***
«У вас проводка перегорела, обычное дело для такого старого дома. Они погибли ещё до того, как сгорели. Задохнулись», — сообщили ему в тот день в участке. Для них это обычное дело, никакого поджога, так что они заполнят нужные документы и отправятся домой к семье, рассказывая им про страшный пожар, унёсший жизнь молодой женщины и ребёнка и про горе-отца, который развлекался в это время с друзьями в спортивных барах. А куда идти теперь ему? Куросаки не знал. Он словно выпал из этой реальности. Мужчины не льют слёзы, они находят облегчение в алкоголе. Вроде его отец после смерти матери тоже на какое-то время пристрастился к спиртному. Ему помогло, он ведь смог в конце концов смириться с потерей. И Ичиго решил попробовать. Теперь маленькие, почти заброшенные бары и мотели стали ему новым домом. Куросаки бросил работу и разорвал все связи со своей прошлой жизнью. Он не был на похоронах своей семьи, не знал даже, кто их устроил и где теперь их могилы. Он обзавёлся грязной рыжей бородой, морщинами, крупными синяками под глазами и противным кислым запахом плохого виски изо рта, который он принимал без остановки. Нет, легче не стало. Проведя несколько месяцев в разных сомнительных компаниях, пропивая последние деньги, он не смог достичь забвения. В перерывах между принятием очередной бутылки джина или виски, его мучили кошмары, которые никак не могли забыться. В конце концов Ичиго не выдержал. Он швырнул стакан в стену и выбежал из богом забытого бара на каком-то пустыре. Дождь сразу же ослепил его, сведя видимость почти к нулю, но в то же время и быстро отрезвил. Ичиго бежал, не знал куда, но бежал, надеясь, что его переедет машина или прирежут ножом за остатки мелочи в его кошельке.***
В сознательное состояние мужчина пришёл только спустя несколько часов. Ичиго даже не знал, где он. Было похоже на какой-то парк, слышался гул машин, а из-за крон деревьев выглядывали высотки. Надо же, он добежал до города. Но дождь всё ещё шёл, и вся одежда Куросаки полностью промокла. «Хоть какой-то душ за последний месяц», — Ичиго вымучено улыбнулся своей же шутке. — Не подходи к этому бездомному, — услышал он позади себя строгий женский голос. — Кажется, он ещё и не вменяемый. — Ичиго, обернувшись, увидел, как девушка резко схватила за руку ребёнка и повела его в противоположную сторону, с опаской поглядывая на Куросаки. «Неужели я так плохо выгляжу?» — Ичиго медленно подошёл к одной из многочисленных луж и взглянул на своё отражение. Он ужаснулся. Этот заросший потерянный мужчина выглядел лет на пятьдесят, он не мог быть Куросаки Ичиго. Что сказала бы Иноуе? Казуи бы вообще испугался. О чём это он? Они же мертвы. Ичиго схватился за волосы с такой силой, что чуть не выдернул их, и рухнул на колени. Он зарыдал так горько, как когда-то в детстве, когда был ещё совсем мальчишкой. — Что за жалкое зрелище…, — Куросаки показалось, что он услышал это у себя в голове. И всё-таки он осмотрелся по сторонам в поисках говорящего. Она была очень странной. Сидела на спинке лавочки. В белом платье и сама неестественно бледна. А вот волосы были чёрными. Она смотрела не на него, а куда-то прямо. Ичиго удивился тому, что не заметил незнакомку. Он же смотрел в эту сторону, когда женщина уводила своего ребёнка. Там было пусто. Или нет? Куросаки уже переставал доверять своим глазам. Наверное, лучше всего было бы проигнорировать девушку и уйти, но что-то тянуло к ней. Потерявшему всё Ичиго почему-то показалось, что эта незнакомка очень важна для него. Он словно в трансе дошёл до лавки и сел рядом с ней. Девушка не сказала ни слова. Они сидели молча. Вокруг была тишина. У Ичиго впервые за последнее время было так тихо в голове. Никаких криков о помощи его родных, никаких медленно сгорающих тел, какие он рисовал в своём воображении. Рядом с ней все эти мысли словно отрезали. Куросаки поглядывал на свою соседку, пытаясь понять, о чём она думает. Девушка была красива. Но словно не из этого мира. И она не промокла, несмотря на не прекращающий дождь. — Тебя как зовут? — Ичиго решил первым начать разговор. Он даже испугался своего охрипшего голоса. Неужели за несколько месяцев можно так измениться. — Я Кучики Рукия, — к удивлению Куросаки девушка всё же ответила, но продолжала игнорировать зрительный контакт. — Имя не очень подходящее для такой хорошенькой девушки, — заметил Ичиго. — Хах, тебе ли мне об этом говорить, И-чи-го. Клубника, да? Очень мужественно, — девушка звонко рассмеялась и ,наконец, взглянула на собеседника. Спроси у Ичиго раньше, у какого самые красивые глаза, он сразу бы ответил, что у его жены. Но теперь… У Рукии были большие глаза с сиреневой радужкой. Неестественно прекрасные. И почему в этой девушке так много неестественного? — Моё имя переводится как «первый защитник», — пробурчал Куросаки, кое-как оторвавшись от любования девушкой. — Иронично, ты же не защитил свою семью, — Рукия проговорила это так спокойно и обыденно, что Ичиго не сразу понял, о чём она. Мужчина тут же подскочил и, схватив одной рукой Кучики за воротник платья, потянул к себе. Он никогда не бил девушек, но, будучи в таком не стабильном состоянии, не мог контролировать себя. Вторая рука с громким хлопком прошлась по щеке девушке. Поняв, что натворил, Куросаки отпустил Рукию и отошёл на несколько шагов. Его тело тут же пробрала дрожь, а в голове неприятно загудело. — Не шути так со мной, — еле выговорил он. Рукия же даже не вскрикнула. Она продолжала невозмутимо стаять на лавочке. Невозможно было понять её эмоции. Куросаки видел презрение. Она спрыгнула с лавки спустя несколько минут безмолвия. Ичиго за это время пришёл в себя. Его голова начала трезво мыслить. Теперь он думал о том, откуда эта незнакомка знает, кто он такой и что случилось с его семьёй. Рукия начала пугать его. — Прости, это было не профессионально с моей стороны, — Кучики не спеша приближалась к Ичиго. Она выглядела действительно виноватой. Сам же Куросаки снова схватился за голову, осознав, что она не может быть реальной. Кажется, он всё-таки допился. Теперь он сумасшедший. Ичиго от этой мысли громко рассмеялся ненормальным смехом и рухнул на мокрую землю, прижав колени к груди. Рукия тихо присела рядом, давая мужчине возможность освободиться от всех этих эмоций, что терзали его последнее время. Ичиго успел и посмеяться, и поплакать, и даже уснуть. Рукия не привыкла испытывать сострадание, но даже её это тронуло. Она аккуратно погладила Ичиго по мокрым волосам, убирая прилипшие пряди со лба. Щека девушки покраснела от того удара, но не болела. Такие, как Рукия, боли не чувствуют. Ичиго проснулся внезапно, резко подскочив, точно от кошмарного сна. Но он не видел снов, и это было непривычно для него. Кучики сидела рядом, снова упёршись взглядом в землю. — Так кто же ты такая? Моя галлюцинация? Отражение моей вины, как в фильмах? — Ичиго внимательно посмотрел на девушку. — Я Смерть. — Ты шутишь? Скажи, что я просто псих, — Ичиго слегка улыбнулся. Он поверил Рукии, но разве видеть смерть — не признак сумасшествия? Хотя откуда ему знать. Никто никогда не рассказывал, как происходит это процесс. — А ты не должна быть кучей костей, обвешанных тряпками, и с косой наперевес? — Забавные у вас, людей, представления о нас. Мы такие, какими вы хотите нас видеть. Если человек боится смерти, он увидит страшное порождение потустороннего мира. Те же, кто хочет умереть, найдёт в Смерти кого-то приятного. — Вот как. Значит я действительно этого хочу. — Есть такое. Большинство людей изо всех сил старается сбежать, и их воображение уродует нас, чтобы усилить инстинкт самосохранения. Давно мне не попадались такие, как ты. Вот мне и стало любопытно, поэтому решила пообщаться с тобой перед тем, как работу сделаю, — Рукия перевела взгляд на Ичиго, посмотрев тому прямо в глаза. — С твоим появлением мне действительно стало легче. И как я умру? — Ты не понял? Ты уже умираешь. Я тебе покажу, — Рукия мягко коснулась руки Куросаки. Один миг, и они очутились в больничной палате. Там Ичиго и увидел себя, перемотанного различными проводами и трубками. Один из мониторов издавал слабый гул сердцебиение мужчины. — Ты перебрал со спиртным в баре… — Я умираю от передозировки алкоголя? Это действительно жалкое зрелище, — Куросаки, подмигнув, глянул на Рукию, в очередной раз удивляя её своим поведением. — Но меня видела женщина с ребёнком в парке… — Они тоже отголоски живых душ, которых ещё не провели в иной мир. Только такие нас могут увидеть, — объяснила Кучики. — Умирая, я такой безмятежный. И что, для меня уже нет шанса выжить? — Есть. Ты можешь попытаться убежать от меня. Или уговорить. Если получится, сможешь вернуться в мир живых. — Вот как, — Куросаки смотрел на своё умиротворённое лицо и думал, есть ли у него причины цепляться за этот мир, ведь в том мире его ждёт любимые жена и сын. Он медленно развернулся к Рукии, в последний раз посмотрев на своё еле дышащее тело. — Кучики Рукия, исполни свою работу. И прости, что ударил тебя, — в знак извинения он провёл ладонью по побитой щеке девушки. Её кожа была почти не осязаема. — Таков твой выбор, Куросаки Ичиго? Тогда наклонись, ты слишком высокий для меня, — каким-то необычно властным голосом ответила Смерть. Зажмурив глаза, Ичиго послушно нагнулся. Мужчина не знал, чего ждать. Надеялся, что не будет слишком больно. Внезапно к его губам коснулось что-то мягкое и нежное, словно бархат, но в то же время влажное. Удивлённый, он раскрыл глаза, но увидел перед собой только вспышку белого света и мелькнувший локон тёмных волос.***
Он очутился возле своего сгоревшего дома. Только сейчас это было не пепелище, оставшиеся после пожара, а двухэтажный особняк, такой родной и любимый. Входная дверь отворилась, и к нему выбежал его сын. Чуть не споткнулся, но всё же малыш добежал до отца и со всей силой прыгнул на него. Ичиго, не веря своим глазам, упал под лёгким весом Казуи. Тот громко рассмеялся, и Ичиго подхватил его смех. Зайдя в дом, он увидел Орихиме. Женщина выглядела печально, но смотрела с пониманием. Она поцеловала мужа в щеку и позвала обедать. Куросаки напоследок решил выглянуть в окно. «Наконец-то этот дождь прекратился», — Ичиго показалось, что вдали он увидел Рукию. Он не осознанно коснулся рукой своих губ. Но Кучики здесь не было. Наверное, продолжает выполнять свою работу. Может, она больше не красивая девушка в белом платье, а уродливая гниющая старуха, гоняющаяся за каким-нибудь несчастным, с последних сил цепляющемся за жизнь. Куросаки Ичиго знал, что её больше не увидит, но был уверен, что никогда не забудет свою прекрасную Смерть.