Мечты

Генри околачивался со своими дружками недалеко от школы, сбежав вместе с ними с последнего урока. - Чем займемся в субботу? - поинтересовался Патрик, резким взмахом загоняя свой перочинный ножик в землю. - Отец просил помочь ему с тачкой, - кривясь, сообщил Генри. Умалчивая, как обычно, что это была не просьба, а приказ, подкрепленный тяжелый оплеухой. - А мы с отцом собираемся на рыбалку, - буркнул Белч, не слишком довольный перспективой вставать ни свет заря. До их слуха донесся громкий школьный звонок, возвещающий о конце занятий. Патрик с Белчем многозначительно переглянулись. - Ну что, щас пойдешь трахать своего еврейчика? - с ухмылкой спросил Патрик их предводителя, облизывая губы. - Ага, выебу его так, что неделю сидеть не сможет, - лениво поддакнул Генри. - Будет помнить меня всякий раз, как зад заболит. Его приятели рассмеялись, вместе с ним поглядывая в сторону показавшихся первых учеников, спешивших с уроков. - Вон, твой Урис идет, - кивнул Патрик, указывая на худого мальчика с кудрявыми волосами, прощающегося с одноклассниками. - Угу, вижу, - Генри плавно поднялся с земли, отряхивая джинсы. - Ладно, бывайте, - небрежно махнув дружкам на прощание, он направился навстречу бойфренду. Главный школьный хулиган и отличник — они представляли собой странную пару. - Привет! - Генри расплылся в улыбке, приблизившись к своему парню. - Привет! - Стэнли Урис ответил робкой, но радостной улыбкой, похожей на солнечный лучик. - Как прошел день? - убедившись, что они отошли достаточно далеко, Генри взял его школьный рюкзак и перекинул себе на плечо. - Все окей, получил отлично по физике и литературе, - Стэн взглянул на Генри и смущенно потупился. Не сговариваясь, они шли к реке, к своему месту — полуразрушенному шалашу. - Я соскучился, - Генри обнял его, стоило им оказаться возле привычного убежища. - Я тоже, - Стэн позволил стянуть с себя рубашку, оставаясь в тонкой майке. Генри осторожно тронул кончиком пальца его сосок, наблюдая сквозь ткань, как он затвердел. - Хочу тебя, - Генри повалил Стэна на охапку сена, предусмотрительно покрытого старой фланелью. - Все уроки представлял, как раздену тебя... - его голос сорвался на хрип, пока он срывал с него остальную одежду. - Какой же ты классный, - он с восторгом смотрел на голого Стэна, застенчиво пытающегося прикрыть ладонью пах. Генри поцеловал его в губы — нежно, не спеша, чтобы не спугнуть, а раззадорить. Зная уже, каким нетерпеливо горячим может быть Стэн. Так и сейчас, не успели они оторваться друг от друга, как Стэн потянулся к пуговицам на его клетчатой рубахе. - Сними... Сними все... Хочу видеть тебя... - раздался его требовательный шепот. Генри второпях, чертыхаясь, через голову скинул рубашку, не заморачиваясь с тугими пуговицами, присобаченными насмерть. - Люблю, люблю тебя, - лихорадочно пробормотал он, склоняясь над своим мальчиком. А Стэн уже расстегивал ему ширинку. Генри всегда думал, что кончит только от одного вида Стэна, делающего ему минет: еще неумело, но старательно, с жаром, с душой. Пытающегося не задеть его зубами, взять как можно глубже, не забывая использовать язык. - Я... Я сейчас... - Генри чуть подался назад, давая Стэну право выбора: глотать или выпустить его член изо рта. Стэн в последний момент успел отодвинуться, еще не решаясь принимать от него все и Генри с протяжным стоном кончил ему на грудь, с удовлетворением наблюдая, как белесые капли медленно стекали дальше, на впалый живот. Стэн машинально схватился за свой стояк, задвигал яростно рукой, прикрывая глаза. - Подожди, давай я сам, - Генри убрал его ладонь со ствола, губами приник к влажной головке, смакуя на языке знакомый вкус смазки. Стэн дернулся, непроизвольно вцепляясь в ткань фланели под ним. Его юное тело бурно реагировало на каждую ласку, восхищая Генри своей отзывчивостью. - Какой же ты у меня... - прошептал он перед тем, как взять у него в рот. Стэн метался по сену, широко раскинув ноги, соблазняя любовника своей нетронутой дыркой. Не удержавшись, Генри дотронулся до его сжатого входа, продолжая оральные ласки. - Нет, пожалуйста, - Стэн тут же испуганно подобрался, распахивая глаза, умоляюще глядя на него. - Я еще не готов. И Генри послушно сдал назад. Стэн вскрикнул, выгибаясь дугой, изливаясь ему прямо в рот. Генри проглотил все, до последней капли, думая, что его мальчик самый вкусный на свете. Разомлевший Стэн только вздыхал, потихоньку приходя в себя. Генри обтер их обоих, поцеловал нежно Стэна в губы, в ответ тот обнял его, притягивая к себе. Не шевелясь, они лежали рядом, стараясь сохранить пережитое в душе и памяти. «Я люблю тебя», - хотел вновь сказать Генри, но промолчал, не желая лишний раз показывать свою слабость. Осознавая, что и так втрескался по уши, теперь даже если и захочет выбраться, то уже не сможет — так крепко завяз во всем этом. Во встречах украдкой, в поцелуях, в словах, идущих от самого сердца. Интересно, Стэн понимал, что ради него он сделает все: за одну его улыбку, за один взгляд темных глаз, смотрящих то пытливо, то нежно. В дырявой крыше шалаша проглядывала синева неба, а в воздухе уже чувствовалось почти летнее тепло. - Когда мы закончим школу, то уедем подальше отсюда, в какой-нибудь большой город, ты будешь учиться в универе, а я работать. Будем жить с тобой вместе... - произнес мечтательно Генри на одном дыхании. Здесь, сейчас он и сам верил в свои фантазии. - Да, свалим в Нью-Йорк или Чикаго, - поддержал его Стэн, кладя ладонь ему на грудь. В такие минуты ему не хотелось думать, что через несколько лет он, скорее всего, женится на какой-нибудь невинной еврейской девушке, которую ему подберут родители, а Генри наверное будет бухать, также, как и его отец, навсегда забыв про эти теплые денечки с опьяняющим запахом поздней весны. Их первая любовь со временем забудется, выветрится южным ветром, исчезнет, растворится, лишь иногда отдаваясь отголоском боли в подреберье. Потому что у них по-другому и быть не может. Но сейчас они принадлежали друг другу и значит можно было на миг забыться, позволив себе прожить иные жизни, где-то в другой, параллельной вселенной. Где Генри умел не только драться, но и шептать «люблю», а Стэн — открывать кому-то бесстрашно свое сердце. Потому что любовь меняет всех, и хулиганов, и отличников. Конец