Тринадцать лет.

Когда нам было пять, нас невозможно было различить: оба мелкие, с черными бусинками-глазами, нижняя губа пухлее верхней, задорные улыбки на пол-лица и дурацкие синхронные привычки. Например, спать вместе. Даже спустя сто лет, думал я, мы не избавимся от этой привычки. Мы не могли уснуть, не чувствуя тепла тел друг друга, не переплетая пальцев и не дыша друг другу в шею, ухо, куда угодно. Нам было пять, но даже тогда наши отношения считались нечто большим. Мы не понимали, да и понимать не хотели. После пятого дня рождения все пошло не так. Я сразу понял это, и с каждым годом все понятнее становилось мне то, что я прав. Он был старшим. Но разница у нас была от силы минут двадцать. Хотя кого я обманываю. Эти двадцать проклятых минут вылились в огромную не преодолеваемую пропасть. Он сразу ушел в быстрое развитие. В семь впервые поцеловался с девочкой, в девять подрочил в ванной, когда, как ему казалось, никого не было дома, а в двенадцать уже лишился девственности. Мой брат стал знаменит в определенных кругах уже в пятнадцать, но в восемь произошло то, что перевернуло его жизнь. Танцы. Кай научился танцевать. Видит Бог, он был рожден для этого даже в свои неполные восемь. Он танцевал, двигался под ошеломляющие биты, выгибался, заводил. С каждым годом он становился только сексуальнее и раскрепощенней. Он возбуждал. А мне оставалось стоять позади него и тихо скулить. Потому что хотелось. Я еще тогда в свои неполные восемь захотел его. Хотя. Может, это произошло на пятый день рождения, когда наши пути разошлись. Вывод был один. Я ночами дрочил на своего сексуального брата, который в шестнадцать впервые переспал с парнем почти у меня на глазах. Кем был я, я не знаю. Потому что моя жизнь – это наблюдение за моим старшим братом. Я забывал про себя, порой мне даже казалось, что я создан Кем-то свыше его абсолютной копией, чтобы сделать из меня идеального фаната. О да. Я был его фанатом. Я стонал его имя, я выгибался навстречу ему, когда он, в пяти метрах от меня за закрытой дверью танцкласса, выгибался навстречу мне. Нас разделяли пять метров и гребаная дверь, но я чувствовал жар его тела, как в детстве, когда мы засыпали вместе. Тринадцать лет без сна. Ровно столько я прожил без тепла брата рядом с собой в темные ночи. Теперь он грел каких-то шлюх, своих парней, друзей – кого угодно, только не меня. А я стонал. Стонал, лаская себя, выгибаясь, хотел его внутри. Дико, пошло, извращенно и быстро. Почувствовать его член. Плевать, что брат. Плевать, что парень. Я хочу его. У меня сумасшедшая фантазия, как мне казалось. А я конченый извращенец. Потому что где-угодно: в постели, в душе, в подсобке в школе, я дрочил и представлял своего брата. Будто его руки с выступающими на них венками ласкают меня везде, а я кричу, хнычу, выгибаюсь ему навстречу, требую, желаю, молю, а он лишь скалится в своей привычной ухмылке и сводит меня с ума. Раз за разом. Я хотел его член внутри себя. Хотел безудержно и пошло, чтобы он вдалбливал меня в кровать, кусал до боли мою кожу, такую же бронзовую, как у него, оттягивал за волосы, оставлял метки и засосы. Но мне оставалось дрочить, а фантазия имела меня в виде моего брата. Когда нам исполнилось восемнадцать, я заказал себе вибратор через интернет. Я подумал, что пальчиков мне уже маловато, а переспать с братом-близнецом шансов почти нет. Когда меня спрашивали, о чем я мечтаю, чего хочу, я заказывал секс с собственным братом. Про себя, правда, а в реальности мило улыбался и отнекивался. Когда на часах было одинаковое время, когда в детстве задувал свечи на торте, когда падала звезда, я всегда желал секса с братом. Я бы полжизни отдал хотя бы за то, чтобы он подрочил мне. И другую часть жизни на минет ему. Облизывая пришедшую по почте игрушку, я думал о его члене. О его члене, который никогда не будет вдалбливаться в меня со всей присущей ему жестокостью. Я долбаный извращенец, мечтающий о жестком трахе с собственным братом. Кая дома не было. Мама мило улыбнулась, закрывая за собой дверь, со словами, что сегодня ночь проведет на девичнике её подруги и вернется только в понедельник. Суббота обещала быть прекрасной. Потому что стоило хлопнуть двери, как я вскочил и помчался в комнату. Огромный черный вибратор ждал меня. Я судорожно смочил слюной пальчик, толкаясь в проход, чтобы хотя бы немного подготовить себя. Комнату пронзил мой стон-всхлип. Приятно, слишком даже, что кровь будоражит. Второй толкнулся внутрь с легкостью, а к ним присоединился третий. Без секса моя дикая фантазия не давала мне покоя до такой степени, что моя дырочка была растрахана так, как у редкого гей-порноактера. Вибратор проник внутрь с привычным хлюпаньем обилия лубриканта и моим стоном. Движения плавные, прямо по простате, но я слишком нетерпелив для этого. Резкие толчки сменили их, рваное дыхание, рука на максимальной скорости надрачивает, сжимая член в кольцо. Слишком. Всего слишком. Я затаил дыхание, готовый кончить, но раздался хлопок двери, и кто-то закопошился в коридоре. В ужасе я уставился на дверь в свою комнату, она была приоткрыта, и если пришедший подойдет к ней, то обязательно увидит, что происходит внутри. Предприняв слабую попытку встать, я застонал. Член от возбуждения набух, а вибратор внутри давил по простате. - Брат! – Я остолбенел. Почти рядом с дверью раздался его голос. – Джонин, ты тут? Я дома. - Я-я… Я в комнате. Не заходи. – Я судорожно натянул штаны. – Я раздетый. - О Господи, что я там не видел. Штаны не скрывали мой стояк, зато отлично скрывали игрушку в заднице. Когда дверь отворилась, я уже лежал под одеялом, опасаясь начать дрочить. Потому что брат выглядел сексуально. Мокрые волосы, футболки на нем не было, она мокрая оказалась в руках. Я думал подавлюсь стоном. Член заныл от невозможности кончить, потому что момент был так близок. - Оу, – Его взгляд сразу упал на стояк. Я чуть не помер от смущения. – Я помешал? - Нет, - я предпринял попытку скрыть возбуждение, - то есть, да… в общем, ты не мог бы… Ну… Я чуть не застонал в голос, потому что, поерзав, позволил игрушке внутри пару раз пройтись по моей простате. Закусив губу, я поднял глаза на брата. Он стоял и, судя по всему, уходить не собирался. - Ты не мог бы… - Неуверенно начал я. - Давай. – Кай поставил стул напротив моей кровати, присаживаясь. – Я хочу посмотреть, как ты это делаешь. Мои глаза полезли на лоб, а рот открылся в немом крике. - Ч-что? - Ну. Давай. Дрочи, говорю. Я залился краской, прикрывая одеялом стояк. - Ну, если ты смущаешься, я тоже могу. Я не успел открыть и рта, как Кай потянулся к ширинке, несколько секунд покопался, затем чуть приспустил штаны… с трусами. Я вздохнул, захлебываясь стонами и звуками, которые пытался выдавить из себя. Его размеры и красивый член с розовой головкой чуть не заставили упасть меня в обморок от счастья. Кай томно закусил губу, как умел только он, потому что несмотря на почти копию во внешности, я так не умел, и начал медленно водить по стволу, чуть нажимая на головку. Его вторая рука поползла вверх, нащупывая сосочек, и принялась его мять. Мой член требовал прикосновения, но я не мог пошевелиться, во все глаза наблюдая, как дрочит мой брат, запоминая каждое движение, каждый вздох, каждый взгляд из-под ресниц. - Давай же, Джонин, – Прошептал Кай, увеличивая темп. Я хотел было стянуть одеяло, чтобы он тоже видел, что происходит, но вспомнил про игрушку внутри. Будет безумно стыдно и странно, если он её обнаружит. - Я не могу кончить один, Джонин, – Зашипел Кай. Он сразу заметил, что я замешкал, снимать одеяло или нет. Но решил проблему. Резко подался вперед, отнимая у меня кусок ткани, которая полетела на пол. Я голый. Нет, я в штанах, но чувствую себя голым и возбужденным. Его рука сама нащупала мой член, и когда он расплылся в дьявольской ухмылке, начав дрочить мне, я застонал, откинув голову назад. Кай воспользовался этим. Прошелся язычком по шее, выделяя изгиб, пососал мочку уха, опаляя дыханием, провел вниз, задевая пухлыми губами сосок. Я вцепился ему в волосы. Сбылась мечта идиота, думал я, мой брат ласкает меня. Значит, я должен кому-то отсыпать полжизни. На секунду я подумал, что, должно быть, мне это снится, даже ущипнул себя, ойкнув. Но Кай не исчезал, лишь продолжал своими идеальными губами терзать мои соски, а рукой надрачивать возбуждения секунду за секундой. В члене скопилось приятное покалывание, а бабочки в животе совсем взбесились. Я превратился в одну сплошную эрогенную зону, потому что любое прикосновение Кая вызывало миллиард эмоций, а тело горело в тех местах. Я мечтал кончить. Но Кай не будет Каем, если не предпримет грубость по отношению к своему партнеру, я это знал. Он резко схватил меня за волосы, как в моих самых пошлых эротических мечтах, и развернул, поставив раком. В тот момент я вновь вспомнил о игрушке. Сейчас увидит. Кай стянул штаны с трусами, присвистнув: - Мой братик игрушками балуется. Хмм… Кому же ты мечтаешь подставить задницу? – Я покраснел, но Кай, к моему счастью, этого не видел. Он пальчиком надавил на основание игрушки, проталкивая глубже, вызвав тем самым мой вскрик. Вибратор с болезненной эйфорией прошелся на простате. - Нравится? – Я услышал его оскал. Не увидел, а именно услышал и почувствовал. - Брат… Пожалуйста, – Захныкал я. – Пожалуйста… Я хочу кончить. - Вот как? – заурчал Кай, начав двигать игрушкой. Я вцепился в основание кровати ногтями, потому что удовольствие было поистине нереальным. Рука Кая потянулась к моему члену и вновь начала дрочить мне, а его губы коснулись плеча. Он оставил смачный засос, который, наверняка, завтра будет болеть, покусал нежную кожу шеи. Мне даже показалось, что сквозь мои стоны, оглушающие нас обоих, я слышал его звериный рык. Кай зверь, дикий и необузданный. Его нельзя подчинить, но можно приласкать, подумал я, разворачивая голову и целуя брата в губы. Он замешкался на секунду, не ожидая порыва нежности, но углубил поцелуй. Наши идеальные по всем параметрам губы слились в едином танце, как произведение искусства. От этих мыслей я чуть не кончил. - Братик… - тихо позвал я сквозь стоны. – Войди в меня. Хочу тебя. Внутри. Я еле-еле выдавил слова из себя, потому что дыхание сбилось, а толчки стали грубыми и резкими, совсем в стиле Кая. Он ухмыльнулся, обнажая ряд белоснежных зубов. Игрушка с хлюпаньем вышла из меня, тотчас вызывая мой разочарованный стон. Чувство заполненности пропало, и я ощущал неполноту. Но член моего брата был гораздо лучше. Это было живое тело. Оно заполняло меня до краев, лишало остатка разума. Я даже был уверен, что моя теснота, несмотря на вибратор, сводит его с ума. Он схватил меня за затылок, приложил щекой к стенке и с рыком начал движение. До боли приятные толчки вызывали мои стоны один за другим. Он грубо схватил меня за талию, прижимаясь животом к спине, чуть нагнул для удобства и продолжил вдалбливать, как в моих мечтах. Как я представлял эту грубость, такой она и была. Он зверел с каждым толчком, рычал мне на ухо, кусал мои плечи и ухо, оставляя ранки, а может даже шрамы чуть позже. Но мне было плевать на боль. Он трахал меня. ОН. Я был готов лишиться чувств от осознания. Когда я кончил, семя попало немного на стену, но в основном в его руку, он прикусил кожу на моем плече и зарычал сквозь. Я судорожно задышал, когда он вышел и принялся дрочить себе прямо на мою задницу. Его сперма попала на тугое колечко мышц. Я чуть не заверещал, когда он нагнулся, слизывая собственную сперму. Дыхание сбилось в сотый раз, а два наших тела рухнули на кровать в объятья друг друга. - Зачем ты это сделал? – спросил я, дыша ему в шею. Он лениво потянул руку куда-то, потом оказалось, что за одеялом, что валялось на полу. Накрыл нас обоих. - Я же нарцисс, – ухмыльнулся он, обнимая меня за шею. – Я люблю больше всего себя. А тебя еще больше, потому что ты моя копия, которую я могу поиметь. В ту ночь восполнились все тринадцать лет без тепла.