Выстрел

Пальцы сжимают медную рукоять пистолета до исступления. Короткий щелчок возвещает о невозможности искупления, и, Боже, как же страшно прозреть за секунду до выстрела, увидеть глаза напротив - ясные, чистые, глаза, что присущи могли бы быть только ангелу, да он им, наверно, и был - а теперь, окровавленный, падает, падает медленно. И будто бы улыбается. Рана не зарастёт, от смерти не поправляются - так что же, мой милый мальчик с глазами, из неба слеплёнными? Что же осталось мне, когда лёгкими оголёнными судорожно ты дышишь, а кровь твоя - словно свет? Яркая, незамутнённая - у поэтов другой и нет. Брызжет, проклятая дрянь, растекаясь и наземь капая - нет, ты не можешь уйти, я же сказал, ты был ангелом! Ангелы ведь не должны умирать от рук тех, кто их любит - впрочем, ты же сам знал, что свет твой тебя погубит. Ленский, мой милый, скажи, смерть - это правда бремя? Или же так улыбнуться может только поэтов племя, племя, которому в рай уходить никогда не больно, которое честь свою защищает - и этим довольно? Падаешь ты на снег, что алым ныне окрашен - я б к тебе кинулся. И на колени, горем украшен. Только вот не успел - твой последний вздох отзвучал, лакримозе подобный. Мне осталось сдерживать крик и лоб твой бледный, холодный целовать, поняв, что из жизни навек уходит основа. Милый мой мальчик со взором лазурным, мы встретимся ль снова?