Письмо с кладбища

Что бы там ни думали те, кто меня хорошо знает, иногда у меня выдаются спокойные деньки — без фейри, без призраков, без безумных динарианцев, без ритуальных убийств. И даже без вампиров, что является редкостью в наше военное время. В такие дни я могу тихо-мирно посидеть в своем офисе, привести в порядок разные там досье и счета или разобраться с почтой. Ее приходит немного обычно, но так как во время своих расследований я не попадаю в офис неделями, то может накопиться достаточное количество, чтобы потратить на нее все утро. Я вздохнул, глядя на внушительную пачку писем. Как обычно среди них будут приятные и те, которые лучше бы не приходили. В принципе я мог бы определить, какие они, по тому, кто их отправил. Можно было бы разобрать их сразу на две пачки: сначала прочесть неприятную часть, а потом залить проблемы присланными чеками за удачные расследования, зарплатой от Белого Совета и полиции. Можно было бы… Но я не стал этого делать, потому что хорошо знал себя: скорее всего, я начал бы со стопки «плюс», закончил бы с ней и пришел бы в такое благостное настроение, что отложил бы «минус»-стопку до завтра. А завтра бы — до послезавтра. А послезавтра — до следующего завтра и так бы до тех пор, пока сильно не приспичило. В общем, нельзя давать себе поблажку в случае со счетами за аренду и прочими проблемками и проблемами. Я углубился в чтение. Как оказалось, не все так уж страшно. Нахождение потерянных вещей всегда приносило неплохой доход. Люди расстраиваются, когда теряют обручальные кольца, драгоценности, важные бумаги и любимые игрушки. Они готовы на все, чтобы вернуть важную вещь — даже на то, чтобы поверить в чародеев. Правда, встречались и такие, которые после того, как я определял, где именно в море лежит фамильная бриллиантовая сережка, подаренная мужем на свадьбу, а до этого переходившая женщинам в его семье на протяжении пары веков, — заявляли, что моя работа — чистая случайность. А некоторые вообще могли обвинить в том, что я сам украл эту сережку и спрятал именно в этом месте, лишь бы вытащить из них деньги. В общем, люди соглашались верить в магию до тех пор, пока эта магия была им нужна. Стопка писем стремительно таяла, и тут мне попалось… Ах да, моя вечная забывчивость. Вот сейчас я забыл упомянуть, что обычно еще есть третья стопка. Я бы назвал ее «черные ящики». Сюда я отношу странные письма, от которых не знаешь, чего ждать. И сейчас среди счетов и разного рода извещений и рекламных брошюр мне попалось именно такое письмо–«черный ящик», потому что имя отправителя «Уолтер Сквайр» мне ничего не говорило. Единственное знакомое слово, которые значилось на конверте и которые вызывало во мне какие-то ассоциации, было название «Грейсленд». Правда, эти ассоциации были таковы, что я мог бы положить это письмо в гипотетическую «минус»-стопку. Грейсленд — старинное чикагское кладбище. Наверное, для кого-то оно знаменательно великими людьми, чей прах там покоится, но я знаю его по другому поводу. Это кладбище, где находится моя могила. Поправка! Там находятся подаренные мне яма и надгробная плита с эпитафией. Такие вот экстремальные шуточки у вампиров Красной коллегии. Наверное, Бьянка считала, что мое тело быстро заполнит причитающееся ему место в шести футах под землей, но пока я успешно избегаю этого последнего приюта. Я еще раз перечитал адрес, и у меня почему-то сложилось неприятное впечатление, что письмо написал мне Уолтер Сквайр, который живет на кладбище Грейсленд, а богатая фантазия тут же нарисовала зомби, который арендовал мою могилу и решил, наконец, сообщить об этом хозяину. Забавно. Я попытался ощупать конверт магически, но мой браслет не указывал на следы применения волшебства. Обычный такой, тонкий конвертик, но, честно говоря, я не был уверен, что хочу в него заглядывать. Что от меня может быть нужно Уолтеру Сквайру с кладбища Грейсленд? С другой стороны, я об этом и не узнаю, пока не открою, а когда дело касается кладбища, где находится твоя — пусть и пустая — могила, то лучше все-таки выяснить это. В общем, я вскрыл конверт. Письмо оказалось совершенно обычным листком с написанным от руки текстом. «Уважаемый мистер Дрезден! Надеюсь, вы не сочтете это письмо за шутку, и оно не покажется вам странным, какой кажется мне вся эта история с принадлежащей вам могилой. Меня зовут Уолтер Сквайр, и я являюсь хозяином похоронного бюро, уже почти сто лет расположенного на территории кладбища Грейсленд. Сейчас работы немного, потому что кладбище практически не используется и стало городской достопримечательностью. В большей степени моя фирма занимается уходом за имеющимися могилами. Именно по этому поводу я и пишу вам. Как вы, наверное, знаете, на территории Грейсленда есть место с выкопанной ямой и стоящим рядом надгробием с эпитафией и вашим именем. Насколько я понимаю, сами вы не покупали тут участок и уж тем более не заказывали могильщиков. Честно говоря, не могу представить, что кто-то из ваших друзей устроил такую шутку, подарив вам землю с выкопанной могилой. Не знаю, как вы отреагировали на этот „подарок“, но простите, мистер Дрезден, идут годы, а… даже не знаю, как в этом случае лучше говорить… ваш участок земли на кладбище пустует. Только не подумайте, что я угрожаю вам или призываю покончить жизнь самоубийством! Ни в коем случае! Но и вы поймите меня. Работники моего бюро — пожилые люди, уход за цветами на кладбище — для них что-то вроде хобби. Но ваша открытая могила наводит их на мрачные мысли. За то время, пока эта выкопанная яма находится на территории Грейсленда, мои сотрудники чаще стали уходить на больничные и в отпуска для поправки здоровья, в том числе и душевного. Простите за подробности, но мисс Баллард — чудесная и милейшая старушка — приходит на работу в подпитии, если в ее обязанности в этот день входит уход за могилами поблизости от вашей, а у мистера Уитмена — еще раз извините — проблемы с исполнением супружеского долга, если он вытирает пыль с вашего надгробия. Я знаю этих людей очень давно, поэтому не могу смотреть, как их жизнь разрушается из-за злой шутки ваших друзей. Так вот, к чему я все это веду? Мистер Дрезден, не могли бы вы закопать вашу могилу? Это место на кладбище оплачено, поэтому мы не имеем права делать что-то с ямой, но вы, как хозяин, простите, могилы, могли бы это сделать. Конечно, это место останется за вами. Надеюсь, что вам нескоро придется воспользоваться вашей собственностью, но все мы смертны. Как владелец похоронного бюро, я встречаюсь с доказательством этого каждый день. Мистер Дрезден, мы с моими подчиненными, которых я скорее назову своими друзьями, будем признательны, если вы избавите наше кладбище от своей могилы. С уважением, Уолтер Сквайр» Мда. Такое вот занятное письмо. Понимаю смущение мистера Сквайра. Вряд ли ему так уж часто приходится обращаться к своим клиентам с просьбой прийти — ПРИЙТИ! — и закопать собственную могилу. По-видимому, остальные клиенты более вменяемы и заполучают место на кладбище уже после смерти. Не всем везет с «друзьями», как мне. Честно говоря, о своей могиле я предпочитаю не вспоминать, но если подумать, то предложение мистера Сквайра не так уж бессмысленно. Конечно, вампирам Красной коллегии может прийти в головы, что я испугался или что-то такое, но мне какое дело? Если мне однажды понадобится место на кладбище, яму выкопать недолго. Нечего призывать смерть. Я позвонил Томасу. *** — А днем мы пойти не могли? — поинтересовался Томас, влезая вслед за мной через насыпь около ограды. — Я был занят, — ответил я, перекидывая лопаты на ту сторону. — Тогда мы бы могли прийти завтра, — мой брат как всегда изящно перепрыгнул за ограду. — Нормальные люди не ходят на кладбища по ночам. Хотя, что я говорю? Надо начать с того, что нормальных людей при жизни не просят закапывать собственные могилы. — Угу, — буркнул я. — Скучно живут твои нормальные люди. — Гарри, милый, мне иногда даже хочется, чтобы в твою жизнь добавили немного скуки, — Томас оперся на лопату и уныло глядел на гору земли и яму шестифутовой глубины. Пару лет назад она, наверное, была рыхлой, но сейчас она слежалась и расплылась от дождей и снега. — Кстати, а куда денем надгробие? — он склонился над плитой. — Может, столкнем его в яму и закопаем? Я представил себе все это и вздрогнул. Все равно выходило, что здесь покоился Гарри Дрезден — хотя бы в виде надписи на плите. — Нет, не стоит, — отрезал я. — Вообще-то… я хотел ее забрать домой. Томас воззрился на меня, как на абсолютно и окончательно чокнутого. — Ну… — смущенно растянул я. — Мне нравится эпитафия на ней. — «Он умер за правое дело», — громко прочел Томас. — Боишься, что выйдет не так, как здесь написано? С одной стороны, классно иметь брата, родственную душу, а с другой, иногда даже противно, что мы так схоже мыслим. Я взялся за лопату и начал с ожесточением сбрасывать землю в яму. — Иногда, — тихо сказал я, не отрываясь от процесса. — Зря, — ответил Томас и, взяв лопату, присоединился ко мне. — Во-первых, ты себя чернокнижником представить можешь? Я — нет, да и никто из твоих друзей не сможет. А во-вторых, неужели ты думаешь, что тебе позволят сейчас умереть? Твое надгробие истлеет, пока найдется тварь, которая до тебя доберется. Конечно, мой брат говорил слишком пафосно, чтобы я ему верил. Он, наверное, и сам верил не во все из сказанного, но прозвучало это так хорошо и тепло, что придираться не хотелось. — Давай, давай, работай, и моя жизнь станет гораздо нормальнее, — хмыкнул я, стараясь не выдать своего смущения. — С чего бы это? — поинтересовался Томас. — У меня не станет могилы, выкопанной задолго до моей смерти. Как у всех нормальных людей.