Ворон. Легенда о Черной мельнице

*** Все в буквальном смысле валилось из рук, но петух прогорланил уже во второй раз — откладывать встречу с колдуном было некуда. Гермиона глубоко вдохнула, выдохнула, окинула прощальным взглядом комнатку, что приютила ее, поправила хроноворот, скрытый под одеждой, и решительно вышла в коридор. На подходе к дверям в общий зал ее уверенность в себе несколько подугасла, но смелости хватило, чтобы резко распахнуть дверь и войти, практически чеканя шаг. И никого в зале не обнаружить. «Я опоздала, что ли?» — с ужасом подумала Гермиона, но не успела она запаниковать, как сзади послышались чьи-то быстрые шаги и в зал влетел Юрко. — О, вот вы где! А я ищу, ищу… Мастер велел на двор идти, выбирать сегодня будете своего Севера. Сказал и сбежал. Гермиона даже удивиться не успела. Но делать нечего, и Гермиона направилась во двор. Правда, и там было пусто, только скрипела на ветру распахнутая дверь курятника. «Пикси его задери, неужели он меня ночью заметил? Да не должен был, а то сразу бы прибил, без испытаний», — размышляла Гермиона, подходя к курятнику и робко заглядывая внутрь. Внутри обнаружился колдун при полном параде: в бархатной мантии поверх расшитого жемчугом кафтана и бархатной же шапочке. Колдун поглаживал висевший на груди старинный золотой медальон, в центре которого сиял магическим светом крупный изумруд. — Сегодня интересный день, ученики, поучительный. Сегодня вы будете лицезреть преимущества темной магии над так называемой светлой. И пусть у вас не останется иллюзий по поводу таких глупых слов, как «любовь», «верность» и «доброта». В любом мире каждый за себя и только за себя. И сегодня я вам это докажу. Колдун протянул руку к замершей на пороге Гермионе, и ее силой втянуло внутрь курятника. И Гермиона вдруг увидела, что на насесте вместо кур жмутся друг к другу вороны, а никаких подмастерьев, к которым обращался колдун, нет. И понимание накрыло ее волной неконтролируемого ужаса. Все как в сказке! Только наяву! И от этого еще ужаснее… Черные бусины глаз двенадцати подмастерьев, обращенных злой волей колдуна в воронов, смотрели на Гермиону, а она смотрела на них. Птицы сидели тихо, лишь изредка переминаясь на лапках, никто не пытался взлететь и не издавал ни звука. Тем кошмарнее прозвучали прямо над ухом Гермионы слова колдуна. — Ну, что же ты замерла, красавица? Найди своего возлюбленного! Ну же, ищи! И колдун захохотал, а Гермиону накрыло безысходностью, что смотрела на нее глазами воронов. — Или ты боишься ошибиться? Правильно боишься! — И колдун вдруг толкнул ее в спину к насесту с птицами. Гермиона рефлекторно попыталась отшатнуться, но споткнулась и схватилась рукой за стену, чтобы окончательно не потерять равновесие и не упасть под безумный смех колдуна. Но руку, которой она опиралась о стену, вдруг прошило болью, и Гермиона будто очнулась. Все как в сказке, да? Вот спасибо! Ведь она эту сказку по совету Нарциссы наизусть вызубрила! Каждую буковку, каждую строчечку знает! Так что с носом колдун останется, как и в сказке остался! И Гермиона встряхнулась и смело подошла к воронам, уже совершенно успокоившись и не обращая внимания на злобствования колдуна за спиной. «Одна попытка, — колотилось сердце, — только одна попытка! Ну где же ты, Снейп? Северус…» Гермиона медленно шла вдоль насеста, внимательно изучая каждую птицу и прислушиваясь к своей интуиции. Интуиция говорила неожиданное. «Глаза холодные слишком, нет. А этот еще вороненок совсем. А этому все равно, не тот. А вот этот беспокоится… За меня? Еще раз… Да, точно. Пятый. Точно как в сказке!» Гермиона не решилась довериться первому впечатлению и дошла до конца насеста, вдумчиво сравнивая свои ощущения от каждой птицы. И все-таки Снейп был пятым, только от него шел неповторимый шлейф вины и беспокойства. Беспокойства не за себя, а за Гермиону. И это было несказанно приятно. Колдун почувствовал что-то и замолчал, мрачно уставившись на обернувшуюся к нему девушку. — Пятый слева. Северус Снейп пятый слева на этом проклятом насесте! — почти прокричала она. И стоило только словам сорваться с языка, как насест исчез, а вороны ударились об пол курятника и превратились в подмастерьев. И Снейп был именно пятым с левого края. Гермиона не выдержала и кинулась к нему. Снейп ничего не сказал, только обнял ее крепко-крепко. Все вокруг словно замерли. И в тишине громом небесным прозвучал надрывный скрип останавливающегося мельничного колеса. И стало еще тише. — Нет, ты не можешь! Ты не можешь вот так просто прийти и все разрушить! — колдун в ярости сорвал с груди медальон и зажал его в руке, наставив на Снейпа и Гермиону. И Гермиона с ужасом увидела знакомый зеленый луч «авады», несущийся к ним со Снейпом. И проявила недюжинную ловкость, помешав Северусу Снейпу оттолкнуть ее и закрыв его собой. И услышала вместо последнего удара своего сердца звук разбившегося стекла. Гермиону что-то сильно обожгло и отбросило назад, аккурат на Снейпа, а потом их засыпало невесть откуда взявшимся песком. Но песок не просто рассыпался вокруг, а, словно живой, вдруг начал собираться в струйки и ручейки, стремясь к застывшей фигуре колдуна, беспомощно и обреченно взиравшего на все происходящее. «Песок из хроноворота!» — сообразила Гермиона, а песок тем временем обволакивал колдуна и вскоре скрыл его полностью, а затем замерцал и исчез, будто его и не было. И колдун пропал. А со двора послышался шум и грохот. Снейп бережно помог Гермионе подняться и, взяв ее за руку, потянул во двор, где уже стояли подмастерья и наблюдали, как захлопываются ставни и закрываются двери проклятой мельницы, как сама она будто усыхает, съеживается, вот уже и двор стал меньше… И они все вдруг очутились за воротами, что затворились за ними почти бесшумно, но намертво. — А как же… И что теперь… — загомонили подмастерья. А Гермиона оглянулась и вдруг увидела знакомый указатель и камень под ним. И потянула туда Снейпа. — Вот здесь я попала в этот мир. Раз все закончилось, здесь мы наверняка отсюда и выберемся. Давайте, профессор, сейчас… — Мисс Грейнджер… Гермиона… Я могу вас так называть? — Конечно, ну что вы, в самом деле… Все же закончилось! — Гермиона… — Снейп прочистил горло. — Понимаете, все закончилось для вас. — Что вы имеете в виду, профессор? — Да какой я к пикси уже профессор?! — Северус! — Гермиона… Мордред и Моргана! — Я не понимаю, Северус… — Гермиона, вы же читали сказку? — Да, конечно, я выучила ее наизусть! — И следовали всему, что предписывал ритуал перехода, да? — Конечно! Кинжал, чаша, свеча… — Вот именно, свеча. В Самайн только пламя свечи, обагренное кровью открывшего проход, будет маяком для возвращения в свой мир. Вы видите этот указатель лишь потому, что вам светит ваша свеча. Это ваша дорога назад и, увы, только ваша. Ритуал это столь древний, что давно утеряно важнейшее к нему условие: сколько зажжено свечей, столько и будет тех, кто вернется. Все забыли об этом и зажигают одну свечу. И возвращаются. Так и с Певуньей было: она узнала Крабата и разрушила колдовство, только вот ее любимому пришлось остаться здесь. И она потом за ним не вернулась. Крабат озлобился и через несколько лет сам стал тем колдуном, от которого бежал. Потому и мельница не разрушилась, а лишь закрылась. Свято место пусто не бывает. Идите, Гермиона, на свет своей свечи. Возвращайтесь. Вы храбрая гриффиндорка, вы спасли и меня, и ребят от участи куда более худшей, чем вы можете себе представить. А мы останемся. Мне будет вас не хватать, Гермиона, я… Грейнджер, да что с вами такое? Я ей тут душу изливаю, а она… Гермиона не могла сдержаться и улыбалась, наблюдая резкую смену эмоций на лице Снейпа. «Живой! И будто оттаял! А в молодости он был очень даже ничего, хотя такие мужчины с возрастом только лучше становятся, будто выдержанное вино!» — Грейнджер, я даже думать боюсь, что именно скрывается за этой вашей возмутительно фривольной улыбочкой! Какого драного пикси вы меня рассматриваете, словно пегаса на выставке? — Профессор, ну вы же помните, что я всегда проявляла чрезмерное усердие в учебе? — К сожалению, мне этого не забыть, мисс Всезнайка! — Так вот, я зажгла не одну свечу. Пауза после этих слов получилась поистине мхатовской. — Отомрите, Северус! Я зажгла тринадцать свечей! Мы все вернемся назад, даже парней с собой возьмем! Ну же, или вы не рады? Тринадцать, слышите? Тринад… И тут Северус Снейп совершил то, о чем впоследствии нисколько не пожалел. Он схватил Гермиону в охапку и заставил ее замолчать старым, как мир, средством — поцелуем. А потом, пока ошеломленная девушка медленно приходила в себя, скомандовал: — Парни, кто-то хочет здесь остаться? Нет? Тогда идите к указателю. Все его видят? Прекрасно. Дотроньтесь до него и… Вот, просто дотроньтесь, первый уже пошел. Юрко, как всегда… И ждите нас на той стороне! Дождавшись, когда последний подмастерье исчезнет в мареве сгустившегося воздуха возле того самого указателя, Снейп обернулся к Гермионе, которую так и не выпустил из объятий. — Ну что, мисс Грейнджер, готовы? — Всегда! — А к тому, что я в том мире снова стану старым желчным пожирателем с почти смертельной раной? — «Эпискей», безоар, порт-ключ в Мунго — веревка длинная, хватит и на парней, пусть и их подлечат, мало ли. — Все предусмотрела! Вся в меня! — А мне за это полагается поцелуй? — Конечно, мисс Вымогательница, конечно… Молодой Снейп был не в пример решительнее и даже жаднее старого, потому вернулись в свой привычный мир они, не разрывая поцелуя. Гермиона резко отшатнулась, выхватывая палочку и готовясь останавливать кровотечение, но… ничего этого не потребовалось. На нее удивленно смотрел все такой же молодой Снейп, версия улучшенная 2,0. И честно говоря, Гермиона этому несказанно обрадовалась и выдохнула, отпуская напряжение прошедших дней. Сверху загомонили подмастерья, уже успевшие выбраться из Визжащей Хижины и разведать обстановку вокруг. Снейп улыбнулся и шагнул на лестницу вверх, подавая Гермионе руку. И в течение следующей пары недель у них не было ни одной свободной минуточки, чтобы просто сесть и поговорить. Устройство подмастерьев в новом мире, «воскрешение» Северуса и его омоложение потребовали нешуточных усилий, визитов в Министерство, уговоров Кингсли. Пришлось и Гарри подключать, и Снейп даже сфотографировался с ним на первую полосу «Пророка», пожимая руку и кривя губы в попытке улыбки. А еще совы, гости, приглашения… В первую очередь, как только основные проблемы были более или менее разрешены, Гермиона и Северус отправились в Италию к Малфоям. Все же без участия Нарциссы ничего бы не получилось, это признавали они оба. Потом они все-таки закрылись в доме Северуса и поговорили. И как-то само собой разумеющимся следующим шагом стало планирование совместной жизни, хотя слово «свадьба» никто из них так и не произнес. Кстати, устроив мозговой штурм не слезая с дивана, Северус и Гермиона решили, что эффект омоложения закрепил песок времени, который просыпался на них из хороноворота, защитившего от «авады». — Что бы ты там себе не выдумал, помни: меня все устраивает! — Я храплю, между прочим. — Я тоже. — Хм, а если это не устраивает меня? — Ох, заткнитесь уже, Мастер, и поцелуйте свою ученицу! А уже после они наведались в Хогвартс, где директор Макгонагалл встретила их очень радушно и даже сводила к знаменитому портрету, с которого все и началось. Портрет бывшего директора Снейпа предсказуемо облил посетителей молчаливым презрением и отвернулся. — Знаешь, если бы он со мной заговорил, я бы, наверное, и не стала искать тебя в другом мире… — Хм, я всегда придерживался мысли, что молчание — золото! Впрочем, гриффиндорцам этого не понять. — Нет, Снейп, ты совершенно не изменился! — Кстати, а ведь портрет должен был исчезнуть, как только я вновь вернулся в этот мир. — Ну, ты вернулся другим. Можно сказать, проживаешь теперь новую жизнь, а портрет — единственное, что осталось от старой. — И должна вам заметить, молодые люди, — не преминула встрять Макгонагалл, — что ваша новая жизнь мне нравится гораздо больше! Кстати, Северус, что ты думаешь о месте декана Слизерина и Мастера Зельеварения Хогвартса? — О нет… — Мы, пожалуй, пойдем, директор! А то выяснится, что Северус Снейп все-таки совершенно не изменился! — сказала Гермиона, утягивая за собой Северуса. И Минерва Макгонагалл смотрела им вслед и не видела, как по лицу нарисованного Северуса Снейпа пробежала легкая тень улыбки. И исчезла, спорхнув с портрета волшебной бабочкой. А бабочка вылетела в открытое окно и вскоре затерялась на фоне не по-ноябрьски ясного синего неба. КОНЕЦ