Как не писать идиотский сюжет и иные советы

      В одной из прошлых частей я затронул тему ненависти. Хотелось бы поговорить теперь, когда её следует считать легитимной, а когда — нет. Надо сперва дать определение понятиям: • Гнев — это ограниченная по времени вспышка агрессии, направленная даже не обязательно по отношению к субъекту (разозлиться можно даже тогда, когда вы просто не можете вставить нитку в игольное ушко). • Ярость — непосредственное наименование самого психического возбуждения. • Злоба — общее психическое состояние, направленное на агрессию, иногда злобность является чертой характера. • Ненависть — постоянное ощущение, направленное на субъект (одного человека или на широкую группу лиц, например, на нацию, на религию, на страну). Ненависть ощущается, когда субъект оказывается в зоне внимания, может пробуждать ярость.       Я думаю, теперь ясно, в чём разница между гневом и ненавистью. Например, Кхорн из Вахи в первую очередь отвечает за гнев и ярость, ненависть для него вторична — именно поэтому для Кхорна не так важна субъектность жертвы. За ненависть и злобу среди Губительных Сил отвечает Малал. Для сравнения — во время спортивных состязаний, в первую очередь в рукопашной борьбе, спортсмены испытывают ярость. Она возможна (и так и должно быть) без какой-либо неприязни к личности своего соперника, то есть ненависти здесь нет.       Про ненависть лучше всего сказал, на мой взгляд, Крылов-Харитонов: «Ненависть — это не чувство, а мотив действий. Можно не скрежетать зубами от ярости (это действительно ни к чему), но действовать так, чтобы уничтожить врага. Ненависть ко злу лежит в основе сознания. И, кстати, кто сказал, что нельзя ненавидеть Сатану?!» [1] Ненависть — это оружие, как и всякое оружие, оно опасно для всех; ненависть ко злу — важнейшая добродетель. Ненависть является грехом, когда она не оправдана, при этом ненависть причиняет страдание не только тем, на кого она может спровоцировать субъекта, но и самому субъекту, который её переживает (как я покажу на собственном примере).       Лично я очень подвержен гневу — раньше я часто срывался на родственников и крыл их самой дикой бранью, которую вы можете себе представить (сейчас мне с этим полегче) — но это был гнев без ненависти. Ненависть стала одолевать меня сейчас. После известных событий меня регулярно мучают припадки ненависти, направленные против всего человечества и против всей жизни на Земле. Расскажу об этом подробнее, так как, думаю, вам будет интересно узнает, как припадки ненависти ощущаются субъективно. — В первую очередь меня корчит от слов «человечный», «будьте людьми» и так далее. «Человек» в моём ощущении — это символ всего зла, его упоминание в позитивном ключе уже приводит меня в бешенство. Словосочетание «человеческая природа» вообще является теми двумя словами, которые я не могу выговорить в спокойном состоянии. — Во время припадков ненависти, я испытываю желание убить всех людей на Земле, так как воспринимаю их в качестве одной большой гидры, которая грызёт сама себя и всё никак не сдохнет. — Во время этих фантазий я отождествляю себя с армией терминаторов, которые массово уничтожают людей различными жестокими способами — превращают в кровавое месиво, расстреливают, травят газом и т.д. — Всё это сопровождается постоянным оправданием происходящего: мой внутренний голос утверждает, что люди заслужили это по самой своей природе. Его любая фраза «в моём государстве человек истребляется только потому, что он — человек». Это антитеза на все репрессии и геноциды прошлого — мол, где-то люди истреблялись за неправильное вероисповедание, за неправильную национальность и т.д. — но в моём государстве всё будет по справедливости: в моём государстве убивать будут за то, что ты человек! — Особое внимание я уделяю истреблению представителей разных политических идеологий, которых я считаю наихудшими из всех своих жертв. Я хочу возвыситься над ними и доказать, что моя идеология истребления всего живого является самой правильной: не будет больше никакого зла, не будет больше несправедливости, не будет больше жестокости, не будет больше тирании, не будет больше боли — если не будет субъектов, которые могли бы всё это переживать и совершать (когда я говорил, что «настоящие социалисты — это апокалиптические маньяки», я, в общем-то говоря, не иронизировал, в некоторые моменты я действительно так искренне считаю). Я воображаю то, как я уничтожаю мировую политическую элиту и получаю удовольствие от того, что она сотрясается в муках и в страхе. — Что самое ужасное, я акцентирую воображение на убийстве маленьких детей и беременных женщин, таким образом я выражая свою ненависть к регенерации человеческой гидры, которую я ненавижу. Напомню, что в моём мироощущении всё человечество — это отвратительный монстр, который грызёт сам себя, но никак не может до конца сдохнуть, а потому его следует уничтожить всего разом. Соответственно, регенерация гидры представляется наиболее отвратительной частью этого организма. — Во время таких припадков, я называю человечество грязными словами, главное из которых — «скоты»; в него я вкладываю самую жгучую ненависть, потому не думаю, что здесь в тексте она может звучать хотя бы столь отдалённо живо, как оно звучит у меня в мыслях в такие моменты. — Я доказываю себе в мыслях, что главное в людях — это зло, а добродетель людей — лишь служанка зла, позволяющая людям выживать, чтобы распространять зло и продлевать людские страдания. В моём представлении, все добродетели человечества сводятся к нулю, а точнее — к обслуживанию гидры. — Меня охватывает ещё большая ярость из-за того, что у меня нет силы и власти сделать всё это. Меня охватывает злоба от бессилия — тогда я проклинаю мироздание и бога, в которого я не верю, но образ которого удобен для выражения этой ненависти — за то, что небо не дало мне свою молнию, чтобы я мог отпустишь вселенную. — Я хочу в такие моменты поверить в бога, которого я мог бы ненавидеть. Я атеист и здесь мне сильно не хватает того бога, в которого верит примитивная религиозность — того самого бога, которого на иконах изображают в виде старика с бородой, сидящего на облачке. Я хотел бы схватить такого бога за бороду и выпустить кишки из его чрева — в наказание за то, что он по своей прихоти сотворил гидру и запрограммировал её терзать саму себя — и сделал меня частью гидры. В таком состоянии я посылаю самые грязные проклятия в адрес бога, в которого я не верю. При этом, что важно, такой бог, чтобы удовлетворить мою ненависть, должен быть не только реальным, но и человекообразным — бог, который лишён всего людского, для меня не отличим от закона природы и стало быть, он для меня не субъект — в таком случае моя ненависть не может быть насыщенна его уничтожением. Обычно тут моя ненависть переходит на церковный образ Иисуса из Назарета, которого я считаю символом всего грешного, лицемерного и подлого в этой жизни — но в таком случае мне дико мешает осознание, что в реальной жизни Иисус был всего лишь человеком. Отдельные люди едва ли могут вызвать у меня такую ненависть, которую вызывает у меня всё человечество сразу. — Я воображаю себя теми самыми восточными божествами, которые фигурируют в разных версиях мифа о всемирном потопе. И я упиваюсь идеей того, что я-то утопил бы всех людей, в том числе самого себя, я-то уж не совершил бы той ошибки — я не стал бы оставлять Зиусудра или Ноя на расплод, потому что тогда бы всё началось сначала! Вся эта мерзость! — Да, моя ненависть направлена не только против человечества, но и против всей жизни и против вселенной, чьи законы физики позволяют ей существовать и чьи законы предали ей именно такую структуру хищной гидры — я усиленно пытаюсь визуализировать в голове, как бы я рвал буквально голыми руками ткань пространства и времени. Я хочу уничтожить всю эту вселенную, которая представляется мне воплощением зла, механизмом для несправедливости, пыток и страданий. — Разумеется, эта ненависть также распространяется на меня самого. Я испытываю дикую ненависть к своей собственной человечности. Я ненавижу своё тело за то, что оно такое слабое и причиняет мне боль своими болезнями (то есть не за то, что я хилый, а за то, что мясо вообще такое слабое на фоне вечного космоса); я ненавижу своё сознание за то, что оно может причинить мне боль в том случае, если я услышу дурное слово, сказанное про меня; я ненавижу своё сознание за то, что он доставляет мне страдания негативными мыслями или невротическими состояниями. Я ненавижу свою природу за то, что мой дух заперт в таком отвратительном, греховном, смертном и болезненном состоянии. Я ненавижу своё сознание за то, что оно так плохо поддаётся контролю со стороны воли. Я ненавижу свои эмоции и свои чувства за то, что они переживаются без моего согласия. Я ненавижу сам момент своего рождения, почему что считаю его несправедливым актом насилия. Я ненавижу свою лень, я ненавижу свою апатию, я ненавижу своё душевное бессилие — я ненавижу свою эмоциональную возбудимость, я ненавижу свой гнев — короче говоря, ненавижу целый список деталей, из которых собрано моё «я». Я ненавижу свой жир, который набирается без моей на то воли. Я ненавижу свои родинки за то, что они есть там, где я не хотел, чтобы они были. Я ненавижу свою бороду за то, что она растёт. Я ненавижу каждый атом своего тела, который скрепляет эту кучу мяса. Тут тоже приходится ждать, пока ненависть пройдёт. Но вообще ненависть именно к личности, к Георгию, ослабить очень просто — если я не буду думать о себе, как о субъекте, то ненависть ослабнет. Я могу легко осмыслить свою психику как набор дискретных функций — говорение, запоминание, мышление, созерцание и т.д. Если Георгий — это просто подобный конструкт, то ненависть резко сдувается. Как я говорил, я что человека, что гипотетического бога не могу ненавидеть, если не вижу в них субъекта.       Эти припадки дикой ненависти происходят со мной больше раза в неделю и в первую очередь ощущаются как напряжение психики — если попытаться, например, начать выражать ненависть физически (пнуть банку и т.д.), то легче не становится — ненависть только сильнее подступает к горлу, это такое чувство, как если бы тебе хотелось пить, но ты никак не мог бы напиться. Психика испытывает усталость — такое можно только пережить, подождать, когда оно пройдёт. Обычно это длится три-пять минут.       Возможно, у вас тоже бывало нечто похожее. Воображали ли вы пытки своих врагов? Или тех, кто вам не нравится? Упивались ли страшными образами?       Если кратко проанализировать мою ненависть, то я думаю, вы согласитесь в том, что она в корне содержит в себе благое начинание — ненависть это оружие против зла. А моя ненависть возникает тогда, когда вокруг происходит зло, к которому нельзя оставаться равнодушным. Вот только с точки зрения моего мировоззрения, источником зла является сама жизнь — стало быть ненависть изливается на неё в пропорциях, в которых она имеет отношение к моему субъекту — сперва ненависть изливается на человечество, потом на всю биосферу и в конце концов ненависть изливается на саму вселенную, чьи законы физики позволяют этой жизни зародиться, существовать и быть такой, какая она есть. Я даже завидую каким-нибудь верующим в Шайтана и Аримана, в то, что если уничтожить всех евреев/буржуев/Россию/блок НАТО, то настанет рай на Земле — потом, что если источником зла является конкретный субъект или группа субъектов, то можно сконцентрировать свою ненависть на них и можно ублажать себя верой в то, что если они исчезнут, то всё будет хорошо.       Поговорим теперь про легитимность ненависти. Понятное дело, что с точки зрения просоциальной морали и идеологии, тотальная и огульная ненависть (вроде той, которую я описал выше на собственном примере) — это плохо. Розовый гуманизм осуждает ненависть как таковую. Тут я не могу согласиться — ненависть это оружие, оружие опасно, но оно не может быть само по себе хорошим или плохим. В «Стальном алхимике» было два момента, где автор продвигал именно розовый гуманизм — но сами по себе эти моменты как раз показывают те случаи, когда в первом ненависти можно не следовать, а вот во втором — ей как раз стоит последовать. • Первый момент, это когда у Уинри появляется возможность убить Шрама. Шрам — это боевой монах, чей народ подвергли геноциду местные немцы. Шрам за это начал охоту на немецких государственных колдунов. В том числе Шрам чуть не убил Эдвард и его брата за то, что первый вступил в команду государевых чудодеев, но по факту в геноциде не участвовал и сам по себе такое никогда бы не одобрил. Кроме того, Шрам зашиб родителей Уинри, которые просто были врачами. Уинри получает возможность застрелить таки Шрама. Эд не даёт ей это сделать из соображений отказаться от поддержания круга мести.       Почему я могу с этим согласиться? У хеттов существовала следующая этическая доктрина — если тебя ударили и ты можешь ударить в ответ, то не стоит этого делать ради того, чтобы самому не пачкать руки. Воздержаться от ответного акта насилия следовало не потому, что ты прощаешь вражеского субъекта, а потому что ты сам не хочешь работать на глобальный механизм насилия — то есть ты делаешь это ради себя, а не ради него. • Второй момент, это когда Рой Мустанг пытается сжечь гомункула Зависть за то, что тот убил его товарища Хьюза. Рой сжигает Зависть до беспомощного состояния, когда от него сохраняется только первоначальное тело маленького монстрика. Эд, однако, не даёт добить Зависть своими речами о гуманизме. Зависть, услышав, что люди его жалеют, кончает с собой. Таким образом автор и розовый гуманизм задвинул, и злодея устранил.       Зависть, однако, как раз следует ненавидеть. Если действия Шрама оправданы тем, что он сам пережил несправедливость и насилие, то действия Зависти обусловлены исключительно его собственной порочностью — как можно понять из его имени, он олицетворяет смертный грех своего создателя, и потому ненавидит людей из зависти к ним. Гомункул Зависть не только убивал невинных людей с большим удовольствием и глумился над ними, но и работал на организацию, чья цель заключается в том, чтобы скормить население целой страны Тёмному Властелину ради того, чтобы Тёмный Властелин мог стать всемогущим богом вселенной. Зависть, в отличие от Шрама, как раз своей субъектностью оправдывает ненависть и возмездие, которое должны обрушиться на его голову.       Удовлетворение чувства ненависти читателей, зрителей или игроков — это отдельный фансервис. Для этого вы выставляете некого персонажа, призванного приковать к себе ненависть, а потом даёте ему как следует пинка. В некоторых случаях даже наказание не обязательно — достаточно просто смачного расписывать всё, за что следует ненавидеть этого персонажа. Например, де Сад в «120 днях Содома» прекрасно расписывает протагонистов-злодеев, которые должны стать мишенью для ненависти. Упрекнуть его тут можно только за то, что он не расписал Дюрсе. Лучше всего расписан герцог Бланджи — злодей, призванный представлять прогнившую аристократию (в то время как остальные трое представляют церковь, бюрократию и новорожденную буржуазию — все правящие классы), потому его главные черты — токсичная гипермаскулинность в сочетании с крайне позорной трусостью: ГЕРЦОГ БЛАНЖИ уже в возрасте восемнадцати лет стал обладателем огромного состояния, которое он значительно округлил с помощью махинаций по незаконному взиманию налогов. Он рано испытал на себе отношение толпы, взирающей на очень богатого молодого человека, который ни в чем себе не отказывает. Почти всегда в таких случаях мерилом собственной силы становятся пороки; причем чем меньше себе отказываешь, тем легче привыкаешь желать всего. От природы Герцог получил примитивные качества, которые, быть может, как раз уравновешивали опасности его пути. Странная мать-природа иногда как будто бы договаривается с богатством: кому-то добавить пороков, а у кого-то их отнять — наверное, для равновесия, ей нужны и те, и другие. Итак, природа, повторяю я, сделав Бланжи обладателем огромного состояния, в то же время вложила в него все влечения и способности к порокам. Наделив его коварным и очень злым умом, она вложила в него душу негодяя, дала вульгарные вкусы и капризы, из чего и родилась свойственная ему склонность к ужасному разврату. Он рано стал лживым и жестоким, грубым эгоистом, жадным до удовольствий, обманщиком, гурманом, пьяницей, трусом, развратником, кровосмесителем, убийцей, вором, словом, средоточием всех пороков. Ни одна добродетель не была ему свойственна. Да что я говорю? Он был убежден и часто повторял, что мужчина, чтобы стать полностью счастливым, должен пройти через все возможные пороки и никогда не позволять себе никаких добродетелей. … В свете говорили, что жены Герцога умирали из-за его могучего сложения и, так как он и вправду был гигантом, это помогало ему скрывать истину. Этот зловещий колосс, похоже, унаследовал что-то от Геракла или Кентавра: в нем было росту пять ступней и одиннадцать пальцев, его руки и ноги обладали невероятной силой и энергией, голос был подобен трубе, а нервы из железа… Добавьте к этому мужественное и надменное лицо с большими черными глазами и красивыми темными бровями, ослепительные зубы, общий вид, излучающий здоровье и свежесть, широкие плечи, превосходную фигуру с узкими бедрами и стройными ногами, равных которым не было во всей Франции, железный темперамент, лошадиную силу, красивые ягодицы и мужской член как у мула, удивительно обросший волосами, обладающий способностью терять сперму столько раз в день, сколько он этого хотел, — даже в возрасте пятидесяти лет он обладал почти постоянной эрекцией. Величина его члена была восемь дюймов по окружности и двенадцать дюймов в длину. Таков был Герцог; вот перед вами его портрет, как если бы его сами нарисовали. … И в то же время — кто бы мог подумать? — недаром говорят, что душа не всегда соответствует телу, — этого колосса мог привести в трепет отважный ребенок, не дрогнувший перед ним, а в тех случаях, когда его козни с ядом и хитростями не получались, он бледнел и дрожал, поскольку сама мысль о честной борьбе на равных способна была заставить его бежать на край света. Тем не менее, ему пришлось участвовать в одной или даже двух военных кампаниях, но он показал себя там абсолютно бесполезным и вынужден был оставить службу. Поддерживая свой престиж наглостью и хитростью, он оправдывал свою трусость свойственным ему чувством самосохранения, а уж не один здравомыслящий человек не сочтет это качество недостатком. Почти аналогичную манеру использует Джордж Мартин — он специально вводит наглых и подлых персонажей, после чего позволяет читателям наслаждаться расправой над ними или их тотальным поражением: «я создал Рамси, чтобы укусить Теона за задницу». Аналогично многих своих злодеев придумал Крылов-Харитонов — чему он меня научил, так это тому, что никогда не следует стесняться кого-то ненавидеть. Я сам, когда писал свои фанфики, то красочно расписывал Ньярлатхотепа именно с той целью, чтобы изливать ненависть на этого антагониста. Ненависть к нему — это вообще то, что объединяет целый ряд персонажей разных моих историй.       Поговорим теперь про персонажей, чья главная мотивация — это ненависть. Здесь я вспомню Нехелению из аниме 90-х. Первоначально она начинает как эльфийка (вероятно), которая была напугана обликом будущей себя — обликом отвратительной старухи. Тогда её подданные отдали ей свои зеркала мечты — аспекты души, ответственные за, как можно понять из названия, мечты. В результате такой операции подданные превратились в нежить, которая не является полноценным психическим субъектом. Нехеления осталась духовно одна в окружении мертвецов, что плохо сказалось на её психике. Впоследствии она попыталась украсть Золотой Кристалла, за что оказалась запрета в зазеркалье. Там на протяжении очень долгого времени, её крыша двинулась почти окончательно. «Почти» — потому что более она поехала крышей окончательно, когда в первой битве её победила Усаги. Тогда Нехеления сравнила свою жизнь и жизнь Усаги — Нехеления в одиночестве томилась в потустороннем мире, в то время как у Усаги было много друзей и врагиня жила счастливую жизнь. Этот факт вызвал у Нехелении дикую ненависть к Усаги — отныне она желала в первую очередь уничтожить жизнь Усаги как личности. Это показано очень символически — Нехеления вытаскивает из себя зеркало мечты и разбивает его на куски. Куски превращают в монстров, а один из них попадает в голову возлюбленному Усаги и постепенно превращает его в овощ. Нехеления испытывает огромное удовольствие от того, что она разрушит счастье самой Усаги — она заключает её внутри своего измерения и заставляет там страдать. Когда Усаги и Нехеления встречаются лицом к лицу, Усаги говорит, что скорее бы умерла, чам оказалась бы в ситуации Нехелении. Нехеления хочет, чтобы Усаги её ненавидела. На что Усаги начинает жалеть Нехелению. Это факт вызывает у Нехелении ещё большую ярость! Мне очень понравилось, что антагонист нацелен не только на завоевание мира или на обретение могущества, но и на разрушение жизни протагониста — исключительно во имя личной НЕНАВИСТИ. Особенно мне понравилась фраза Нехелении во время разговора с Чибиусой: «Ты не знаешь всю глубину Тьмы, которую познала я». Я, как человек, которого последние два года мучают припадки ненависти, описанные выше, прекрасно понимаю, о каких глубинах НЕНАВИСТИ говорит Нехеления. В общем — Нехеления одна из лучших злодеев, которых я знаю.       Когда я писал свой фанфик, то решил придумать злодея, аналогичного Нехелении. Таковым у меня выступает Кристофер Гудман из РВФ. Он представляет собой клона Иисуса Христа, которого вырастили верующие учёные. Увы, их ждали атеизм, отчаяние и самоубийство, когда пробирка синтезировала им: Не то сына, не то дочь; Не мышонка, не лягушку, А неведому зверюшку. Кристофер чувствовал к себе такое отношение со стороны персонала, и это вызвало у него чувство собственной неполноценности. Он не стал настоящим Мессией. Позднее он научился с помощью иллюзий маскировать свой настоящий облик. Однако мысль о том, что если все узнают о том, как он выглядит на самом деле, то в нём разочаруются и его станут ненавидеть, заставила его озлобиться на весь мир. Когда Кристофер узнал о существовании Хиро, то возненавидел его. Потому что Хиро стал тем, кем Кристофер не мог стать — настоящим Мессией-спасителем своей фракции. Ненависть тут распределилась между тремя фронтами: — Хиро — герой и боец, в то время, как Кристофер — интриган и диванный антихрист. Хиро в силу своей личности гораздо больше соответствует тому архетипу, на который претендовал Кристофер. — Хиро имеет нечеловеческое происхождение, как и Кристофер, однако его искренне любят несмотря на это. До того человеческие последователи Хиро находились в состоянии войны с представителями той нечеловеческой расы, к которой принадлежит Хиро — это им не помешало сплотиться вокруг него. — Хиро — нечеловек, но он красив. Его что в людской форме, что в нелюдской готовы все засосать. Кристофер в нелюдской форме выглядит совершенно не так, чтобы считаться симпатичным [2].       В результате такого сравнения, Кристофер проникся животной ненавистью к Хиро. И они даже не были знакомы лично на тот момент, когда Кристофер уже тонул в своей злобе! Хиро при этом не сделал абсолютно ничего, чтобы заслужить такую ненависть — ненависть Кристофера исключительно несправедлива и исключительно нелегитимна — это ненависть исключительно злобного, закомплексованного ничтожества. Куда хуже неё только тот способ, который Кристофер избрал для удовлетворения своей ненависти: Кристофер хочет превратить Хиро и его возлюбленную Зеро Ту в овощей и сделать их обоих своими секс-рабами, чтобы с помощью своих щупалец их насиловать и заставлять видеть то, как насилию подвергается возлюбленный/возлюбленная. Всё это исключительно из личной ненависти и зависти. Как и в случае с Нехеленией, в основе ненависти лежит ещё дикий комплекс по поводу собственной внешности. Вот он — злодей и полное чудовище, моральный урод, одержимый животной и личной ненавистью.       Думаю, мне стоит показать ещё один пример, когда в основе поступков персонажа лежит ненависть, тоже из своего опыта — недавно я придумал такую сюжетную арку. На страну главных героев инопланетяне сбросили чужеродный вирус, который высасывает соки и деформирует всё живое. Его поддерживает магическая гора в Мире Снов, куда герои отправились с целью разобраться с ней: — Нужно уничтожить это место! — Синдзи указал мечом на гору. — Давайте, используем наши ментальные волны, чтобы это всё уничтожить! — Синдзи! — указала Аска. — Кайдзю! — Что?! Здесь?! Гайган и Король Гидора спустились с чёрного неба. Выглядели они такими, какими их видели в прошлый раз. Гайган — птицеподобный киборг, закованный в тёмные доспехи, с цепной пилой в животе, пилами на руках. Единственный глаз горел в виде щитка над клювом. Хвост заканчивался набором атакующих лезвий. Из спины выходили гребни, помогающие в полёте. Гидора выглядел как золотистый дракон с инопланетными крыльями, с двумя хвостами и тремя головами на длинных шеях. Гайган выпустил свой фиолетовый луч, Гидора выдохнул золотистыми молниями. Синдзи, естественно, направил волю теперь на защиту от всего этого, потому атаки разбились о силовое поле. При этом очень аккуратно луч и молнии рассыпались в искры, совершенно не повредив горе. — Откуда тут взялись эти Кайдзю?! — не понял Синдзи. — Они же на стороне Юггота?! Сюда прилетело трое Охотящихся ужасов. Два — обычного размера, один, летящий в середине, куда крупнее прочих. На каждом по всаднику. Зеркала на корабле посыпали вспышками — те угасли во тьме, которая открывалась всякий раз, когда крупный демон-дракон производил взмахи своими огромными кожаными крыльями. — Вы, японцы, пришли сокрушить Проклятие, павшее на вашу страну, — заговорил Мистер К достаточно громко, чтобы его было слышно. — Я не совсем японка, но тебя прикончу! — Аска подпрыгнула очень высоко над парусами, посылала свой кнут, рассекающий воздух. Рыжей полуголой девице удалось достигнуть всадника… который смог поймать конец кнута рукой. Синдзи взмахнул белыми крыльями. В полностью красных глазах фиолетового гуманоида загорелась истинная ненависть, кнут охватила красная аура, он сделался зелёным, покрытым чешуёй… — Ва-й! — Аска выбросила из руки змею, которая зашипела прямо в руке. — Дерьмо! — Аска! — Синдзи разрубил ядовитую рептилию, после чего обрушил со своих крыльев смерч перьев. … Охотящийся ужас Мистера К дыхнул желтоватым смогом так, что Синдзи сбросило прямо на палубу, парень стукнулся о пол головой. Меч выпал, крылья бестолково раскрылись. Синдзи охватили тошнота и признаки отравления. Аска подбежала к нему, помогла подниматься на ноги. Перья Синдзи почернели и частично осыпались. — Это очень сильный сновидец, — пояснил капитан корабля, также помогая ему встать. — Вы — слуга Ньярлатхотепа! — Синдзи, несмотря на недомогание, подошёл к краю корабля. — С чего это вы так обратили внимание на страну? — Вы можете звать меня «Мистер К», — обратился к ним наездник на демоническом драконе. В это время Гидра и Гайган нарезали круги вокруг горы Кунади. Мистер К очень хотел рассказать о себе. Его внешний вид изменился — как если бы он был голограммой, она перешла в мельтешение и явила новый облик: весьма мужественный европеец лет тридцати-сорока, очень физически развитый, с раздвоенным подбородком, несколько грубоватыми, но привлекательными чертами лица. Одежда — обычный рабочий костюм. — В сороковые годы я был американским бизнесменом, я жил в Японии со своей женой, сыном и дочерью. Мы жили мирно до 7 декабря 1941 года, когда Гавайи подверглись бомбардировке Японской императорской армии и США вступили во Вторую мировую войну. После этого на меня и мою семью напали соседи, меня забрали по подозрению в шпионаже. Военные пытали меня, избивали и прижигали раскалённым металлом, — Мистер К снова изменился: теперь это лысый, очень изуродованный человек, от прежней внешности угадывается только двойной подбородок. — Не буду объяснять как, но мне удалось вернуться в свой дом — и я обнаружил, что моя семья исчезла. Я продал душу Дьяволу в обмен на то, что он даст мне силу полностью уничтожить Японию, даст силы обрушить на весь японский народ ужасные страдания и полностью истребить всех — до каждого японца! Мистер К, когда упомянул Дьявола, взглянул на этого отвратительного червяка-дракона, покрытого гноем, наделённого непропорционально огромными конечностями. — Мистер К, вами манипулируют! — поспешил ответить Синдзи. — Я уверен, что это сам Ньярлатхотеп построил всё! — Нет! — прозвучал громадный Охотящийся ужас. — Это не правда! Судя по тому, как Ньярлатхотеп ответил, Синдзи понял, что прав. — Это не имеет значения! — ответил сам Мистер К. — Моя семья стала жертвой военной истерии, которую подогревала проклятая пропаганда! Это вы, дегенеративные желтокожие обезьяны, поклонялись Хирохито, как богу!. Вы начали это — перед тем, как я стал орудием Дьявола, вы позволили ему сделать себя своим орудием! Я в любом случае ненавижу вас, японцы, я ненавижу вас как народ, я ненавижу вас как нацию, я хочу уничтожить вас всех! Я должен успеть это сделать до того, как Великие Древние обрушатся на Землю — в противном случае, моя месть будет упущена! — К-сан, я — Икари Синдзи, я — японец, но я, ненавижу своих предков за то, что они сделали во время Второй мировой! Я ненавижу Хирохито! — поспешил выпалить Синдзи. — Да, хорошо. Но я всё равно убью тебя! По крайней мере, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы опустошить твою страну. Ваша страна убила меня как человека, я теперь — онрë [мстительный дух]! — ответил Мистер К. Синдзи растерялся и не знал, что сказать. — Синдзи, — вдруг Аска положила ему руку на плечо, — этого типа невозможно переубедить. У него чистый негатив на душе. — Ага, — кивнул Синдзи, — я понимаю. — Какой ужас! — прозвучал Сэйдзи. — К, чем же вы лучше палачей Хирохито? — Должно быть ничем. Я бы мог ненавидеть сам себя за свои злодеяния, но я настолько ненавижу Японию, что ненависти на самого себя у меня не осталось, — Мистер К усмехнулся. — Я должен сказать, что напрямую приложил руку к Чёрному понедельнику. Я внедрился в ваше сообщество и создал организацию «Die Die Gang», — Мистер К преобразился в немолодого японца с седыми волосами и усами, вполне приличной внешности, которая хорошо сочеталась с его строгим офисным костюмом. — Я нанял Амазонскую ведьму Игуану, чтобы она и её подчинённые помогли мне подготовить разрушение Японии изнутри. Я использовал передатчики, которые привлекают Кайдзю. Потому гибель Токио в первую очередь моей руки дело. Кайдзю — просто животные, просто безвольное орудие моего гнева. Я очень рад, что мне удалось убить десятки миллионов японцев и отравить вашу страну огромным количеством радиации! Мне очень жаль, что либо Ктулху, либо Совет SEELE, либо Чёрный Майтрейя — кто-то из них уравняет судьбу всего человечества; я бы хотел, чтобы жизнь на Земле существовала дальше только ради того, чтобы люди могли видеть выжженную Японию. Знаешь, Икари Синдзи, я в принципе не против, чтобы какое-то количество японцев осталось в живых — я хочу, чтобы вы остались в живых и помнили, к чему привели грехи ваших предков. — «Мистер К», вы же понимаете, что большая часть погибших была виновата лишь в том, что она родилась японцами?! — воскликнул Синдзи. — Я это прекрасно понимаю, мальчик. Это доставляет мне большую печаль. Я очень хотел, чтобы мой гнев познала именно та японская нация, которая приходилась мне современником. Но что поделать? Я тороплюсь не только потому, что Апокалипсис может произойти по-другому сценарию, но и потому, что последние современники войны могут умереть. Синдзи сейчас не знал, что ему ещё сказать. — «Мистер К», — обратился к нему Сэйдзи. — Знаете, я добровольно поступил на службу в Силы Самообороны. Я встретил свою любовь там, но мой возлюбленной погиб ещё до Чёрного дня. Тогда я не мог больше служить в армии. Я ушёл в отставку, я решил стать поп-айдолом, чтобы вылечить свою депрессию. Я хотел дарить людям улыбки. Совершенно искренне хотел. Вы, «Мистер К», помогли монстрам уничтожить всех моих близких, всех моих товарищей, всех моих друзей, всех, кого я знал! — на глазах Сэйдзи блеснули слёзы. — Но знаете, я не могу вас ненавидеть! Вы ведь сами ужасно страдаете! Я не могу вас ненавидеть. Мистер К чуть дрогнул краем рта. — Значит, ты лучше меня. Ты не стал бы таким на моём месте, — на глазах Мистера К тоже появились признаки влаги. — Я удивлён, что ты смог меня пробрать. Как тебя зовут? — Сингэн Сэйдзи. — Сингэн. Хоть ты японец, я уважаю тебя. Приятно видеть, что ты смог оказаться лучше меня, — печально заявил Мистер К. — Мистер К! — вдруг закричал Синдзи. — Пожалуйста, вы можете измениться! Человек всегда может измениться, если приложит волю! — Икари Синдзи, разве ты не ненавидишь меня? Синдзи прислушался к своему сердцу и ответил: — Нет, я не могу вас ненавидеть, Мистер К. Потому что вы — жертва Ньярлатхотепа. Прямо как мой отец и прямо как я сам. Я знал, что Ньярлатхотеп уже однажды заставил меня разрушить весь мир точно таким же образом, как он заставил вас разрушить Японию. Зная это, я не могу вас ненавидеть. Я не тот японец, который будет ненавидеть вас. Кого я ненавижу, так это самого Ньярлатхотепа! — Синдзи указал на дракона. — Прошу, Мистер К, давайте объединимся вместе, чтобы уничтожить его! — Я дал тебе силу, — напомнил Ньярлатхотеп. — Вспомни прежнего себя! Вспомни тот день, когда ты клялся отомстить каждому японцу. В час твоего отчаяния, я услышал тебя! Неужели ты готов предать прошлого себя ради слов какого-то японца? Мистер К отчётливо вспомнил всё это и лицо его исказилось яростью. — Нет! Я не предам свою ненависть, потому что у меня нет ничего, кроме моей ненависти! Я не в силах обрести что-то ещё, кроме ненависти! Возможно, я могу перестать ненавидеть — но тогда я просто исчезну! Я перестану быть! Капитан корабля обратился к Синдзи, Аске и Сэйдзи — Люк Робинсон был опытным сновидцем родом из Аркхема и регентом Рэндольфа Картера: — Ньярлатхотеп расставил фигуры на своей доске, я думаю ответить на это так… — О чём это они там шушукаются? — Мистер К наблюдал за происходящим. Взглянул на Гайгана и Гидору — Кайдзю двинулись по земле в атаку на корабль, их внизу поддерживали многочисленные уродливые бесы. — Мистер К, — обратился к нему сам Люк Робинсон. — Вы мечтали об идеальном оружии, способном уничтожить Японию. Ими стали Кайдзю… Гидора крайней своей головой отрыгнул разряд, Синдзи напрягся, вкладывая свою метафизическую волю в генерацию защитного барьера. — Потому здесь ваша мечта — она даёт силу Проклятию и она позволяет здесь вам управлять Кайдзю, пока они спят в мире яви… — Да, это так, а что? — Мистеру К стало очень интересно, к чему приведут такие рассуждения, потому мститель приказал Гидоре и Гайгану остановиться. — Японцы, которых вы так ненавидите, создали своих чудовищ, чтобы сражаться с чудовищами, — продолжал Люк. — И? — Эту идею чудовищ можно использовать против вас. Люк взглянул на Сэйдзи. Поп-айдол призвал себе в руку микрофон и запел. Это звучала патриотическая песня, признанная восхвалять NERV, главный мотив который сводился к созданию своих чудовищ в борьбе с другими. — Они хотят призвать сюда Евы, — обратил внимание Ньярлатхотеп, — но на нашей стороны Икари Эмма — тёмная сторона личности Икари Синдзи — он не даст им использовать Еву-01. В свою очередь Ева-02 не появится из-за диссонанса между сердцем Сорью Ленгли и резидентной душой Евы-02. Если они применят это так, то это будет битая карта. Гидора и Гайган обратили внимание на небо, с которого сюда падали Годзилла и Мехагодзилла. — Нет, это не Евы, это другие Кайдзю! — взглянул на них Мистер К. — В том числе Кайдзю, ставший Юнитом Японии… Годзилла и Мехагодзилла приземлились, заставив Гидору и Гарган немного попятиться. Годзилла сразу же издал фирменный рёв и агрессивно потопал на Гидору — на своего давнего и заклятого врага, с которым он был обречён сражаться во множестве реинкарнаций. — Синдзи, призови Еву-01 через Годзиллу, — подсказал Люк. — Если призвать Еву таким образом, то воля Эммы уступит воле Годзиллы. Сейчас, Синдзи у тебя и у Годзиллы одна цель и одна ненависть. Аска, используй свою мечту быть лучшим пилотом для управления Мехагодзиллой. Аска и Синдзи телепортировались с борта корабля. Аска, в серой со шлемом униформе пилота Мехагодзиллы, появилась внутри этой машины. Сам Годзилла покрылся доспехами Евы-01, Синдзи очутился внутри контактной капсулы с LCL, в своём привычном контактном комбинезоне, и видел теперь глазами этого Мехакайдзю. — Вот это настоящий Кирью! [«Механический Дракон»] — прокомментировал пилот. Большая часть брони — фиолетовая; присутствуют тёмно-зелёные и светло-зелёные элементы, шея и когти на ногах — жёлтые, пластины вдоль хвоста — зелёные; на плечах тёмные пилоны, подобные типичным наплечным элементам брони Евы. На голове нет торчащего рога — рог прилегает к черепу монстра в виде лежащего выступа на шлеме. Глаза — жёлтые. Рот открыт, красный внутри, по краям торчат зубы. На руках от кистей и ниже локтей закреплены дополнительные тёмно-серые орудия с пушками и продолговатыми «башнями». — А они молодцы! Они обыграли меня! — признал Ньярлатхотеп. Аска взялась запускать ракеты против Гайгана, Кирью выдохнул атомный луч в Гидору. — Они призывали Кайдзю, которые ненавидят нас, объединились с ними против нас! — Я люблю свою Еву, но разок можно попилотировать и машину шпионки! — Аска вела расстрел Гайгана из мазеров, последний закрылся рубиновым овальным щитом, состоящим из сот. Гидора отлетел от прямого попадания атомного дыхания! Прокатившись по грунту, сломав собой кучу каменистых зданий, подавил десятки, если не сотни отвратительных монстров; дракон выдохнул в ответ всеми тремя глотками. Искры густо посыпались. — Ракеты! — Синдзи повалил теперь ими. Пока Гидора блокировал дыхание Кирью Евы-01 своим собственным, реактивные снаряды взлетели в ядовитый смог и прицельно пали, они метили в головы дракона. Гидора успел испустить из своей чешуи очень яркое золотое свечение, оно соткало вокруг него плотную ауру, об которую разорвались ракеты, не сумев достигнуть тела. Аура распылила окружающие задания. После этого Гидора направил ауру в атаку: она сместилась с его силуэта, встретила атомное дыхание Годзиллы, повалило дальше… Синдзи пришла в голову идея. Заработали реактивные двигатели — Кирью Ева-01 перестал выдыхать и взлетел. Гидора махнул крыльями по направлению к цели, золотая аура плотным раскалённым шаром прокатилась под противником — Синдзи слишком быстро взлетел. И следом он использовал прицельную пальбу из наручных орудий — такие попадания на этот раз сбили попытку Гидоры ещё раз задействовать дыхание. Золотой дракон морщился со всеми шестью глазами — правда вся его драгоценная чешуя оказалась полностью цела, орудия её не пробили. Синдзи задействовал пушку абсолютного нуля. Грудью Кирью Евы-01 раскрылась: бело-синий морозный снаряд вырывался из скрытой там раструбы и накрыл Гидору вспышкой инея. Он сковал врага в сверкающий айсберг. Дракон замер в окружении холодного тумана. — Почему мои Кайдзю слабее? — испугался Мистер К. — Вы создали свою территорию, в рамках которой ненависть делает сильнее. Ненависть обоих Годзилл глубже, чем у Гайгана и Гидоры. Гайган — банальный садист, он сражается во имя возможности причинять боль, а не потому что он ненавидит. Гидора — в ярости крушит всё вокруг, он слишком тупой, чтобы пережить ненависть к субъекту. Мехагодзилла выпустил мощные реактивные струи. Аска пробила тараном дырявый щит, Гайган оказался отброшен, он повалился на серой каменистой поверхности. Очередные здания рухнули, слуги Ньярлатхотепа подохли под развалинами. — Годзилла искренне ненавидит Богов Мифов Ктулху за то, что они убили его отца. Мехагодзилла ненавидит Богов Мифов Ктулху за то, что они убили его самого, — добавил Ньярлатхотеп. Гайган вскочил — глазной фиолетовый луч столкнулся с плотным янтарным лучом Мехагодзиллы. Аска, оскалив зубы, обрушила новой рой ракет. Они отбросили Гайгана ещё раз, покрыли взрывами окрестности, раскидали обломки и валуны. Киборг с пилой в пузе едва не упал снова, только благодаря мастерскому владению собственным хвостом он смог устоять. Сотрясение земли. Аска выпустила лезвия из рук Мехагодзиллы, одновременно броня на груди раскрывалась. Гайган, после повторной киборгизации от Ми-Го утратил своё огненное дыхание в материальном мире — в Мире Снов он смог его снова использовать. Одновременно бросил сюрикены. Струя пламени столкнулась со снарядом холода, холод победил — морозный взрыв отбросил Гайгана и покрыл его коркой льда. Сюрикены оказались поражены морозом — разбились вдребезги, когда достигли корпуса Мехагодзиллы. Лёд сковал Гайгану груди и его острые лезвия на руках, цепные мечи там тоже заглохли. Аска сразу после этого в ярости снесла Кайдзю-циклопу голову, а потом хвостом ударила безголовое туловище так, что оно далеко улетело. Как только Годзилла и Мехагодзилла оказались призваны, Сэйдзи запел иную песню — о том, что он желает видеть улыбки людей. Типичная попса, которую Сэйдзи пел, когда был поп-айдолом. Но он вкладывал в эту душу. Он действительно хотел видеть радость на множестве лицо вокруг себя. Мистер К понял, что это удар в его сердце. Сэйдзи хотел вложить силу своего духа в эту мысль. Мистер К понял, что он страдает не из-за ненависти, а исключительно по той причине, что у него нет ничего, кроме ненависти. Он страдает из-за пустоты. Это чувство охватило его… — Мистер К, я могу избавить тебя от всего остального, оставив только твою ненависть. Я сделаю из тебя самого Кайдзю! — предложил Ньярлатхотеп. — Давай! Я не хочу больше жить ни дня, как здравый человек! Вожак Охотящихся ужасов обхватил себя крыльями, они сформировали кокон, он увеличился ещё больше и раскрылся, крылья выросли в новорожденного Кайдзю — он появился в позе эмбриона и сейчас распрямился. Розовая голова, напоминающая рыбью, острые бесовские уши, плотно прижатые к черепу. Серое туловище и серые ноги и руки, покрытые странными выпуклыми синими узорами, которые зигзагообразно огибают его туловище. На голове — пронзительно человеческие глаза с чёрными зрачками и белыми склерами. Кайдзю издал звуки, отдалённо похожие на японские слова «бык» и «напор», потому Сэйдзи бегло нарёк его сочетанием этих слов на родном языке: — Буллпулл! Буллпулл просто уставился взглядом, полным злобы. Синдзи и Аска закричали от головной боли, впились пальцами себе в виски. Такая же агония охватила Кайдзю, с которыми пилоты синхронизировались. Годзиллы аж издали свой фирменный рёв из механических динамиков. — Давай! — Люк приказал кораблю дать залп по главному врагу. Сэйдзи собрал волшебный свет в руке и запустил вместе с остальными орудиями. Ревущий Буллпулл закрылся руками — его распылило. Боль угасла. Остался стоять его скелет. Аска и Синдзи янтарными мазерами раскрошили кости. Всех охватила радость. Синдзи и Аска всё же передохнули несколько секунд, а потом обрушили волю на то, чтобы сравнять с землёй гору Кунади и город слуг Ньярлатхотепа. Здесь я постарался запечатлеть свой личный опыт ненависти в механике ведения боя с боссом. Думаю, это с головой выдаёт во мне фаната Disciples II — в этой стратегии ключевую роль играет правильное позиционирование юнитов. Похоже, я со своей страстью как экшен-поносу, могу создать боёвку на основе любой идеи. «Мистер К» — это персонаж из японского шоу, с такой же предысторией и мотивацией, которого я добавил в свой кроссовер [3]. Прикид Синдзи в Мире Снов на этот раз — такой [4]. В этот раз мальчик нафантазировал себя там паладином.       Ладно, я думаю, вам интересно что я скажу по поводу такого явления, как ненависть к самому себе. Да, ненависть к самому себе тоже очень возможна. Я не испытывал конкретной ненависти к себе. В себе я ненавижу только человечность, которая не зависит от моей воли, но я не питаю и никогда не питал ненависть к Георгию Массадову, чья субъектность зависела бы от моих действий. Когда я писал свой фик, то показал подлинную ненависть к себе на примерах таких персонажах, как Хиро, Фэанор и Николас Вашерон. Первый ненавидит себя за то, что он участвовал в репрессиях (чтобы через службу террористическому режиму спасти свою возлюбленную от репрессий) и за то, что он пытался убить Итиго, свою подругу детства, чтобы получить шанс спасти Зеро Ту, свою возлюбленную (вот прямо такая тут сюжетная коллизия). Фэанор ненавидит себя за то, что он спровоцировал конфликты между эльфами (у эльфов тут очень высокая моральная планка, что, к слову, канон). Николас ненавидит себя за то, что в критический момент он повёл себя как трусливая скотина, проникся завистью и ненавистью к Ноно за то, что она спасла положение, а потом, из мести Ноно, попытался её изнасиловать в максимально истеричном виде. Как вы понимаете, если в первых двух случаях у Хиро и Фэанора присутствует трагический шарм, то у Николаса такого нет — он легко может стать легитимным субъектом для изливания ненависти. Я хотел показать, что он ненавидит сам себя, понимает, что эта ненависть абсолютно заслужена в его случае и пытается что-то с этим сделать. Хиро, который встретил человека, который страдает от ненависти к себе, решает ему помочь из чувства сострадания и из надежды на то, что Николас может стать лучше, а также для того, чтобы втереться к нему в доверие, узнать передовые сведения и выебать в рот и в задницу (что бы ещё стал делать опытный гэбист?): Хиро и Николас сели на кровать. Конечно же про себя первый отметил, что новый знакомый очень хорош собой, потому надо приложить все усилия, чтобы заполучить его в свои объятия — если Зеро Ту предпочитала парней посильнее, то Хиро предпочитал изящных красавчиков. — Мне рассказали, что ты принял несовершенство своей природы. Николас изложил проблему: — Только заранее я должен сказать. Я — человек плохой. Но и у тебя есть грехи, я знаю. Хиро сузил глаза. — Хиро, я не намерен терпеть от тебя осуждение. — Хорошо, Николас, я постараюсь сделать всё, чтобы не осуждать тебя, — Хиро стало интересно, откуда Николас знает о нём. Николас начал рассказывать — Хиро слушал, пока особенно ничего не комментируя, только время от времени задавая уточняющие вопросы. — Я не знаю, чего мне с тобой даст этот разговор, но я просто подумал… Ты меня поймёшь, — Николас сейчас выглядел очень жалобно. Хиро немного подумал, потом начал: — Ты немного не ко мне обратился, потому что я всё же делал неприятные вещи из необходимости, а не из пороков, как делал ты. Николас, ты больше всего ведь боишься осуждения? — Да… — Но сам ты видишь, что твои поступки этого заслуживают. — Да. Именно поэтому меня сжигает стыд. Мне плохо. Я не знаю, что мне делать. Мне жить больше не хочется. — Знаешь, Николас, я могу тебе сказать, что это очень хорошо, что ты страдаешь. Это значит, что ты не безнадёжный злодей. Это очень хорошая новость. Ты сам себя осудил, потому я не буду тебя осуждать. — Я не прощу себе трусость. — Верно, её прощать не следует, её надобно искупить. Ты должен сделать что-то, что искупит твою вину. Понял? — Что именно? Какой-нибудь подвиг? — Да. Николас подумал. — А как быть с тем, что я ненавижу андроидов? — Человек не может выбирать, какие ему эмоции испытывать и к чему, но человек может выбрать действия. Кроме того, ты можешь убеждать себя — то есть косвенно возделывать свою душу. Напомним, ты можешь верным (или не очень верным) рассуждением убедить себя, что то или иное дело недостойно волнения. Николас, ты должен сам заниматься психотерапией. — Хорошо, но иногда бывает такое, что я не могу себя контролировать. Например, когда я попытался изнасиловать Ноно. Я же был неадекватен? — Да, ты был неадекватен — и это смягчающее обстоятельство. Но что вызвало эту неадекватность? — Хиро показал два пальца. — Во-первых, твоя зависть и ненависть к андроидам и к Ноно в частности. Во-вторых, твоя трусость, которая привела к твоему позору, она расшатала твой самоконтроль. Я верно говорю? — Верно… — Но главное, то, без чего бы это не случилось, твоя зависть к тем, кто лучше тебя. — Мне никогда не достичь нравственного совершенства, которое люди вложили в андроидов, — сказал Николас. — Совершенно верно, но ты должен рассуждать не так и убеждать себя не в том, — развëл руками Хиро. — Николас, ты должен сделать так, чтобы тебя перестал беспокоить факт превосходства. Ты должен убедить себя, что он не стоит таких эмоций. Неужели это не ясно? — Убедить себя? — Да, самый лучший способ борьбы с завистью, это убеждать, что предмет не стоит этих чувств. Ты должен говорить себе, что «это нормально, что кто-то лучше другого, я не должен беспокоиться». Ты должен убеждать себя самого, ибо только так можно воздействовать на эмоции. Эмоции непосредственно возникают в голове, ты не можешь с этим ничего сделать. Но ты можешь развивать в себе тенденцию умонастроения, чтобы проще укрощать эмоции. Понятно? — Ну, примерно… — Николас подумал об этом немного пространно. — У тебя не получится измениться сразу, но если ты хочешь найти искупление, то единственное, что ты уже точно можешь делать, так как это — работать над собой сам. Понял? — Ну… — Мы потом об этом ещё поговорим, а пока я убил на тебя насколько часов, — Хиро взглянул на время. — Ты хочешь со мной возиться? — уточнил Николас. — Я вынужден. — Я сообщил тебе много важной информации. — Да. — И это твой циничный расчёт? — Николас посмотрел в глаза Хиро. — Он тут есть, отрицать не буду. Но, Николас, я считаю, что хорошо помогать другим. Я вынужден защищать свой дом и ты знаешь сам, что агрессор — не мы. Разве тебе нравится, что твою сторону, твою стаю, хотят втянуть в кровопролитную войну некие сторонние лица — в данном случае клика безумцев, продажных политиков, инопланетян, колдунов и людей из будущего? Разве ты не понимаешь, что ради интересов Земли надо помогать нам? — Хорошо, ты прав, Хиро, если подумать… — согласился Николас. — Помогая мне, ты не становишься предателем, потому что ты, Николас, солдат, который защищает Землю. А что должен делать ты, зная, что войну начали лидеры Земли, которые сейчас действуют не в интересах землян? Эта военная спецоперация, которую вы планируете, вовсе не в интересах рядовых землян, она в интересах кучки политиков, которые готовы рискнуть большей частью своего народа ради своих шкурных интересов — или ради своей корпорации. Не говоря уже о том, что вы в союзе с ВИРМ и их шайкой оккультистов. — Да, но война против вашей расы началась ради нашего бессмертия, — напомнил Николас. — Без магматоплива мы бы умирали от старости. — Да, это верно. И это я вам никогда не прощу. Но я готов банально из понимания войти в ваше положение, предоставить вам магматопливо и конкретно за первое нападение воздержаться от возмездия. Прощение и понимание, это не одно и то же. Нападение я не прощу, но могу понять вас и воздержаться от возмездия. Потому что я считаю, мир всегда лучше войны. Николас подумал: — Хорошо, Хиро, мне кажется, ты добрый, я помогу тебе. — Договорились! — широко улыбнулся Хиро. Вот так я изобразил эту тему — думаю, продолжить её раскрывать в других частях.