Жестокость

Кристина всегда была жестока по отношению к Эрику, с того самого момента, как очутилась у него в подземелье. Кристина всегда была жестока по отношению к себе. Ей хочется поступать правильно, но она не знает, как. Она не боится его, даже если он — незнакомец и Призрак Оперы. Она догадалась сразу о том, кто такой её Ангел, сложив те факты, что имелись. А именно: она могла распознать его только по голосу, но он часто выдавал себя различными фразами, что он человек, что он знает Оперу и колесил по миру. Она знала, что её Ангел живёт в Опере и старалась услышать его голос, но не слышала. Но он был, в чём она не сомневалась. Он прятался, и тогда это навело её на мысль, что её Ангел — Призрак. Ей льстило то, что он всегда был с ней мягким, но строгим, и не причинял ей вреда, хотя о нём говорили совсем другое. И, разумеется, она уже догадывалась, что увидит за маской. Они очень похожи, что она выясняет постепенно, потому он не сделает ничего из того, что она бы не ожидала, или то, на что не была бы способна она сама. Но, после снятия маски её пугает его непредсказуемость, ведь с самого начала он покорил её своей выдержкой. А её та же самая черта, как она выяснит позже, заставляет его страдать, когда он видит Кристину на крыше с виконтом. Кристина одна из тех, кто умело притворяются глупыми, чтобы избежать лишних проблем. Кристина-сирота. Это одна из самых жестоких её ролей. Она подстраивается под мир, что её окружает, она хитра, но угождает обществу, желая, чтобы то приняло её. Эрику, которого общество отвергло с рождения, этого уже нет смысла бояться. Дерзких людей народ не жалует, называя тех ненормальными, а уж тем более, если человек имеет своё мнение и не боится его высказать. Кристина молчит, отравляя этим молчанием всю свою жизнь. Эрик же никогда не требовал от неё молчания, выслушивая всё, что она думает. Она не желает роскоши, в глубине души оставаясь простой девушкой, но общество давит на неё, чуть ли не толкая к виконту и силой заставляя смотреть на всех и вся свысока. Кристина и Эрик оба сильные личности, которые рядом друг с другом не бояться демонстрировать свою слабость. Им обоим это знакомо. Потому их срывы случаются так часто особенно после того, как они познакомились. Эрик терпелив, хотя всячески это отрицает. Но это так. Иначе бы, будь он бессердечным, уже давно бы забрал Кристину в подземелье силой в тот же день, как увидел её, не спрашивая разрешения у неё. Но он ждал. Он знает природу любви и неплохо разбирается в людях, но находясь рядом с предметом своего обожания, это умение подводит его, он боится принять желаемое за действительное, даже если видит и чувствует, что это не так. Его всю жизнь называли ничтожеством, и вдруг его полюбили. Он не может поверить в это сразу. Кристина, а не Эрик панически боится одиночества. Эрик не боится одиночества, просто не хочет быть один, а влюбившись в Кристину, понимает, что хочет прожить с ней всю жизнь. Это очень странное чувство: когда тебе не хватает общения, но в то же время понимаешь, что не хочешь общаться ни с кем — Эрик действительно таков. Оттого у него эти метания. Он хочет общества Кристины, но боится обременить её своим. В ней обитает маленький послушный ребёнок, который делает только то, что ему велят. А значит, и то, что больше признано обществом. Эрика боятся, виконта же ценит вся Опера, потому она идёт навстречу обществу — она боится осуждений в свою сторону, оттого и встречается с виконтом, но всё равно тайно посещает Эрика, потому что хочет. Замкнутый круг. Из которого она не может выбраться, если только не найдёт в себе сил признаться, открыть правду всем. И снова парадокс: она никогда не врала Эрику. Все слова, что были ею сказаны ему — правда. А вот виконту… Там на крыше, она открыто заявляла, что боится Призрака, но почему тогда шла к нему сама, даже тогда, когда он совсем того не ожидал? Без страха садилась в карету — довольно узкое пространство для двоих, и вряд ли бы села с Эриком в одну карету, если бы боялась или не доверяла ему. Кристина, как и все люди — довольно многогранна, хотя на первый взгляд таковой не кажется. Роднее друг друга у них никого нет. Они изучили недостатки и достоинства друг друга от и до, они видели друг друга в момент боли, слабости, злости. Они знают друг друга. Кристина любит его, несмотря на все недостатки, возвращаясь к нему по собственному желанию тогда, когда Эрик этого не ожидает. Она не стала бы так делать, если бы боялась его. Она бы держалась от него на расстоянии и всячески не подпускала бы к себе, потому как страх — одна из эмоций, которую невозможно или трудно контролировать. Кристина не признаётся ему в любви, потому что так будет больнее его терять. Она невиновна в своей жестокости. Виноватых просто нет. Кристина ещё с детства поняла, что терять любимых очень больно, в тот день, когда потеряла отца, и потому подумала, что если не признаваться, то и терять будет не так больно, как если бы призналась. Вот почему она раздражается, когда Эрик поёт о любви к ней — она боится проговорится. Но её признание к нему звучат иначе. Не слова, а… всё, что угодно, что она делает совершенно не задумываясь: мысли о нём, взгляд, прикосновение, дело даже не в поцелуях, а в совершенно простых мелочах, сидеть рядом друг с другом, в тишине или вести беседу. Без разницы. Даже просто находится рядом в одном доме, когда поссорились. Но сейчас они не ссорились, просто заперлись друг от друга по отдельным комнатам, будто чужие друг другу, коими никогда не были. Все эти мысли съедают Кристину изнутри, размышления о том, кто она такая, и о том, кто он. Вся жизнь до свадьбы пронеслась у неё перед глазами. Их желания часто совпадают, хотя иногда она упрямо это отрицает. Она говорила ему правду, но не рассказывала всё, не была с ним открытой. И в этом была её жестокость. После свадьбы он сделал всё, чтобы ей было лучше. Он тоже ненавидит плен. Он отпускает её. В конце-концов, он сам сказал так, стоило ей повернуть скорпиона. Кристина приходит и уходит, а он не попадается ей на глаза, прячась от неё в своей комнате. Он боится её, его пугает одна мысль о том, что Кристина, его небесный Ангел, его ненавидит. Иногда он действительно ничего не может поделать со своим раздражением или гневом, но в основном она его даже не видит. Иногда складывается впечатление, что в доме на озере живёт только она одна. «И он никогда не узнает, как сильно я люблю его.» — с этой мыслью Кристина засыпала уже очень много дней, с момента их свадьбы. Он никогда не узнает, сколько слёз она выплакала в подушку из-за него. «Я ничего не чувствую.» — порой бывали дни, когда именно так можно было и назвать то, что творилось у неё на душе. Полная апатия иногда завладевала ей. Ещё с детства. В такие моменты время будто останавливало свой ход, а жизнь казалась пустой и бесцветной. Это проходило само по себе, внезапно и необъяснимо. Такое состояние было трудно объяснить Эрику. Дело было ещё до свадьбы. Он подарил ей цветы — любимые пышные розы. Она сухо приняла их, даже не взглянув. Он тогда страшно бесновался, твердя, что Кристина не хочет принимать от него подарки, и как она не силилась объяснить, что дело не в нём, он не понял. Впрочем, она его не винит. Будь она на его месте, то вряд ли бы поверила. Но он верит. Наивно, словно дитя, чем постоянно поражает Кристину. Такой, как она, нельзя верить. Это опасно. Она хотела постучать в его дверь, но что-то её остановило. Она не готова. Страх упрямо, зло и настойчиво засел в её сердце. Кристина не хочет быть жестокой к Эрику, но смелости у неё хватает только к вечеру. В это время, он обычно выходит из своей комнаты и садится на диван, допоздна читая книгу, а Кристина уходит к себе. Маски на нём нет, как и ожидала Кристина. Но он совершенно не ожидал, что девушка всё ещё в гостиной. До книги ему сегодня добраться не дано. Она, как никогда робко, улыбается ему и осторожно садится рядом с мужем. Знал бы он, как ей страшно сейчас. От этих страхов он её не спасёт. Кристина даже не знает, как объяснить ему это. И самой себе тоже. Эрик молча смотрит на неё, удивлённо глядя на то, как она садится рядом. Он затаил дыхание на миг, колеблясь, стоит ли закрыть лицо рукой. Но не закрывает, что радует Кристину. — Мне нужно столько всего тебе сказать, но неоткуда начать. — заговорила она, мягким шёпотом. То, как спокойно девушка смотрела ему в глаза, поразило Эрика. — С Раулем всегда было проще, чем с тобой. — молвила она, понимая, что начало её признанию уже положено. — А всё потому, что я его не любила.  — Мальчишка красив, богат и… Она перебила его, взяв его большую и тонкую ладонь в свою маленькую. — Да, он хорош, добр, но… проблема в том, что он не ты. Эрик задохнулся от таких слов. — Вздор, Кристина! Ты не можешь хотеть просыпаться рядом со мной… — Я этого хотела. — её глаза заблестели, Кристина мягко сжала его ладонь. Страшно продолжать, но останавливаться уже нет смысла. — Просыпаться с родным Ангелом, любимым. Обнимать тебя и знать, что никогда тебя не потеряю. — на последней фразе голос её дрогнул. Говорить правду тоже сложно, даже если знаешь, что тебе поверят. Кристина уверенно и нежно погладила его по щеке, изо всех сил стараясь сдержать слёзы. Это причиняло боль им обоим. — Что заставило тебя признаться сейчас? — спросил он, застыв, словно живая статуя. — Осознание того, что я уже потеряла тебя и твою душу, но хотела бы, чтобы у меня был шанс вернуть всё, как было. Чтобы, как раньше. Ты — мой Ангел, и всегда нужен мне. Эрик, чего ты больше всего боишься? — Потерять тебя. — без раздумий сказал он. — Значит, у нас ещё остался шанс на счастье. — подытожила Кристина, улыбнувшись сквозь слёзы — рядом с ним это было невозможно контролировать. Он не осудит за это и не станет смеяться, от него не нужно прятаться. Может быть, не всегда получается, но он старается понимать её. — Иногда у меня такое чувство, будто ты не хочешь быть со мной, это больно. — вдруг сказал он, задумчивым тихим тоном. — Могу тебе сообщить, что у меня тоже возникает такое чувство. — ответила она, усмехнувшись. — Возможно, порой этих чувств не избежать. Особенно, когда мы злимся или ссоримся. — Мой Ангел — честный и смелый. О, как бы ей хотелось, чтобы он сказал это с иронией! Но он сказал это искренно. Да, по части откровений, он тоже был куда более открыт, чем она. Кристина обняла его, пряча лицо у него на груди, чувствуя, как выпирают его рёбра, вцепилась пальцами в ткань его чёрной рубашки. Она плачет уже в голос. Эрик что-то нашёптывает ей, мягко поглаживая по спине. Маленькая, брошенная всем миром девочка. Эта её роль самая безобидная, но болезненная для неё. — Нет, прошу, замолчи! Я — трусиха, эти комплименты я не заслужила. Я — лгунья, наглая девчонка и… Никогда не понимала, за что ты полюбил меня! Ты ведь знаешь, что я никакой не Ангел… Но… Может, я заслуживаю боль? — Глупости, Кристина! Ты заслуживаешь всего самого лучшего, самого прекрасного, что есть в этом мире. — с жаром воскликнул он, прижав её к себе. Глаза мужчины защипало от слёз. Боже, его Кристина не должна считать себя недостойной счастья, не должна! — Это я не заслужил тебя. — шепчет он. — Может быть, я и заслуживаю кого-то другого, но я всегда хочу быть с тобой. Я люблю твои глаза, что светятся золотом, люблю твои чувственные руки, голос, что дарит крылья, твой подбородок, скулы, высокий лоб и мягкие чёрные волосы… Она долго держала всё это в себе, слёзы душат девушку, а сердце забилось быстрее. Она отстранилась от него, подняв голову так, чтобы видеть его лицо. Целует его подбородок, щёки, губы. Эрик поначалу не верит, после чего зарывается в её кудрявые локоны своими длинными, чуть дрожащими пальцами, углубляя их солёный от слёз поцелуй. Они оба пропустили момент, когда Кристина оказалась у него на коленях. Муж и жена. Кто им запретит? Он, осмелев, целует изящную шейку своей супруги, а сама девушка в этот момент тянет руку к пуговицам на рубашке мужчины. На следующий день они проснулись вместе.