***
Первый цветок появляется на коже Антона в его день рождения. Ему исполняется восемь. Родители подарили долгожданную приставку. Бабушка привезла новые кроссовки и сунула в карман сто рублей «на всякую всячину». Диман притащил энциклопедию, а Илья — игрушечный световой меч, один в один почти, как у Люка Скайуокера. Но подарки Антона совсем не радуют. У него настоящее горе. Нет, не так. Катастрофа! Мало того, что бабушка зацеловала его при пацанах и назвала, — о, Боги! — «лапатусиком», так еще и Фролова не пришла, а он, блин, только ради нее и напялил эту дурацкую футболку в полосочку. Сидит теперь за столом один, пока друзья возятся с железной дорогой, сдвинул на бок колпак с надписью «B-Day Boy!» и бездумно ковыряется ложкой в куске праздничного торта. — Лапатусик, ты чего дуешься? — с усмешкой говорит Илюха. — Из-за Оксаны, что ли? Антон вздыхает тяжко. Отодвигает от себя тарелку и укладывает голову на сложенные ладони. — Оксана-шмаксана! Она даже не позвонила поздравить, а я ей точно свой домашний номер сказал. — Раз шесть сказал, я слышал. Почти не навязывался. — Дима взбирается на стул, садясь по другую сторону от Антона. Илья хихикает. Антон обиженно зыркает на него и снова устраивается на столе, пробурчав едва слышное «дураки». — Ты серьёзно разводишь сопли из-за какой-то девчонки? Дима не успевает даже договорить до конца, как Антон тут же распрямляется на стуле, окидывая друга возмущенным взглядом. — Оксанка не какая-то! Она умная, добрая и красивая! У нее самые длинные волосы в классе! А еще Оксанка знает таблицу умножения на семь и… И читает восемьдесят два слова в минуту! Вот! Илья за спиной Антона крутит пальцем у виска, показывая Диме, что, мол, друг их совсем с катушек слетел, но Дима — стратег, поэтому решает с Антоном согласиться. — Понял я, лучше всех твоя Оксана. — То-то же! Антон все еще хмурится, но не может удержаться от того, чтобы горделиво не вздернуть подбородок. Оксана же правда лучше всех. Он с вызовом смотрит на Димку и немного вздрагивает, когда руки Ильи ложатся на его плечи. — Ой, у тебя татуировка! — Ты дурак, что ли? Какая еще татуировка? Антон непонимающе хмурится, поворачиваясь к Макарову, но тот дергает его за плечо, снова возвращая лицом к Позу. — Вот же она! Глянь, Поз! — Дим, он что, переел? Я не делал никаких татуировок! — Тох, Илья не врёт. У тебя правда татуировка. — Вы издеваетесь? Антон вскакивает со стула и пересекает комнату, останавливаясь у трюмо. Он изворачивается едва не наизнанку, но рассмотреть изображение маленькой, едва заметной розоватой фиалки на шее все же изловчается. — Всё. Это конец. Мама меня убьет. — Может, она не увидит? — с надеждой спрашивает Илья. Антон отрицательно мотает головой и возвращается к столу, пытаясь скрыть цветок воротом футболки. — Она обязательно увидит, она же каждый вечер проверяет, хорошо ли я вымыл шею и уши… Только я вам этого не говорил! Расскажете кому-то, убью! Илья с Димой быстро кивают, безмолвно клянясь хранить молчание, а потом Позов вдруг подскакивает к Антону и заглядывает за шиворот, чтобы точно убедиться, что им всем не привиделось. — На месте… Настроение улетучивается у всех троих. Горе одного — горе всех. Мальчишки дружат с садика. Их жизни, помимо стоящих когда-то рядом кроватей в старшей группе, теперь еще тесно связаны учебой в одном классе, выбитым зубом задиристого пятиклассника Шеминова, первой и, конечно, неудачной попыткой курения за гаражами, а с этого дня вот еще «лапатусиком», спасибо бабушке. — Блин! Хоть бы дракон какой или паук, а так… Цветочек! Девчачьи штучки! Антон сидит, подперев щеки руками, и искренне не понимает, как такое может случаться и почему, если уж случается, то обязательно с ним? — Я вспомнил! — Дима спрыгивает со своего стула и совершает оборот на одной ноге, как делает всегда, когда его вдруг осеняет гениальная идея. — Ты только не волнуйся, Тох! — Да говори уже! — Мне, в общем, мама когда-то рассказывала, что такие цветы появляются, когда человек, которого ты любишь, целует кого-то другого! — Целует другого? Антон вовсе сникает, ни капли не разделяя энтузиазм Димы. — Как я вообще не подумал сразу? У тёти Юли, маминой сестры, есть несколько татуировок с цветами, и я как-то маму спросил, а она сказала, что это от того, что дядя Юра целовал других тёть, пока еще не полюбил тётю Юлю! — Поз, ты совсем… дебил? — Илья поджимает губы, исподлобья глядя на Диму. — Если у Антона появился цветок, это значит, что Оксана поцеловала кого-то другого! — Ой… Я как-то не подумал. — Дима мнется на месте, а потом нерешительно садится на свое место. — Ты прости. — Ну и пусть! — Антон окидывает друзей взглядом, ища поддержку, а после кивает сам себе. — Ну и пусть целует кого хочет! Не буду больше ее любить! Ничего она не самая-самая красивая. Буду вон Катьку любить твою, ты же не против, Поз? — Не против, конечно. У нее, знаешь, какой портфель тяжелый? Будем хоть вдвоем носить! — Точно! Еще портфелем завтра Фролову стукну! И напишу на ее парте, что она дура и коза! — Антон, ты что такое говоришь? — тётя Майя входит в комнату, чтобы забрать грязную посуду, как раз вовремя, чтобы услышать последнюю реплику сына. — Что за дурные мысли? Антон маминого гнева больше не боится, — в самом деле, не убьют же его за то, что случилось по вине Оксаны, — поэтому смело слезает со стула и оттягивает ворот футболки. — А что она с другими целуется?! Майя встревоженно оглядывается на мужа, вошедшего следом за ней, обещает сыну обсудить это позже и берет с него клятву, что Оксану он обижать не станет. Позже, когда Димку и Илью забирают их родители, у Антона происходит первый серьёзный разговор с отцом «об этом». И как бы сильно у Антона ни краснели уши, ни крутило в животе и ни потели ладошки, он не понимает ровным счётом ничего. Возможно, оттого, что слушает невнимательно, сосредотачиваясь на размышлениях том, как вот «это» может быть связано с Оксаной и татуировкой, а возможно, оттого, что его всегда уверенный и спокойный папа говорит сбивчиво, невнятно и выбирает совсем уж дурацкие метафоры. Лежа в кровати после этого испытания для них обоих, — и для отца, и для сына, — Антон понимает, что больше всего его, конечно, пугает то, что «это» — это дело, которым занимаются взрослые. А, значит, женщина, предназначенная мальчику судьбой, значительно старше его самого. Антон немного даже успевает расстроиться, ведь жениться на старухе в его планы не входило, но он сообразительный и всегда верит в лучшее, поэтому быстро находит позитивную сторону — в конце концов, женщина старше всегда сможет покупать ему конфеты. Окончательно он успокаивается, когда осознает, что его все еще горячо любимая Оксанка никого не целовала и что все же хорошо, что она не пришла к нему на День Рождения. Он бы умер, если бы она услышала, как бабушка зовет его «лапатусик»!***
К концу выпускного класса на коже Антона целое цветочное поле. Лобелии, колокольчики, лилии, маки, орхидеи, вьюнки, тюльпаны, пионы, альстромерии, герберы, ирисы, розы, канны, каллы, хризантемы, гортензии… У его соулмейта с интимной жизнью все в порядке, но Антона это не расстраивает. Он по-прежнему оптимист, поэтому на осторожные вопросы друзей отшучивается, мол, ботанику на экзаменах точно сдаст на отлично. У Антона почти два метра роста, поломанный голос и легкая щетина. Он уже давно считает себя взрослым, но все равно продолжает прятаться за гаражами от мамы, когда хочет покурить. Они с Димкой сидят на бордюре, как заправские гопники, и молчат, не зная, как начать разговор. Точнее, Дима не знает, а Антон, видя, как друг то и дело нервно поправляет очки и кусает губы, дает ему возможность собраться с духом и наконец-то высказаться. — Мы это с Катькой, в общем… — Дима набирает воздух в легкие, а потом малодушно выпускает его, опуская взгляд в асфальт. — Что? Антон не придуривается. Честно, не догоняет. И Дима это знает, поэтому закатывает глаза и еле слышно заканчивает предложение. — Ты ночевал у Катьки?! Антон иногда говорит громче, чем директор по школьной радиосвязи, поэтому Дима, покраснев, шикает на него, оглядываясь по сторонам. — Ты чего орешь, как ужаленный? Ночевал. И что такого? Дима краснеет еще больше, почти сливаясь лицом с дверью гаража Кузнецовых с первого подъезда, а у Антона на лице расплывается нелепая улыбка. — И как? Антона, конечно, интересует физическая сторона вопроса, ведь он-то даже не целовался еще толком, но Дима понимает интерес друга иначе. — У нас теперь лилии одинаковые, у сердца. — И что это значит? — Что это на всю жизнь. Поз деланно равнодушно пожимает плечами, и Антон мог бы не заметить его едва видную счастливую улыбку, но они же дружат всю жизнь, поэтому он по-доброму смеется и обнимает друга за плечи. — Ты лыбишься, как придурок! Антон все же добивается кое-каких деталей, но совсем не тех, что хотел. Ему на самом деле плевать, насколько у Катьки мягкие губы, как пахнет ее шея и как смотрела на Диму Катькина собака утром после всего произошедшего, но Димка влюблён до безумия, поэтому Антон решает его не перебивать и не допытывать. Мало ли что будет выдавать он, когда сам влюбится так же сильно?***
Арсений появляется в жизни Антона, когда парень попадает в университетскую сборную по футболу. Попадает он туда, кстати, — подумать только! — с подачи Стаса Шеминова. Да, того самого, которому они во втором классе втроем с ребятами выбили передний зуб. Тогда на дух друг друга не переносили, а забросило в один город и даже сдружились. Вместе квартиру снимают, вместе смотрят Чемпионат Мира, вместе пьют пиво по субботам. Стас уже на четвертом курсе, у него впереди защита бакалаврской дипломной работы и вступительные в магистратуру, поэтому он оставляет команду, а вместо себя приводит земляка. Теперь Антон играет в футбол, защищая честь университета, и имеет счастье быть знакомым с Арсением, который оказывается не то близким другом, не то братом тренера Антона, Павла Алексеевича, и часто заезжает к нему в спортивный комплекс, чтобы повидаться. Антон единственный новенький в команде, поэтому он, соответственно, единственный, кто не знает, что частота визитов Арса увеличилась почти втрое с момента появления в команде зеленоглазого полузащитника. Команда, кстати, принимает Антона отлично. Ребята быстро сыгрываются с ним, а Паша не может нарадоваться такому экземпляру и прекратить благодарно вспоминать Шеминова за то, что привёл толкового пацана, который на лету схватывает тактику и стратегию, осваивает новые приёмы и легко настраивается на волну с остальными членами команды. Команда у них, кстати, самая настоящая. Не та, что в одинаковых формах девяносто минут отбегали и по домам, а настоящая, где командный дух, надежное плечо рядом и прикрытые тылы. Не всегда, конечно, все идеально. Бывают склоки, ругань и потасовки. Вот и, когда Антон нелепо поскальзывается, упуская мяч, что позволяет их противнику забить их команде решающий в матче гол, капитан срывается в раздевалке, хватает Антона за грудки и впечатывает его в шкафчики. — Журавлёв, какого черта ты творишь? — кричит Паша, тут же оказываясь рядом и вставая между Антоном и Димой. — Возьми себя в руки! Этот матч не играет роли, а я тебя из-за этого и отстранить могу на весь сезон. Журавлёв не сводит рассерженного взгляда с лица Антона, а тот, кажется, и выдохнуть не может, так сильно приложился спиной. — Ну? Продолжишь или пойдешь, умоешься, намотаешь сопли на кулак и придумаешь, как сделать так, чтобы Шаст не оставался один в защите, а? Паша хороший тренер и неплохой психолог. По смягчающимся чертам лица Журавлёва он видит, что Дима остывает, осознавая, что, даже не упади Антон, мяч бы у него все равно отобрали, а потому уходит из раздевалки, кивнув Арсу, стоящему поодаль, чтобы присмотрел за ребятами. Дима просит прощения у Антона, хлопает его по плечу и идёт за Пашей. Как ни крути, мнением тренера ребята дорожат, поэтому извиниться за свою вспыльчивость и перед ним для Журавлёва важно. Когда все разруливается и парни расходятся кто в душ, кто в буфет за водой, Антон аккуратно опускается на лавочку, прислоняясь спиной к холодной стене. — Нормально всё? Попов стоит у входа, опираясь плечом о косяк, и сверлит Антона взглядом, отчего Шасту даже как-то некомфортно. — Нормально. — Лгунишка-Шастунишка, показывай спину. Вижу же, что шевелиться больно. Антон поднимает обиженный взгляд на Арсения, но футболку стаскивает. Попов старается, но не может сдержать удивленный вздох, видя обилие цветов на теле пацана. — Я, конечно, обращал внимание, что их много на руках, ногах и шее, но не думал, что ты полностью пестрее ковра. — Спасибо, блядь. — Да не дуйся ты, как маленький, ей-богу! — Не маленький! В противовес своим словам Антон отворачивается спиной и складывает руки на груди. Арсений усмехается, закатывая глаза, и легонько касается кончиками пальцев красной ссадины на лопатке парня. — Ай! — Ну вот, говоришь, не маленький, а айкаешь, как пятилетний … — Больно же… Спустя полчаса они оказываются наедине в машине Попова. Антон чувствует себя прескверно. Спина после душа болит еще сильнее, ему кажется, что он доставляет много хлопот Арсению, команда проиграла по его вине и плюс еще соулмейт… Никаких цветов уже полгода. Не то чтобы Антону хотелось, чтобы они продолжали появляться, но все же это немного напрягает. Когда они оказываются в пяти минутах от дома, где живет Шастун, он наконец решается спросить: — Арс, а ты не знаешь, что будет, если соулмейт умрет? Ну, в смысле, что с татуировками произойдет, если ты своего соулмейта так и не встретил до того, как он умрет? — Ты настолько своего не любишь? Арс усмехается, но Антону не до веселья. Он кивает, отворачиваясь к окну, и замолкает, понимая, что ответа без издевательств ждать не стоит, и, собственно, его не ждет, хотя таки получает. — Они бы потеряли свою окраску. Остались бы просто блеклыми шрамами. — Откуда ты знаешь? — Читал. Я когда-то много всего перерыл, чтобы разобраться, в чём причина того, что у меня к двадцати восьми так ничего и не появилось. Не может же быть такого, чтобы кто-то в двадцать восемь ни разу и не потрахался, когда сейчас в семнадцать рожать — уже норма? — Может, все может! Мне вот уже двадцать почти, а я тоже еще ни ра… Антон, прикусив язык, замолкает на полуслове, надеясь, что Арс его слов не расслышал, а если и да, то ему хватит такта притвориться, что нет, но, конечно же, зря. — Антон, ты хочешь сказать, что… — Ничего я не хочу сказать! Молчи! Это я с тобой обсуждать не буду! — Я и не собирался. Голос Попова звучит лукаво, и Шастун не выдерживает, чтобы не обернуться и не посмотреть на него саркастичным взглядом, что заставляет Арса продолжить предложение. — Просто хотел сказать, что твой соулмейт старается за двоих, по ходу. Антон вздыхает, закатывая глаза, ждет, когда Арс перестанет смеяться с собственной «великолепной» шутки, и решает не разговаривать с ним вообще больше никогда до конца этого вечера. Когда они подъезжают по нужному адресу, Арсений паркуется у подъезда и выходит из машины, чтобы достать из багажника спортивную сумку Шастуна. — Так ты зачем спрашивал о татуировках-то, а? — спрашивает Арс, пока Шастун застёгивает куртку непослушными от холода пальцами. — Да от нее что-то никаких новостей уже полгода. — Что ж ты так категоричен? О смерти сразу думаешь. Может, болеет… — Надеюсь, чем-то венерическим. Арс смеется, и на секундочку Антону кажется, что он забывает, как дышать. Он чувствует свое сердце в горле и нервно сглатывает, неосознанно облизывая губы. «Арсений очень красивый, вот бы его поцеловать», — проносится в голове Шастуна, и он мысленно дает себе подзатыльник, представляя, насколько сейчас у него щенячий взгляд, когда он смотрит в эти потрясающие голубые глаза. — Ты чего завис? Антон теряется, слыша вопрос Арсения, путается в ручке собственной сумки, в итоге вешая ее просто на шею, и быстро перебирает в голове варианты, что бы такого сказать, чтобы не выглядеть полным идиотом. — А ты… У тебя прям правда-правда ни одной татуировочки? Арсений удивляется едва ли меньше самого Антона, когда слышит его слова. Зависнув на пару секунд, он рассматривает лицо Шастуна, который пытается сделать максимально равнодушный вид, и вдруг всё понимает даже раньше, чем сам Антон. Кое-кто влюблён. — Ну, хочешь, можешь посмотреть сам. — Дурак, что ли? Антон краснеет за считанные секунды, быстро лепечет что-то на прощание и поскорее убегает в подъезд. В эту ночь ему спится очень плохо, но он не теряет свой оптимизм и очень надеется, что утром, когда он выйдет из подъезда, на него упадёт метеорит, и ему больше никогда не придется чувствовать себя так нелепо рядом с Арсением.***
Антон с Позом и Макаром уже третий год по разным городам, но исправно звонит им каждый вечер, расспрашивает их об их делах и рассказывает, сначала одному, а затем другому все-все, что происходит с ним. Пацаны собираются приехать к Шасту на день рождения и надеются лично увидеться с этим самым Арсением, поэтому Антон, пусть и врет сам себе, что не хотел, но радостно приглашает Попова в свою со Стасом квартиру на маленькую попойку. Он дорезает салат, пока гости в зале выпивают очередную стопку за его здоровье, и размышляет обо всем, что произошло с ним за двадцать первый год жизни. Он едва не завалил летнюю сессию, потому что вместо подготовки предпочитал тусоваться на стадионе и отрабатывать финты. У него было две пересдачи на зимней сессии по той же причине, но зато теперь он капитан своей футбольной команды. Ему, конечно, жаль, что Журавлёв повредил голеностоп и больше играть не сможет, но поздравительные объятья Арсения ему понравились. Попов, кстати, по-прежнему частый гость на тренировках, но теперь он уже не скрывает, что приезжает не только к Паше. Спустя год почти что жизни на стадионе Арсений все так же ничего не смыслит в футболе, путает голкиперов с форвардами, не может понять, что такое офсайд и правила, при которых назначают пенальти и штрафные, но все равно нравится Антону. Шастун думает, это из-за того, что Арсений всегда в хорошем настроении, из-за того, что он смешно шутит и смешно чихает, а еще немного, совсем одну капельку, из-за приятного голоса Попова и его очаровательной улыбки. — Чего застрял здесь? Единственное, что бесит Антона в Попове, это его дурацкая привычка бесшумно двигаться. Ей-богу, Шастун когда-то кони двинет из-за вот такого вот резкого появления Арса. — Иду уже, — улыбается через плечо именинник, — возьмешь салатницу? Я графин понесу. Антон разворачивается слишком быстро и резко, совсем не ожидая, что Попов шагнет ему навстречу, и, как в глупом клишированном фильме, сок из графина проливается на белоснежную футболку Арсения. — Блядь, ну, Арс! Прости, сейчас я… — Подожди, постой. Да замри ты на секундочку, дурачина! Антон застывает, глядя на расползающееся оранжевое пятно на груди друга, и не сразу замечает, что Попов тянет на себя его руку, чтобы нацепить браслет. — Арс, не стоило. Ты же уже подарил мне билеты на игру… Спасибо, конечно! Но снимай футболку, застирать же надо! Шастун чувствует себя слишком неловко, поэтому прячет взгляд и суетливо подается вперёд, чтобы стянуть с Арсения испачканную одежду. Спустя мгновение они вдвоем так и замирают, Антон, сжав в руках снятую футболку, Арс, прижавшись губами к губам Антона. — Ты зачем… Ты зачем меня поцеловал? — выдыхает Антон в рот Попова, а затем сам легонько касается уголка его рта. — Хотел проверить, — шепчет Арсений, не отрывая взгляда от лица Шастуна. — Что проверить? — Появится ли у меня цветок у сердца… — И что? Появился? — Не знаю. Боюсь посмотреть и не увидеть его. Арсений подается вперёд и целует Шастуна по-настоящему, проникая языком в рот и слегка покусывая податливые губы. Антон едва сдерживается от того, чтобы не заскулить, и обнимает Арсения за талию. Когда воздух у обоих заканчивается, Попов отстраняется первым, тяжело вздыхает и все же решается опустить взгляд на свою грудь. — Ромашка, представляешь? — Ромашка, блядь? Арс хмурится, не понимая резкую смену в интонациях Антона, и отодвигается на шаг, чтобы заглянуть в его лицо. Шастун, Попов готов поклясться, сияет в этот момент ярче солнца, тщетно пытаясь всеми силами сделать серьёзное лицо. У него даже немного получается, но, глядя на растерянного Арсения, не может удержаться и смеется, показывая ему новенький браслет на своей руке, на котором одна из подвесок, — вот так совпадение! — ромашка. Арс улыбается, потому что смеху Антона противостоять невозможно, а потом снова заключает парня в объятья. — Я так боялся, что это не ты… — А если бы не я? — Все равно был бы с тобой, влюбился же. Антон краснеет от такого откровенного признания, пряча голову на плече Арса, а потом до него внезапно доходит. — Подожди, так ты это, уже полтора года ни с кем не спишь, что ли? — После того, как тебя увидел, даже подумать о поцелуях с кем-то другим не мог. Антон фыркает Попову в шею, оставляет на белоснежной коже легкий поцелуй и самодовольно улыбается. — Я так и знал, что ты влюбился в меня с первого взгляда. Антон оптимист и всегда верит в лучшее, поэтому он уверен, что, когда Стас поведет Димку и Илью посмотреть город, а они с Арсом останутся наедине, они обязательно обнаружат у него на груди какой-то цветочек, в том самом месте у сердца, которое столько лет оставалось пустым.