Виина была права. Вернувшись домой, я раскрыл конверт и обнаружил в нем приглашение. От кого – неизвестно. Кроме даты и места в письме не содержалось больше никакой информации, но я предположил, что это вполне может быть кто-то из Старейшин. В последнее время они часто мелькали в моих мыслях.
В назначенный день я пришел к зданию Совета Старейшин. Снаружи и внутри было практически пусто. Лишь два-три слуги-орудия сновали туда-сюда. Похоже, это место популярно лишь когда проходят собрания. От него за версту разит педантичностью. Перфекционисты, типа Казумы, обожают такие места. Я же их за милю стараюсь обходить.
Войдя в просторное и светлое помещение, где полностью отсутствовала хоть какая-то мебель, я огляделся. Эхо от моих шагов по мраморному полу было оглушающим. Если бы не идеальная чистота, я бы решил, что ни чья нога сюда не ступала минимум лет сто. Абсолютно не понимающий, куда идти дальше, я остановился посередине залы, глядя на широкую лестницу, ведущую к верхним этажам. Возможно, когда придет Виина, она мне поможет. С чего-то я решил, что пойти на эту встречу мы должны были вместе. Но ее нигде не было, даже каких-то признаков ее приближения. Я стоял и ждал, чувствуя себя в дурацком положении. Ждать я в принципе не люблю, а уж неизвестно чего – тем более.
Только я подумал, как мне все это надоело, и хотел уйти прочь из этого паршивого места, мне под ноги упал конверт. В том, что он был адресован мне, не было никаких сомнений. На конверте знакомым мелким подчерком было выведено мое имя. Я раскрыл его и прочел письмо. «Вверх по лестнице и направо. Тяжелая черная дверь в конце коридора – за ней находится мой кабинет. Стучать необязательно». Брови сами собой потянулись вверх. Очень удобный способ общения, если не хочешь встречаться с кем-то в неправильном месте.
Следуя указаниям незнакомца, я поднялся по лестнице и оказался на втором этаже. Все так же пусто и кругом лишь белый мрамор. Только с окон свисают массивные темно-синие шторы, поэтому света здесь меньше. Налево и направо ведут два узких коридора, куда свет уже совсем не проникает, и даже нет настенных ламп. Зайдя в нужный, я сразу разглядел в темноте дверь, как и описано в письме – черную, сделанную, похоже, из какого-то прочного металла с двумя ручками. Подойдя почти вплотную, я замялся. Что ждет меня за ней? Может быть, я узнаю ответы на некоторые вопросы? А может мне лучше их и не знать?..
Не давая себе времени на то, чтобы передумать и все-таки уйти, я взял ручку, повернул и толкнул дверь.
Сначала я решил, что ошибся, и меня здесь никто не ждет. Я оказался в огромной комнате, похожей на кабинет. В центре стоял длинный стол в окружении стульев. Висевшая над ним люстра не горела, а испускала какой-то серый дым, от которого будто становилось холоднее. Освещение было слабым. Окна неплотно задернуты такими же темно-синими шторами, как и в коридоре, и свет проникал через щель, отчего создавался синеватый полумрак, какой бывает по ночам, когда луна едва заглядывает через окно в комнату.
Я приблизился к столу и только тогда заметил чью-то фигуру, расположенную спиной к окну и показавшуюся мне черным пятном. Он сидел на высокой сцене на массивном кресле, будто на троне, и чтобы посмотреть ему в лицо мне пришлось слегка поднять голову.
- Зачем я здесь? – первым нарушил я молчание. Мне было неприятно оттого, что какой-то непонятный тип может разглядывать меня, а я его нет.
- Для начала присядь, разговор будет долгим, - сказал незнакомец. Атмосфера в помещении слегка искажала его голос, но в том, что говорящий являлся мужчиной, я не сомневался.
Я послушно сел в самом дальнем от него углу, слегка повернувшись к нему, и положил одну руку на стол.
- Слушаю, - важно проговорил я, надеясь, что этот тип поймет, насколько неприятно мне здесь находиться.
Сперва я решил, что слышу хриплый кашель, но прислушавшись, разобрал тихие смешки. По моей спине вдруг пробежали мурашки, а мужчина все не переставал смеяться. Мне хотелось ударить его стулом, но я сжал кулак и, прикрыв глаза просто ждал. Мало ли, какие психопаты могут обитать в таком жутком месте, я слишком много старался, чтобы переживать из-за тех, кто надо мной смеется.
- Сколько времени мы не виделись, а ты ничуть не изменился, - мужчина унял внезапный приступ смеха и вновь стал серьезным. - Все пытаешься строить из себя кого-то.
И тут я понял, насколько был глуп. Как я мог не замечать такой простой вещи? Все это было подстроено! Все было ловушкой! После того, как он не смог уничтожить меня, натравив орду призраков, решил заманить сюда и прикончить лично. Поэтому и прислал эти письма в тот же день! Какой же я глупец, как я мог не понимать? А Виина? Она же тоже получила это письмо! Неужели, он и ее хочет убить? Или уже убил? Поэтому мы не встретились утром?
- Что ты сделал с Бишамон? Отвечай! – крикнул я, сжимая кулаки. – Клянусь, если ты хоть что-то с ней сделал…
- Успокойся, ничего с ней не случилось. – Прервал меня Яма. – С ней сейчас беседует мой помощник. Ей ничто не угрожает. А теперь изволь, сядь на место.
Не знаю, отчего меня переполняла злость: от того, что он добрался не только до меня, но еще и до Бишамон, либо от того, что разговаривал снова, как с непослушным ребенком. Но то, что он говорил правду, я понял сразу.
- Зачем тебе я и Бишамон? – спросил я, вернувшись в исходное положение.
- Вот об этом я и хотел поговорить, - произнес он терпеливо.
- Почему ты здесь? – немного сменив тему, подозрительно спросил я. Вопросов скопилось так много, что хотелось задать их тут же и получить ответ. – Что стало со Старейшинами?
Яма поднялся. Тень от его фигуры вытянулась и легла длинной полоской на пол. Он обошел стол и начал спускаться со сцены по узкой лестнице.
- Видишь ли, - пояснял он неторопливо. В помещении звучал лишь его низкий, суровый голос. Его шаги были бесшумными, движения спокойными. Но я напрягся всем телом, готовый вскочить в любую секунду. – С недавних пор я и являюсь Старейшиной, поэтому и нахожусь здесь.
- Как такое возможно? – растерялся я. Неужели Яма стал настолько силен, что смог перебить всех Старейшин?
- В этом нет ничего удивительного, - продолжил он, одолев последнюю ступеньку и с каждым шагом приближаясь ко мне. – У власти всегда стоят ленивые, обрюзгшие старики, которым безразлично все, кроме собственного комфорта. Возможно, ты не знал, но до моего правления здесь, все боги до единого, включая Старейшин, должны были бороться с призраками, злобными духами и прочими тварями подземного мира, которых в мире богов было слишком много. Не всех это устраивало. И когда я пришел сюда, то сделал им заманчивое предложение, от которого они не смогли отказаться. Я предложил им сильнейшего бога, способного одолеть всю эту нечисть взамен на их свободу и право не подвергать себя риску. Естественно, они согласились. Мне оставалось лишь убрать Старейшин со своего пути, и вот теперь я здесь.
К концу своего рассказа он стоял передо мной, а я глаз не мог оторвать от его лица. Оно было таким же бледным и худым, словно выточенным из скалы суровыми волнами времени и многочисленных войн. Длинные черные волосы, словно шелк, струились ровными прядями, достигая поясницы. Он сложил длинные паучьи пальцы вместе и поднес руки к подбородку, усмехнувшись.
- Правда, они не знали, какое оружие я использую, чтобы управлять злыми духами, и не пускать их сюда.
- Кисти Аякаши, - догадался я.
- Верно, - подтвердил он, не переставая блаженно улыбаться. – Я всего лишь отправил их в мир людей, где им понравилось больше. И это место стало процветающим краем!
- За что? – от переполняемой ярости я ударил кулаком по столу. – Скажи, за что ты так ненавидишь людей?
- Я их не ненавижу, - улыбка вмиг померкла, лицо стало серым и безучастным. – Мне на них все равно.
- Но почему? – продолжал кричать я. Его безразличие еще больше усугубляло мою злость.
- Скажи, почему я пришел сюда? – спросил Яма. Он опустил руки и посмотрел куда-то в сторону. Он выглядел так, будто о чем-то глубоко задумался. На лице появилась безмятежность, взгляд стал стеклянным и грустным. От такого необычного явления я потерял дар речи и не сразу нашелся, что ему ответить.
- Чтобы уничтожить меня, - все-таки я решил стоять на своем и твердо высказал свое мнение. – Чтобы уничтожить весь мир.
- Неудивительно, что ты так думаешь обо мне, - будто кивнув каким-то своим мыслям, заговорил он, продолжая глядеть в одну точку. – Ведь я никогда не был тебе настоящим отцом. Никогда не хвалил тебя, раздражался твоему легкомыслию. Не мог находиться с тобой дольше, чем нужно было. Спихнул тебя на Хииро, лишь бы только поменьше видеть твое лицо.
С каждым его словом я чувствовал, как что-то внутри меня ломается на куски. Что-то хрупкое и ранимое, но такое дорогое и жизненно необходимое. Я лишь молча наблюдал, как оно превращается в мусор.
- Ты никогда не думал, почему я так делаю? – тем же отрешенным голосом поинтересовался он.
- Потому что ты меня ненавидел, - ответил я. Мой голос противоречил моим чувствам: внутри все жгло и болело от обиды, но я произнес это совершенно безразлично.
- Неправда, - заявил он неожиданно. И обернулся ко мне. С тем выражением, которое я никогда не видел на его лице. С выражением, которого, возможно, ждал всю свою жизнь. На его лице было искреннее раскаяние.
- Я никогда не рассказывал тебе про твою мать, - вдруг сказал он, и я понял, что это правда. В детстве мне так хотелось узнать о ней, но со временем это желание угасло, и я забыл о нем.
Я приготовился внимательно слушать.
***
Яма не всегда был богом смерти. Изначально он был просто богом войны. До тех пор, пока не потерял самое дорогое. Женщину, которая была человеком, но безумно его любила. Как и он ее. В холодную зимнюю ночь она родила ребенка, но умерла при родах. Из-за того, что смертным запрещено было иметь с богами близость, ее душа была проклята и попала в ад. Яма настолько отчаялся от горя, что бросил ребенка в пещере и спустился в царство мертвых, чтобы спасти душу возлюбленной. Он провел там несколько лет. Годы шли, но Яма никак не мог освободить ее душу. И тогда он стал злым. Вернувшись из ада, он прямиком направился к той пещере, чтобы забрать ребенка, вероятно уже замерзшего и умершего от холода и голода, но не обнаружил его там. Бродя среди гор, он заметил чью-то бедную лачугу, а затем услышал детский плач. Явившись туда, бог сразу узнал своего сына, как только увидел его небесно-голубые глаза, в точности как у его матери. В тот момент Яма понял, что это единственное, что у него осталось от любимой женщины. Когда он попытался забрать ребенка, мужчина, успевший полюбить ребенка и привязаться к нему, ведь у его жены не могло быть детей, пытался остановить Яму. В ходе неравной борьбы, Яма, поддавшись внезапной ярости, убил мужчину, и ушел с ребенком прочь. Сначала он решил, что мальчик не наделен божественной силой, и родился обычным человеком. Но со временем Яма стал замечать, что малыш способен управлять силами природы и распознавать бродивших по окрестностям злых духов. Как бы Яма не пытался полюбить своего сына и относиться к нему с теплотой и заботой, он не смог. Каждый раз, глядя ему в глаза, он вспоминал возлюбленную, чья душа теперь вынуждена вечно страдать в аду, и неосознанно обвинял в этом мальчика. Тогда он назвал своего сына Ябоку – бог погибели и несчастий.
Ябоку рос, его сила крепла. Но мальчику было одиноко, ведь кроме него и отца рядом не было никого. Яма не мог находиться среди богов, поэтому поселился с сыном в лесной глуши на безлюдном острове. Чтобы хоть как-то загладить вину перед сыном, он создал орудие – девочку примерно четырнадцати лет, с глазами жестокими и кровавыми, как его душа. Кроме того, что Хииро должна была следить и заботиться о Ябоку, она еще и служила сильнейшим орудием Яме – с ее помощью он грабил и убивал людей, что поселились на его острове. Со временем Яма пытался привить к своему сыну ненависть и желание убивать, но понял, что мальчик далек от жестокости. Все чаще он стал сопротивляться и противиться наставлениям отца. Яма знал, что доброту и сострадание Ябоку унаследовал от своей матери, и это еще больше отдаляло их друг от друга. И когда Ябоку решил уйти, Яма не стал его отговаривать. Он все еще чувствовал вину и знал, что должен дать ему выбор.
Шли годы. Яма все также продолжал сеять вражду между людьми, разрушать города и создавать войны. Его главным спутником была Хииро, полностью поддерживающая все его идеи. Но чувство одиночества продолжало терзать его, и однажды Яма понял, что убийства больше не приносят ему никакого удовольствия. Он все больше сознавал, как на самом деле любил Ябоку, и с его уходом не переставал думать о нем. Он поставил перед собой цель – обязательно найти своего сына и рассказать ему все.
Яма искал его долгие-долгие годы, и уже окончательно потерял веру. Вероятно, решил он, Ябоку уже давно нет в живых, а из-за того, что о нем практически никто не знал, он не мог переродиться. Но однажды Хииро принесла весть о темноволосом голубоглазом боге, который имеет немалую силу и управляется с призраками, как настоящий бог войны. Яма наказал ей выследить и наблюдать за ним, но не показываться на глаза раньше времени. Когда Хииро подтвердила, что Ято – как называл себя этот бог – ни кто иной, как Ябоку, Яма начал претворять свой план воссоединения с сыном в жизнь.
***
- То есть, все это было лишь ради того, чтобы найти меня? – до последнего не верящий в сказанное, уточнил я.
- Да, - кивнул Яма.
Руки так и тянулись схватиться за голову. Я начал думать, что схожу с ума. Либо это очень злая шутка.
- Если ты издеваешься надо мной, прежде чем убить, то уверяю – это хуже смерти, - закрыв глаза, произнес я.
- Это не шутка, и я не издеваюсь над тобой, – заверил Яма.
Я поднял на него глаза, и увидел серьезность на его лице. Он точно не шутил.
- Но как же ты выследил меня? – все еще туго соображая от услышанного, спросил я.
- Это Хииро, - объяснил Яма. – А также Бишамон.
- Бишамон? – повторил я, решив, что ослышался.
- Я велел ей найти тебя от имени Старейшин. Только нашу встречу богиня войны не вспомнит: я стер ей воспоминания.
Все-таки Виина была права, кто-то крепко поработал над ее памятью. Жаль, она не знает, кто это.
- И что теперь? – уставился я на него в недоумении. – Что ты собираешься делать?
- Я как раз собирался рассказать тебе об этом, - вдруг его взгляд метнулся к двери. Не до конца освободившись от болезненных воспоминаний о детстве, я потерял бдительность и не заметил, как в дверь кто-то вошел. Обернувшись, я увидел еще одного мужчину приближающегося к нам. И его я тоже хорошо знал.
- Здравствуй, Ято, извини, что скрывал от тебя, но господин Яма велел мне молчать, - Эбису виновато улыбнулся и протянул руку. – Надеюсь, все еще друзья?
