Снегопад

В первый же выходной после проигранных отборочных Дайшо просыпается от звука входящего сообщения. В сообщении написано “Ты обещал научить меня волейболу ٩(๑❛ᴗ❛๑)۶” и Дайшо хочется с головой накрыться одеялом и хотя бы в выходной забыть об их проигранном матче, и одновременно — показать Мике, что он действительно “очень даже крутой”, да и волейболу в крутости не откажешь. Сожаления и “если бы” бессмысленны, но от них не избавиться. Если бы только они тренировались больше, если бы только они были подготовленней, если бы Мика его не бросила, если бы Нумай не повредил руку... бесконечные “если” громоздятся друг на друга как шаткая башня из дженги. Трясясь в метро, Дайшо все прикидывает, свидание это или нет, встречаются они снова или как, или, может, Мику заинтересовал только волейбол, и сам не до конца уверен какого варианта бы он хотел. В спортивном центре, куда он — вопреки настояниям тренера — приходит иногда потренироваться по выходным, кроме них с Микой всего несколько человек. На Мике школьная спортивная форма, а волосы собраны в хвост, хотя с ее-то любовью к стильной одежде он ожидал чего-то более… неспортивного. Нет, все-таки не свидание. В воздухе висит та вечная неловкость, которая бывает когда пытаешься вести себя как обычно с человеком, которого любил и с которым некрасиво разошелся. У Дайшо хорошо выходит игнорировать раздраженные взгляды с другой стороны сетки, а вот взаимную неловкость, одну на двоих с Микой, как оказалось, не очень. — Сначала разминка, — говорит он, невольно переходя на капитанский тон. Мику куда легче воспринимать временным товарищем по команде, чем не совсем бывшей девушкой. Дайшо показывает ей самые основы, а потом не выдерживает и хвастливо забивает с подачи. Привычная твердость и упругость мяча под руками успокаивает нервы, как и теплые, в какой-то мере тоже привычные, руки Мики, которых он то и дело касается, то показывая как правильно должны быть расположены ладони, то перехватывая убегающий мяч. — Было весело, — говорит Мика и широко, искренне улыбается, — с командой, наверное, еще интереснее. — Прости, что у меня совсем не было на тебя времени, — почти перебивает ее Дайшо, нервно зарывается рукой в волосы, откидывая челку со лба. — Просто… — Я понимаю, — говорит Мика и скрывается за дверью женской раздевалки раньше, чем он успевает поймать и проанализировать ее взгляд. На обратном пути к метро Дайшо берет ее за руку, чувствуя себя глупо и неловко, будто ему снова четырнадцать и это одновременно и самое романтическое, и самое сексуальное событие в его жизни. Но Мика, к счастью, не отдергивает руки, и сама неохотно отпускает его только на платформе. “Пора покупать подарки!”, — будит его очередное воскресное сообщение от Мики. — “Сходишь со мной? ( •́ .̫ •̀ )”. Так Дайшо снова оказывается в метро, в пути на не-совсем-свидание с Микой. Он почти чувствует, как мысли у него в голове ходят по кругу, как поезда на игрушечной железной дороге, повторяют путь прошлой недели. Посреди торгового центра “Китте” уже стоит высоченная искусственная ель, присыпанная столь же искусственным снегом, но вид заснеженного дерева напоминает Дайшо о близости нового года куда больше безликих календарных дат. Торговый центр переполнен, но они с Микой все равно заглядывают почти в каждый магазин, Дайшо даже находит несколько подарков для семьи и команды, а затем Мика затаскивает его в сувенирный магазинчик, до которого обычно есть дело только туристам, и замирает возле витрины. Всю витрину занимают нелепые снежные шары, словно издевающиеся над вечно малоснежным Токио своим искусственным слишком уж идеальным Рождеством. — Давай купим одинаковые, — с энтузиазмом говорит Мика и, кажется, задается целью потрясти каждый. — Вот бы и у нас здесь так снег повалил, как в каком-нибудь американском кино, — мечтательно говорит она. Большинство шариков годятся только для подарков людям из других префектур, которым еще не приелись дежурные виды Токио, но останавливаются они в итоге на “Sky tree”. Два шарика с токийской телебашней отправляются по фирменным, возмутительно праздничным пакетам. Когда они выходят из магазина, вся улица оказывается засыпана снегом. Снег идет точно как в рождественских американских фильмах, ленивыми кинематографичными хлопьями, и Дайшо кажется, будто он сам попал в снежный шар вроде тех, что они с Микой трясли и разглядывали полчаса назад. Мика зачарованно смотрит на снег, сжимая его ладонь, и ему отчего-то очень хочется думать, что с таким же выражением лица она смотрела, когда они забивали на матче. Мимо проходит на поводке крупная собака, фыркает и шумно встряхивается. Снежинки ложатся Мике на волосы, превращая ее в покрытую блестками фигурку из снежного шара. Люди вокруг смеются, а дети ловят снег на раскрытые ладони, и Мика тоже вытягивает руку и выжидательно смотрит вверх. Снег тает на руках, но остается в волосах и на одежде. Множество слипшихся в хлопья снежинок напоминают Дайшо сплоченные волейбольные команды. Вот уж действительно один волейбол на уме, если даже стоя с Микой посреди такого снегопада он вспоминает команду. — Сфотографируй меня, — наконец оттаивает Мика, поворачиваясь к нему с восторженной улыбкой. Он снимает на фоне снега Мику, себя, их обоих, ловит телефоном беззаботные улыбки. Мика зачерпывает голой ладонью снег, и он сам не понимает как, но вот им восемнадцать, в Токио валит снег, они смеются, а волейбольные матчи были словно бы несколько жизней назад. Мика приобнимает его, прижимается ближе, чтобы не загораживать в кадре присыпанные снегом деревья. И Дайшо, разумеется, глупит. Глупит, наклоняется и целует Мику в мягкие теплые губы со знакомым привкусом мятного блеска. Мика тянет его за шарф, собственнически прикусывает губу, не давая отстраниться. Он зарывается пальцами в волосы Мики, такие же мягкие и гладкие, как он помнит, даже пахнущие, кажется, все тем же шампунем. Снег вокруг них падает крупными хлопьями, как в любом уважающем себя новогоднем фильме. — Смотрю, вы к Рождеству готовы, капитан, — Дайшо поворачивается на голос, к скучающе выглядящему Кугури и ухмыляющемуся за двоих Нумаю. Те вдвоем стоят под одним зонтом, хотя Дайшо готов поспорить, что у них и второй зонт есть. Теперь Дайшо почти уверен, что по недосмотру попал в романтическую рождественскую комедию. Следующей сюжетной точкой будет появление ехидного Тецуро и унылого, но все осуждающего Сакусы. Возможно, тоже под одним зонтом. Ему даже хочется на всякий случай оглянуться, мало ли. — Еще бы. Правда, — он улыбается сокомандникам и берет Мику за руку, — у нас… — ...полно планов! — поддерживает его Мика. Ее идеально уложенная прическа давно растрепалась, да и сам он уверен, что выглядит ничуть не лучше. Он не очень помнит, как именно они добираются до метро, только лицо, глаза, губы Мики совсем рядом, ее смех, и падающий вокруг снег. — Еще увидимся, Сугуру, — улыбаясь, говорит Мика, и снежинки у нее в волосах отливают серебром. Счастливая улыбка Мики с экрана блокировки в который раз напоминает ему, что он давным-давно пропал, и Дайшо выдыхает, как перед важной подачей, и настукивает сообщение. Дайшо встряхивает и ставит снежный шарик на стол, кладет подбородок на руки и долго-долго смотрит на затихающую искусственную метель, пока на телефон не приходит ответ. Мика хочет встретиться с ним в канун Рождества.