"the boy who kept me from jumping off the bridge."
✘✘✘
его зовут мин юнги и он такой, каким его себе представлял чон в своем воображении. такой и совершенно иной. его трудно понять, но легко влюбиться. чонгук, возможно, и влюбился, но он не загадывает. с юнги странно. младший теряется и не понимает. но чонгук же не загадывает — он гадает. думает, размышляет, анализирует, волнуется, тревожится, жрет себя изнутри, ломает голову и пальцы, сдирает кожу с губ и с костяшек. – блять, чонгук, что опять с руками? – упал. надеется, что ему верят и продолжает смотреть на юнги из-под челки. он часто думает о том, какой юнги красивый. у него гладкая матовая кожа, торчащие кости ключиц и линии подбородка; кошачий и немного косой взгляд, от чего кажется, что он видит всю чонгукову гнилую душу насквозь. у юнги худые руки с широкими костями, обтянутыми шрамированой кожей. чонгуку интересно откуда эти шрамы, но он молчит. мин юнги весь, от головы до ног, соткан из снежных нитей, а у чонгука чертовски горячие руки. и чон действительно думает, что юнги красивый. младший никогда прежде не испытывал что-то наподобие любви, но у юнги влажные розовые губы, и чонгуку, кажется, хочется их поцеловать. юнги все время твердит, что не позволит себе влюбиться в кого-либо. а если позволит – пустит пулю в лоб. он говорит это так серьезно и уверенно, не допуская сомнений и возражений, что чонгук каждый раз вздрагивает, будто от пощечины, и сипло, но тихо шипит сквозь плотно сжатые зубы. чувствует себя виноватым из-за того, что не может поддержать и согласиться, в итоге выдавая заученное: – я всегда буду на твоей стороне, хён. и вроде бы все идет по плану, никто не нарушает границ, не заикается о большем. чонгук смиренно ждет чего-то и старается быть хорошим другом. и вроде бы все идет по плану, но вот они в один вечер, будучи особенно отчаянными и отчаявшимися, шлют к чертям всю любовь, потому что 'эй, у меня есть отцовский виски и порошок на четыре дозы. что может быть круче, чувак?' 'ничего', отвечает чонгук и вжимается в чужие губы своими. юнги отвечает, страстно и со вкусом, будто всю жизнь жил только с этим желанием – быть в сильных и теплых объятиях лохматого подростка. у юнги на губах – вишня, а в сердце – дыра, словно от пулемета. целоваться с чонгуком убийственно и больно, но хочется еще, потому что правильно. кожу плавит под натиском чужой силы, коленки подкашиваются, и юнги цепляется за плечи чонгука, будто они — единственное, что может спасти старшего от падения в кромешный мрак под названием 'ебаная любовь'. но правда в том, что юнги давно уже на самом дне.и чонгук надеется, что юнги передумал.
✘✘✘
в какой-то момент юнги пропадает. может на неделю, может две. не отвечает на звонки, обрывает все связи с собой, даже знакомые посылают к черту, когда чонгук просит их помочь найти придурка. он себя не помнит, периодически выпадает из реальности, парит где-то между. напивается, накуривается, опять калечит себя. снова и снова. по бесконечному кругу, ебаной карусели, которая никогда не остановится. чонгук так сильно скучает, что ревет ночами напролет, отгородился ото всех, добавил номер каждого, кроме нужного, в черный список – раз не помогают, пусть катятся к хуям, чонгук сам его отыщет. но мотивации хватает лишь на один день, когда после двадцатичетырехчасового поиска по 'везде и нигде', он валится без сил в прихожей и скуривает полпачки синих винстон. давится собственными разъедающими нежные щеки слезами и бормочет заветное имя как в бреду. потом чон в энный раз звонит намджуну и ноет ему, как же хуево, сука, без юнги. как изнутри его сжирает постоянно голодный монстр, высасывает, тварина, всё соки и жизнь. 'как же, мать твою, плохо, намджун-а. когда он вернется? я же так сильно по нему скучаю, хён...' а намджун, их общий друг, молчит с минуту-две, тяжело вздыхает и, чонгук буквально видит это, с болью закрывает глаза. в конечном итоге говорит одну единственную фразу, как по сценарию: – проспись, чонгук. хватит, правда, перестань уже, черт возьми. чонгук злится, бросает трубку и долбит телефон об стену и шприцем успокоительного в фиолетовую от синяков вену. оседает на пол, сворачивается эмбрионом и прожигает взглядом маленькую полароидную фотографию в своих пальцах.лишь один чонгук знал, как юнги умеет улыбаться.
✘✘✘
и всё-таки он возвращается. приходит в один из дней. ровно через полгода после собственной пропажи. не позвонив, не постучавшись, беспрепятственно влетает вихрем в чужую однушку. и застает чонгука на диване перед теликом. тот отстраненно смотрит точно перед собой и рукой трет испачканный нос. он такой забитый, абсолютно потерянный и до пугающего отрешенный. о его ключицы, выглядывающие через растянутую одежду, можно точить скалы. о его размытый взгляд можно разбить сердце вдребезги и разбить себя. чонгук беспросветно потерян, всеми забыт и никогда не будет найден. находится в собственном глухом вакууме, не слышит ничего вокруг – ни жужжания сломанного телека, ни свиста ветра, бьющего через раскрытое окно, ни криков ругающихся соседей, ни чужого прихода. лишь где-то на периферии замечает движения резкие, дерганные и мгновенные – как мазки на холсте. чонгук с томящейся надеждой и тоской в груди вскидывает взгляд, и его больное сердце ухает куда-то вниз – прямиком в ад. перед ним он. долгожданный, чертовски любимый и нужный. тот, из-за кого чонгук полностью сломался, ждал полгода, убивался, ревел без устали и рвал на себе всё: волосы, одежду, кожу и душу. недавние ссадины напоминают о себе, зудят и раздражаются от соприкосновения с грубой и плотной тканью. душа же кровоточит, изливаясь потоками крови. плотину прорвало, и чонгук плачет беззвучно и без истерик. смотрит в глаза напротив, родные, но потухшие, и не может скрывать и скрываться. а юнги всё такой же. худой до боли на кончиках пальцев, эфемерный до тумана в голове. всё с теми же выкрашенными волнистыми волосами и взглядом прозрачных глаз из-под челки. такой же, как и раньше, будто не пропадал никуда, жил тут с чонгуком, готовил по утрам дерьмовый кофе, будил младшего, ерзая на его бедрах. но не чтобы послать в школу, а выкурить утреннюю вишневую сигарету надвоих, делясь сладким дымом друг с другом, и трахнуться на подоконнике с распахнутым настежь, царапаясь об острые углы оконных рам и всепоглощающего взаимного желания. упиваться друг другом, как горьким любимым виски, и убиваться об друг друга, расшибаясь в лепешку на бешеной скорости. километры морозных улиц проносятся мимо, они гонят на максималке в предрассветной темноте, пока чонгук вбивает юнги в обшарпанный подоконник. и сейчас он стоит, смотрит неотрывно в ответ. от него исходит напряжение-притяжение, и чонгука магнитит. брюнет поднимается на негнущихся ногах, тихо и медленно. идет навстречу будто чертову вечность, вглядываясь в любимое и родное лицо. стоит напротив и не может прервать гробовую тишину. а после минутного бездействия падает перед старшим на колени и обхватывает руками, утыкаясь лицом в плоский живот. дышит рвано и жадно, пытаясь вдохнуть как можно больше, надышаться сполна, восполнить полугодовое отсутствие самой необходимой для существования дозы. блять, как же он скучал. чонгук чувствует холодную руку в своих волосах, что гладит медленно и ощутимо, будто говоря 'вот, я наконец-то здесь. перестань плакать'. и чон поднимает мутный взгляд в пустые глаза юнги. заплаканное, покрасневшее лицо ребенка. он смотрит преданно, с разрывающей все внутренности любовью. чертов ребенок, потерявшийся, заблудившийся, но не ищущий спасения. потому что давно нашел его в спокойном взгляде блеклых глаз напротив.✘✘✘
"и в брызгах языка ты таешь будто сахар..."
он откидывается на диван и тут же ловит гребаный чилл. сучий кайф ощутимо растекается по венам, плавит мозг и бьет в виски. чонгука мажет, он сует себе в рот пальцы и обсасывает их, будто на кончиках сладкая сахарная пудра. ну почти. невесомость толкается с боков, будто собирается поднять в воздух и швырнуть куда-нибудь об стену. чонгук почти этого хочет. но больше он хочет юнги. он скоро должен прийти. как обычно. без опозданий. спустя минут десять чонгук залипает. не двигается, не моргает и даже кажется что не дышит. глаза краснеют и слезятся, а ноги затекли. он зависает и не сразу замечает, как его тормошат за плечи. но внезапно выныривает из воды и цепляется взглядом за фигуру напротив. юнги стоит посреди комнаты, с наслаждением курит и смотрит не на чонгука – на грозу за окном. и младший впитывает его образ, как в первый раз, – глубоко и тщательно, с благоговейным трепетом, собирая в сердце по крупицам. не может оторвать глаз. – пялишься, – фыркает юнги и кидает лисий взгляд, не поворачивая головы. сигарета тлеет в испачканных чем-то красным пальцах, а сизый дым витает вокруг губ, со вдохом влетая внутрь. – хочу поцеловать.✘✘✘
отцовская бмв рассекает холодные ночные улицы, скользит почти невесомо – чонгук хочет взлететь и разбиться об первый попавшийся небоскреб. подобные мысли проскакивают незаметно, неуловимо. вспыхивают секундно где-то на периферии, не угнаться. но слишком часто, чтобы не обращать внимания. чонгук чувствует на себе грузный взгляд лисих глаз, но не поворачивает голову, боясь спугнуть. растягивает момент. секунды – в минуты, часы – в дни. и по подсчетам младшего юнги смотрит на него ровно семьдесят восемь минут, – чонгук считал, – пока не хватает его руку и не кладет себе на худую ляжку, сплетая пальцы в узел. чонгук задерживает дыхание, реально перестает дышать, ощущая на кисти поцелуй снежной королевы. он будто чувствует россыпь снежинок и треск льда – настолько обжигающе холодно от касаний юнги. чонгук не выдерживает: – в чем дело, хён? – все в порядке. чонгук верит. это же его юнги, так? нет причин сомневаться в нем. – хорошо, я люблю тебя.а юнги молчит.
✘✘✘
в один из обычных дней, после того, как уходит юнги, у чонгука случается нервный срыв. он крушит всю квартиру, сдирает обои и кожу на руках. он падает на колени и раскрывает рот в немом крике. тело сжимается от непонятных спазмов, а руки трясутся, как у старого алкоголика. беспомощность давит на мозги и парень захлебывается слезами. реальность разбивается на тысячи осколков, которые рассыпаются сквозь пальцы. он не понимает откуда это чувство гребаной никчемности, но оно сжирает изнутри и мешает дышать. намджун звонит вовремя, просит и умоляет чонгука дышать медленно и глубоко, обещает тут же вызвать скорую. его голос ощутимо дрожит от паники.✘✘✘
тогда машина приехала моментально, отвозя чонгука в больницу. там его положили под капельницу и напичкали нужными таблетками. приставили к койке психолога, который постоянно о чем-то говорил и что-то спрашивал. но чонгук не отвечал, твердя единственное: – когда придёт юнги? но приходит намджун. со сладостями, фруктами, приносит некоторые вещи и тоже спрашивает о самочувствии. – когда придет юнги? как будто лишился способности говорить что-то иное. по лицу намджуна заметно, что он злится. чонгук все еще не понимает, почему он так реагирует на имя блондина. когда тот сбегал, намджун грубил чонгуку в трубку и сбрасывал вызов. и даже сейчас, когда юнги вернулся и рядом с чонгуком, младший видит всё ту же злость. возможно они серьезно поссорились, прежде они всегда были немного разных взглядов и часто цапались. чонгук хочет спросить, но молчит. – чонгук, я не думаю, что он сможет. и он оказывается прав. за все три месяца юнги не навещает чонгука. не отвечает на звонки, смс, не появляется в социальных сетях, удалив все аккаунты. чонгук думает, что будет как в тот раз - погуляет, разберется со своими мыслями и вернется. поэтому младший ждет. снова скучает, снова плачет по ночам, но утром улыбается своему лечащему врачу, чтобы тот не звал опять надоедливого психолога, который лез в душу и вскрывал там старые, еле затянувшиеся раны.✘✘✘
когда его выписывают, он чувствует себя практически в норме. реже плачет, но чаще курит, не прислушиваясь к наставлениям врача. возвращается на подработку, звонит родителям, спрашивая, как у них дела и как им живется без него в пусане. те рады сыну, ждут его в гости, а чонгук обещает приехать и познакомить с кем-то особенно важным. но терпение его не железное. в один из одиноких дней, когда время без юнги равняется уже пяти месяцам, чонгука ломает. тоска накатывает с полугодовой силой, давит легкие, и сердце вспоминает, как может болеть. весь выстроенный за реабилитационное время спокойный мирок с грохотом рушится, будто по щелчку пальцев. чонгук включает на максимальную громкость 'funnel of love', ту самую песню, которую пел юнги в день их первой встречи в том прокуренном пабе, что стала саундреком их любви и новой жизни чонгука, начавшей отсчет в тот вечер, когда младший хотел покончить с собой, прыгнув с моста. воздух будто снова наполняется запахом сладких коктейлей и кукурузных чипсов. вишня тает на языке послевкусием сигарет, а янтарный виски заливается в разодранную, будто стеклянными осколками, глотку. прошлой ночью чонгук кричал во сне и звал юнги, а, проснувшись, увидел лишь поцарапанную словно острыми когтями стену. он не знает куда себя деть, поэтому звонит намджуну. выходит на балкон, облакачивясь на перила и глядя вниз, на ночной город. мокрые волосы перебирает холодный ветер и гладит соленые щеки. улицы молчат, а фонари не горят. сеул словно мертвый. столица погружается в гробовое молчание. намджун принимает звонок после пятого гудка и не спешит начинать разговор. чонгук слышит напряженное сопение на том конце провода, делает последний глоток янтаря и разжимает пальцы, позволяя стекляшке улететь вниз и разбиться о мокрый асфальт. – намджун, юнги опять не пришел. – я говорил, что он не ходит к нам уже год. чонгук выпаливает прежде, чем успевает подумать. – вы поссорились? чонгук слышит надрывный и мучительной стон. намджун тяжело и рвано дышит, видимо пытаясь успокоиться. трек, льющийся из колонок, достигает кричащей кульминации. над головой загорается вспышка молнии на гранатовом горизонте, растекающимся самой настоящей кровью по бескрайнему небу. – чонгук, юнги мертв.трек затихает вместе с отчаянно бьющимся сердцем брюнета...