящему колом члену, пытаясь вылизать каждый миллиметр. — Je… Au diablе, je vais mourir. J'aime tellement… Ещё пару раз Тех-чи слишком медленно и аккуратно прошёлся по стволу, как будто весь его обволакивая, и рука на затылке дала о себе знать. Длинные пальцы сжали волосы и надавили, заставляя взять до предела. Горячая струя ударила парню в горло, тот закашлялся и отстранился, пытаясь отдышаться. — Твою мать, да что ж ты за человек такой? — Виври шептал это в полубреду, медленно приходя в себя. Перед глазами кружился калейдоскоп, а по телу разливалось тепло и умиротворение. — И это ты у нас краснеешь, когда я тебя за руку беру… немыслимо. Никто ему не ответил, да это было и не нужно. Сейчас бы мысли собрать по осколкам, а потом уже что-то говорить. Первым относительно цельным решением было добраться до ванной, но пока что сбыться этому было не суждено. Сообразив через пелену разума, что теперь надо разобраться и с чужим вставшим вопросом, Виври глянул на супруга, который очень осторожно переместился на диван рядом. Один быстрый взгляд, и внутри прокатилась девятым валом новая волна жара. — А… — парень хотел что-то сказать, но в горле замерли все решения и зачинания. — Я сверху буду, — и возражать этому голосу было практически невозможно. Виври даже под страхом смертной казни не вспомнил бы, как они добрались до спальни. Как он оказался на кровати и как окна задёрнулись шторами. Очнулся лишь когда Тех-чи расстегнул брюки и избавился от всей своей одежды. Парень стоял по центру комнаты, держа в руках покрывало и как будто не понимал, куда его деть. Слегка дрожа, он поднял взгляд на Виври, явно ожидая немой поддержки. Но тот молчал, хотя понимал, что это просто-напросто неприлично, вот так пялиться на чужой член, но там определённо было, на что посмотреть. — Знаешь, ты точно какой-то бракованный азиат, сделано в Китае, всё как… о господи, что я несу, — Виври передёрнуло, и он наконец отвёл взгляд. — Просто он… пиздец, он мне по локоть, по ощущениям. От запястья. — Это очень плохо? — голос Тех-чи слегка дрогнул. — Нет! Это просто… неожиданно, — «А ещё я понятия не имею, как это в меня влезет», но эта фраза осталась только в мыслях. — Иди сюда, будем разбираться по ходу дела. В тюбик смазки парень вцепился как в последнюю надежду. Казалось, что его определённо будет недостаточно на такие размеры, а больше здесь и сейчас ничего нет. Конечно, в холодильнике лежало сливочное масло, но от таких экспериментов хотелось всё-таки воздержаться. — Слушай, давай лучше я сам всё сделаю, — Виври таким свой голос слышал первый раз в жизни, а она у него была достаточно длинной, пускай знали об этом единицы. — Я полностью тебе доверяю, но мне так будет спокойней. — Хорошо, — Тех-чи, залезший на кровать, подался чуть назад, снова не зная, куда себя деть. Так это оставлять было нельзя. Заглушить сомнения поцелуем было лучшей идеей, руками тем временем откручивая крышку тюбика и заводя одно из запястий за спину. Даже одного пальца оказалось достаточно, чтобы впасть в панику. Осознание добралось до разума очень не вовремя, и даже чужое тяжёлое дыхание не могло его перебить. Чтобы перебороть этот страх, потребовалось невероятное моральное усилие, которое, казалось, подпитывалось через бьющуюся на чужой шее в шальном танце вену. Второй палец, чуть позже третий. Губы уже болели от покусываний, но пока что ещё было рано, следовало добавить ещё смазки и продолжать молиться, чтобы этот монстр не разорвал его изнутри. — Ляг, — наконец шепнул Виври, отстраняясь. — Я всё сделаю. Хотелось контролировать ситуацию, особенно в таком положении. Тех-чи послушно откинулся на подушки и стал ждать, смотря куда-то в астрал. Проводить рукой по члену, чтобы его тоже смазать, оказалось не так страшно, как представлялось, а вот понимать, что скоро это окажется внутри, намного страшнее. В бреду оба парня забыли про презервативы, поэтому больше ничего не оставалось, кроме как начинать соитие, хотя Виври это с намного большим удовольствием назвал бы испытанием на вменяемость. Он его завалил. Никакая растяжка и даже тонна смазки не могла подготовить к тому, что ждало его дальше, но деваться было некуда. Надо было осторожно насадиться и не сойти с ума, хотя это казалось в тот момент задачей на уровне быстренько слетать на Марс и найти там пепси по акции, то есть совершенно невозможным. На половине процесса стало казаться, что это не закончится никогда, что там дальше бездна, хотя рука чётко подсказывала, что осталось не так и много по её меркам. Тех-чи пару раз издал тихий стон: в первый раз, когда Виври только начал, а второй раз, когда наконец опустился до конца. После этого мир замер и повисла тишина, но надо было начинать двигаться. А потом глухой удар, громкое истеричное «ай, блять!», снова тишина и заливистый смех в подушку, уничтоживший всю атмосферу ко всем чертям. Виври скривился от резкой боли в затылке, перед глазами на секунду всё поплыло. На пол что-то скатилось. Парни повернули головы направо, куда улетело нечто, и этим оказалось, невинно лёгшее на коврик… красное яблоко. То самое, которое Виври утром отправил в неизведанные дали. Что ж, видимо, ему там не понравилось, и оно торжественно вернулось. Тех-чи схватил подушку слева от него и прижал к лицу, чтобы, как ему казалось, скрыть дикий ржач, но затея оказалась провальной. Виври поднял голову к небу и отчаянно застонал, тоже начиная истерически смеяться. — Господи, если это мне наказание за то, что я его спиздил, я никогда больше не буду воровать, — парень взмолился и впал в истерику, начав бесконтрольно хохотать. — Может, мне слезть? — наконец еле выдавил он, вытирая проступившие слёзы. — Да, пожалуйста, — Тех-чи всё ещё хихикал куда-то в сторону. Ни о каком сексе уже речи не шло. — Блять, какой кошмар, — Виври лёг рядом, и стало видно, насколько он красный то ли от стыда, то ли от распирающего смеха. — Это знак свыше, попробуем ещё раз на следующих выходных. На этих моя девичья честь уже максимально пострадала, хорошего понемножку. — Я есть хочу, если честно, — Тех-чи глянул супругу в глаза, и их обоих снова разобрало. — Отлично, ужин в постель, сексуальная психологическая травма под соусом несостоявшейся эрекции. Сейчас принесу что-нибудь… если встану. Местные жители привыкли жаловаться по ночам на орущих котов, на любящих друг друга людей, на ненавидящих друг друга товарищей, но никак не на смеющихся до болей в животе и лёгких соседей.