Легенды о злодеях

Даже погруженный в сон на ледяном ложе Юри казался необыкновенно прекрасным. На лице впервые за все это время застыло умиротворенное выражение, только губы отливали синевой — стараниями Виктора, но без этого было не обойтись. Когда в последний раз он выглядел настолько спокойно и мирно? Будто боль и тревоги заморозились вместе с кровью, что ранее сочилась из раны на боку. Туда Виктор старался не смотреть. К замку уже подступают. Сегодня Виктор убьет их всех. *** Он нашел Юри сам по запаху гари. Точнее, соглядатаи донесли о колдуне во владениях Кристофа, о том, как тот поджег свою деревню, и из жителей никто убежать не успел. Виктор не стал отправлять отряд, ему стало интересно. Впервые за многие годы Виктору стало интересно. Ошибиться было сложно — по дороге в деревню то тут то там мелькали повешенные тела. Они покачивались на ветру, а на изумленных лицах застыло выражение ужаса. Практически сразу в нос ударил запах дыма — никто не собирался тушить пожар, и пламя постепенно переходило от одного дома к другому. Виктор поморщился, он привык действовать аккуратно и быстро. Страх, ужас, горькое безумие можно было ощутить на кончике языка — все это витало в воздухе. Колдун сидел на каменной ограде у въезда в деревню. Напротив него на дереве покачивался последний оставшийся в живых человек. Ему не повезло — шею не сломало сразу, ветка находилась слишком близко от земли — и теперь он задыхался, тщетно пытаясь вылезти из петли. Колдун с улыбкой наблюдал за этой возней, покачивал ногами в такт. В глаза Виктор не смотрел, он успел сделать кое-какие выводы и не собирался давать незнакомцу преимущества. — Ты ведь лорд Виктор? — голос был тихим и вкрадчивым, будто здесь кто-то мог подслушать их разговор. — Я узнал тебя. Не узнать Виктора было сложно. — А ты колдун, который сжег деревню? — Виктор вернул вопрос, ослепительно улыбнувшись. Привычка. Те, кто замерзал навсегда в его замке в последний миг своей жизни видели именно эту улыбку. — Я не жег, — Виктор ощущал на себе пристальный взгляд сверху вниз, но не торопился поднять голову. — Они сами взяли факелы и сожгли свои дома. — Конечно. И повесились тоже сами. — Я не прикоснулся ни к одному из них. И они это заслужили, — на мгновение голос колдуна дрогнул, сорвался. Что было во всем этом? Злость? Жажда мщения? Наслаждение чужими страданиями? Виктору никогда еще в жизни не хотелось узнать это настолько сильно. — Что же ты даже не посмотришь на меня? Я здесь, наверху. — Я смотрю на тебя, — и правда, Виктор обвел взглядом длинные ноги, весьма привлекательное тело, видел круглое по-детски трогательное лицо и никак не сочетающуюся со всем этим злую, будто примерзшую, улыбку. Только в глаза он не смотрел. Последний повешенный наконец-то перестал дрыгать ногами и затих. Колдун сразу же потерял к нему интерес и снова начал прожигать взглядом Виктора. Тот же был не прочь и поболтать. Пока время еще было. — Отряд Кристофа скоро будет здесь. — Неужели? Пусть приезжает, хотя мне и одному хорошо, — известие о вооруженном отряде не взволновала его нисколько. Перед взором Виктора тут же появилась картинка — сходящие с ума люди, протыкающие своих же товарищей оружием. И снова слишком много грязи и крови. Он представил это себе насколько ярко, что даже поморщился. — Я могу забрать твое тепло в одно мгновение. Или медленно, если тебе так больше нравится. — Но ты этого не делаешь, — колдун спрыгнул с изгороди прямо перед Виктором, чуть покачнулся, потеряв равновесие, но на ногах устоял. — Посмотри мне в глаза. И внезапно Виктор рассмеялся. Холодно и сдержанно, он не помнил каково это — смеяться во весь голос, до проступающих на глазах слез. Щеки колдуна покраснели в один миг, лицо запылало. — За кого ты меня принимаешь? — А ты меня? Только не говори, что пришел просто поболтать. — Не только поболтать. Предложить. Ты сильный колдун, и мне нужны такие люди. Пойдешь ком не в замок? А еще мне интересно. Кто ты? Что люди видят в твоих глазах? Что они чувствуют, убивая себя и других по твоему приказу? Красивые ли у тебя глаза на самом деле? — Если ищешь слугу, то уходи. Я не буду тенью, хватит с меня. Не буду ниже… — Не ниже. Равный. Виктор протянул руку, с удивлением понимая, что не солгал, и посмотрел колдуну в глаза. *** Юри делал это еще неумело. Из ушей жертвы потекла кровь, а на губах появилась розовая пена. Они никак не хотели умирать без сопротивления, лишних страданий. Какая-то часть их сознания продолжала бороться, хоть и хватало запаса сил ненадолго. Виктор на всякий случай отошел подальше, если пленник вырвется, то попытается перерезать себе горло и забрызгает все вокруг кровью. Юри же все это совершенно не трогало, как не трогали и чудовищные крики. Он их как будто бы и не слышал. Глаза полыхали красным, затягивали несчастного, подчиняли себе. Какие картины сейчас показывал Юри своей жертве? — Ты специально это делаешь? — Юри вздрогнул, раздраженно повел плечом, но не обернулся. Поэтому Виктор подошел ближе и подул его в шею ледяным потоком. — Ты меня отвлекаешь. Он вот-вот расскажет все. — Не расскажет. Он просто ничего не знает, — Юри все же обернулся у нему, посмотрел недоверчиво и немного раздраженно, мол, почему тогда сразу не сказал? — Хотелось посмотреть, как ты будешь действовать. Пленник дернулся, попытался что-то сказать, быть хотел умолять о пощаде, но захлебнулся собственной кровью. Виктор лениво взмахнул рукой и привел помещение в порядок. Только слепящий глаза снег и ледяная статуя в кандалах. *** Они сожгли Минако, сказал потом Юри. Он лежал в постели, расслабленный после секса и перебирал пальцы Виктора, будто пересчитывал. Хотелось пошутить, мол, количество с прошлого раза не изменилось, но Юри начал говорить. О своей наставнице, которая была деревенской знахаркой и помогала местным жителям врачевать раны, принимала роды, помогала советом. Юри часто наведывался к ней и подолгу задерживался в лавке у Минако. Потом она взяла его к себе в ученики. А когда урожая собрали слишком мало, чтобы расплатиться с лордом Кристофом, по деревни пошли слухи, что во всем виновата колдунья. Юри передавал целительнице тревожные слухи, но она отказалась бежать, до последнего надеясь на благоразумие и людскую благодарность. К кому еще деревенские смогут обратиться за помощью? Но они все равно пришли за ней, обвинили в колдовстве и сожгли на рыночной площади, устроив настоящий праздник. Ведьма уничтожена, и деревня спасена. Только вот за всеобщем ликованием как-то проглядели настоящего колдуна. Выпустить силу оказалось очень легко. Больше не нужно было скрываться и прятаться по углам, стараясь быть как можно более неприметным. Жажда мести выплеснулась наружу и затопила все прочие чувства. Юри хотел только, чтобы все они умерли. Он слушал крики тех, кто не успел вылезти из горящих домов и улыбался. Все правильно, так и должно быть. Любой, кто вставал на пути у Юри, попадал под влияние гипнотических глаз и постепенно сходил с ума. Уцелевшие пытались бежать, но безумие нашло их быстрее, оно заставило их взять веревки и повеситься. Вид качающихся туда-сюда тел стал для Юри любимым. Дольше всех умирал деревенский староста, приговоривший Минако к сожжению. Его руки дрожали, когда он затягивал петлю, и как и ожидал Юри, из-за недостаточной высоты, его шея не переломилась сразу. А потом пришел Виктор. *** — Это Яков. Когда-то он был здешним лордом, — Виктор с гордостью показывал Юри украшения своего замка. Ледяные скульптуры, которые когда-то были людьми. — Он постоянно кричал, сейчас, когда наконец-то замолчал, стало гораздо лучше. Яков стоял, выставив вперед ладони, будто до последнего надеялся заслониться от морозного потока. Виктор подошел к другой скульптуре, той, что была ниже всех ростом и ласково провел пальцем по ледяной щеке. — Мой ученик, очень талантливый. Только вот вести себя хорошо так и не научился. Он мягко, но настойчиво касался плеча Юри и демонстрировал свою коллекцию. Мужчины, женщины, молодые и постарше — все навеки застыли в морозном зале. — Некоторые пришлось сломать, очень жалко, — и смотрел на реакцию Юри, нравится ли? Юри улыбался и кивал, нравится, очень. Виктор смеялся почти счастливо (он не умел по-настоящему быть счастливым) и целовал круглые щеки, на которых потом таял иней. *** То, как Крис смотрел на Юри, Виктору совсем не нравилось. Это был странный взгляд, смесь болезненного любопытства и похоти. И совершенно плевать, что он практически на всех так смотрел, на самого Виктора тоже, еще до заключения союза. — С моих земель его забрал, — к столу подали лучшее вино, что нашлось в погребах. — Успел раньше, ха. Деревня-то моя была, Виктор. А, значит, и люди мои. Только нет теперь ни деревни, ни людей. Юри на Криса не смотрел. В присутствии посторонних он вообще предпочитал молчать, отводить взгляд, совсем не походя на того человека, что представал перед Виктором каждый день. — А мог бы кого и покраше выбрать, — разгоряченный вином, рассмеялся вдруг Кристоф. — Хотя ты прав, он милашка, сестра тоже симпатичная была. Пронзительно звякнул бокал, и по сверкающему обеденному столу разлилась красная лужица. Юри так и не поднял взгляд, молча встал из-за стола. Но Виктор видел, как дрожат его руки. Крис — старый союзник и долгое время был полезен. Они оба были друг другу полезны, но уже давно начали доходить слухи о намерении Джакометти принять другую сторону. Ту, которая, как он думал, сильнее. Плохой ход. Виктору оставалось только предать Криса чуть раньше, чем это сделал бы он. И хотя Виктор никогда не любил вида пролитой крови, звук, с которым голова Криса отделилась от туловища, приятно ласкал слух. Юри сидел на кровати, когда Виктор тихо (в своем замке он всегда ходил бесшумно) подошел к нему и вручил огромное ледяное блюдо. — Маленький подарок, — глаза Криса уже не моргали, но Виктор подморозил голову так, чтобы они были открыты. Пусть смотрит даже после смерти. Юри долго-долго молчал, а потом поднял взгляд на Виктора, обычный, не колдовской. И улыбнулся. Голова Криса смотрела на них пустым взглядом, когда Виктор толкнул Юри на ложе, дернул ткань черной туники так, что та затрещала. Юри в ответ взял его лицо в свои ладони и обжег взглядом. Они еще ничего не делали, но в голове Виктора одна картинка сменяет другую: Как Юри стискивает его плечи до синяков, царапает ногтями по спине, почти до крови (а кровь у Виктора все же не ледяная, что бы не говорили напуганные люди), поцелуй, переходящий в укус. Почти каждая их ночь — борьба. Не настоящая, ведь если бы кто-то применил свои силы всерьез, вряд ли бы в итоге остался победитель. Им легче убить друга, чем позволить одному взять верх. Юри хотел быть равным, и Виктор принял эти условия. Он задохнулся от возбуждения, когда очередная картинка, посланная Юри, предстала перед глазами. Как его трахают быстро и грубо у тюремной стены, где совсем недалеко еще томятся оставшиеся в живых пленные. Быть может, они уже настолько обезумели от воздействия на сознание, что ничего не услышат? Нет, Виктор, они определенно все слышат. Как ты не можешь сдержать стон, как просишь еще, быстрее… Когда заканчивались пытки мыслями и образами, наставала очередь Виктора. Подуть ледяным ветерком в шею, вызвать мурашки и дрожь. Потом Юри дрожал уже не от холода. Во время подобных ночей, Виктору казалось, что он близок к тому, чтобы растаять. *** В их руках мог быть весь мир. Мир, который они уже начали завоевывать, разделили бы пополам. А если одного будет мало — существует еще множество других, которые не устояли бы перед стремлениями и силой. Виктор одним ледяным потоком останавливал отряды. Юри мог свести человека с ума одним единственным взглядом. И тот безропотно шел на смерть, убивал своих товарищей, а потом резал горло самому себе. Виктор морщился, слишком много крови, но Юри подобное никогда не смущало. Он опускал руки в алую жидкость и подносил пальцы к губам Виктора. И он целовал соленые, пахнущие железом и солью, ладони. А потом Юри вернулся в замок с алеющей на боку раной. И Виктор узнал, как пахнет кровь Юри. Злостью и отчаяньем, желанием мести и… обидой. В легендах же всегда так? Злодеев рано или поздно постигнет справедливое возмездие? Только вот Виктор никогда не верил в легенды. Юри стоял побелевший, сжимал рану ладонями, и сейчас почему-то больше всего напоминал ледяную статую из коллекции Виктора. Темные глаза лихорадочно блестели, а губы, на которых еще недавно играла такая знакомая усмешка, чуть подрагивали. Виктор уложил его на ложе, провел холодной ладонью по лбу и шепнул на ухо: — Все будет хорошо, любовь моя. Я разберусь. Он целовал его медленно, выпивая оставшееся тепло, останавливая поток крови по венам. Но не до конца. Губы Юри вскоре отливали синим, а на веки лег белый иней. Что ему снится? Живая наставница, семья, которую он потерял давным-давно? Другие миры, что так не похожи на этот? Сны Юри будут мирными. Интересно, про них однажды тоже придумают легенду? Из тех, в которые страшно поверить. Виктор думает об этом, выходя на крепостную стену. К замку уже подступают. Сегодня Виктор убьет их всех.