Интегрирование по частям

«Подо мной плывут города А впереди лишь небесная синева, Легкий бриз, что веет на земле Ураганом ощущаешь в высоте…» Шла последняя пара по аналитической геометрии. Ник перестал понимать её ещё месяц назад, так что он спокойно приходил, садился на заднюю парту и тихо делал что хотел. Иной раз он не понимал, зачем вообще поступил в физический институт, если он всегда хотел быть писателем? — Арсеенко, к доске! «Ах, вот почему» — устало вздохнул Ник, наблюдая, как уверенной походкой названный студент направляется к доске. Макс, а именно так звали студента, стал вполголоса зачитывать условие задачи. Боже! Ник готов вечность слушать физику, если её будут всегда читать так осторожно, вкрадчиво, бархатным голосом, словно нашёптывая любовнику… Стоп. Он тряхнул своей головой, пытаясь прогнать из головы красочные картины, и стал усердно придумывать продолжение своего стиха: «…Ни реки, ни озера, ни моря Не знают, что в душе у воробья. Не понимают, как в небе тяжело летать И как просто ….» Как просто… Как просто… Чего бы придумать? Задумавшись, Ник поднял голову к доске и застыл с открытым ртом, выронив ручку: Макс наклонился, чтоб поднять мел, а его мешковатые джинсы немножко сползли, оголяя копчик и немного ниже… О да, у Ника появилась еще одна картинка для фантазий. Арсеенко резко выпрямился, поправил свои очки, зазывно сверкнув стёклами, а потом сексуально откинул свою русую чёлку. Впрочем, для Ника Макс всегда всё делал «зазывно» и «сексуально», сказывалось долгое воздержание: как только он ни пытался намекнуть Арсеенко о своих чувствах, тот за своей физикой ничего не видел. Вдруг Макс посмотрел в его сторону и, не может быть, подмигнул! В этот момент у Ника только чудом не пошла кровь из носа. «…И как просто оттуда упасть…» Он давно упал, утонул в Максе. И сегодня был знак. Знак, что пора переводить их отношения на новый уровень! Хотя сейчас любой уровень в их отношениях, к сожалению Ника, будет новым… — Все свободны, — как только преподаватель закончил говорить, Ник стал решительно пробиваться к Арсеенко, сидевшему именно на первой парте. — Привет, у нас скоро самостоятельная по Мат. Анализу, а я тут запутался в интегрировании по частям. Можешь мне, пожалуйста, помочь? — всё это Ник выпалил на одном дыхании: ведь не один месяц он учил эти фразы. Арсеенко удивленно посмотрел на него, и, поправив очки, сказал своим божественным голосом, по которому Ник уже успел соскучится: — Хорошо, помогу, давай тетрадку, покажи, что именно тебе непонятно. — К сожалению, у меня с собой тетрадки нет, — у Ника засосало под ложечкой, — Она у меня дома. Если у тебя есть возможность, может, съездим ко мне, поучим матан? — парень только надеялся, что Макс не заметил двусмысленности фразы. — Конечно, — ответил тот, словно не уловил никакого подтекста, опять. Что ж, чувствуется Нику, они реально будут учить матан, если повезёт, он разведёт его на физику, но ни на что больше… — Тебе разве не надо собирать учебники? — удивленно посмотрел на него Арсеенко еле-еле засовывая последнюю тетрадь в до отказа забитый рюкзак. — Неа, всё с собой, — усмехнулся Ник, показывая блокнот.

***

Спустя 40 минут, Ник нетерпеливо возился с ключами от квартиры, которую сам же и снимал. У него мурашки пробегали, когда он думал, что наконец-то останется с этим заучкой наедине! Наконец дверь поддалась и они прошли через коридор в маленькую гостиную. — Вот моя скромная холостяцкая берлога! — Вау. Восхищаться было чему: на полу, на подоконнике, на столе, на шкафу, даже на диване — везде стояли стопки книг, а вокруг валялись исписанные листы тетрадей. — Ну, — Ник смущённо почесал затылок, — я просто очень люблю читать и мечтаю стать писателем. — Зачем тогда вообще пошёл на физика? — задал резонный вопрос Макс. — Как бы тебе сказать, есть там кое-что, что мне очень нравится, –он многозначительно посмотрел на собеседника, на что тот и бровью не повёл, — Давай, располагайся, будем учить матан, — Ник постарался убрать из голоса обречённость, что у него вышло чересчур плохо. Но кто бы мог подумать, Арсеенко не заметил ничего, опять! Следующие двадцать минут Ник честно пытался вникнуть в методы решения интегралов, но голос Макса звучал так сладко, что тот забил на матан и стал слушать чарующий голос Арсеенко, попутно умиляясь с того, как он объясняет решения примеров. — …добавляем под дифференциал константу, от этого интегрируемая часть не измениться, Ник, ты мне слушаешь? Ник? — повысил голос тот. — Что? Прости, просто я засмотрелся на твои глаза, они всегда блестят, когда ты что-то объясняешь, отчего становятся похожими на лазурное море, — на автомате озвучил свои мысли Ник и замер от шока. Арсеенко покраснел. Покраснел и, в смущении, уставился в тетрадь. Не может быть. — Я уж думал, что ты забил на меня и реально позвал подтянуть матан, — пролепетал Макс, сгорая от стыда. Ник в шоке хлопал глазами. Неужели с ним это происходит? Арсеенко, оказывается, замечал его подкаты? — Просто, ты мне нравишься, но я не знаю, как это сказать, вот и помогал тебе с физикой, математикой… — его лицо стало напоминать помидор, а румянец давно уже покрывал кроме щёк уши и шею. Ник судорожно стал считать все любовные записки, которые он ему подложил, цитаты своих стихов, в которых он красочными метафорами объясняется Максу в любви, все его намёки и завуалированные комплименты. Арсеенко же расценил его молчание по-своему и стал судорожно совать свои вещи в рюкзак. — Прости, я похоже что-то не так понял, прости меня, давай об этом забудем, — быстро протараторил он и скрылся за дверью. А Ник так и продолжал сидеть со счастливой улыбкой на всё лицо. Вдруг, у него в голове что-то щёлкнул и он пулей подорвался из квартиры. — Макс, стой! — закричал он, выбежав из квартиры. Тот лишь ускорил шаг, направляясь к автобусной остановке. — Стой, Макс, — нагнал его Ник и тут же заключил в объятия, Арсеенко застыл у него в руках каменной глыбой, — ну, почему Вы, технари, так боитесь говорить о своих чувствах или проявлять их? Ты же мне тоже нравишься, очень давно и сильно нравишься, но кое-кто просто плохо понимает намёки, — игриво проговорил тот, лёгонько чмокнув своего любимого физика в нос. — Всё я хорошо понимаю! И не боюсь…- начал было Макс, но был заткнут Ником уже настоящим, страстным поцелуем, на который физик с удовольствием ответил. Оторвавшись уже от своего парня, Арсеенко в смущении спрятал свою голову у него на плече и услышал: «…Падение и снова взлет. Вставай! Еще вершина ждет. Некогда на поляне спать, Пора в небо взлетать!» — Что это такое? — Конец одного из моих стихотворений, — ответил Ник, — Может, вернемся ко мне, я прочту тебе свои стихи… — заигрывающее предложил Ник. Арсеенко бросил на него скептический взгляд, потом устало вздохнул: — Давай, пошли, покажешь мне свои стихи.

***

На следующий день, проснувшись, Ник с удовольствием обнаружил с собой в постели раздетого Макса. Он как можно сильнее прижался к уже любовнику, зарываясь в его русые волосы, вспоминая, как они страстно целуясь и срывая с друг друга одежду ввалились квартиру, а потом переместились на кровать. И он процитировал Арсеенко все свои любимые стихи о нём, а тот после объяснил интегрирование по частям во всех подробностях. Ник довольно ухмыльнулся, у Макса в постели голос звучит намного лучше, чем у доски.