***
Данила нашёл Ваню ближе к вечеру, тот сидел в беседке. Он закинул ногу на ногу, печатая что-то в телефоне. Перед ним же стояла кобальтового цвета коляска, неестественно огромная по сравнению с сыном, коего под навесом даже не было видно. Ваня со скучающим лицом насвистывал незамысловатые мелодии, раскачивая ногой туда-сюда. Казалось, что тот давно заметил неподалёку стоящего Данилу, ибо его показушная беззаботность доходила до абсурда. Тут носок высоких черных кед ненароком задел коляску. Та с характерным писком покатилась по наклонной в сторону лестниц. Сердце прыгнуло в пятки, и Иванов сорвался с места — остановил ее на полпути, с усмешкой глядя на растерявшегося Ваню. Тот, опозоренный до невозможности, метал взгляд во все стороны. Даня прикатил коляску на место, где та стояла до этого, и встал рядом с сидящим. — Я… — оправдываясь, пискнул Иван. — Ты, ты. — усмехнулся рыжий, присаживаясь рядом. — Блять, ладно. Мы с тобой квиты. — он развёл руками, вскидывая брови. Данила вцепился в ручку коляски, заливаясь: — Я бы на твоём месте, да и на моем, так не радовался нашей неумелости, — Даня повёл плечом и потёр другой рукой шею сзади. — но порадуюсь. Данила самодовольно улыбнулся и слегка вздернул нос. — Лишь бы до года дожил, а то мало ли. — пошутил Иван, привставая и подходя к ребёнку. Даня закашлялся: — Ты так говоришь, будто мы его в жертву собираемся приносить, — он нахмурился. Иванов снова сел рядком, держа на руках проснувшегося парнишу. — ну или соберемся. — Господи, ты все равно прости нас заранее! — наигранно драматично попросил Иван у сыночка, параллельно корча рожи. Младенец улыбался беззубой улыбкой и повизгивал от задорности. Данила же цокнул и закатил глаза, с неким осуждением и критикой взирая на Ванька. Тот оглянулся на него, но, заместо того, чтобы оправдываться и смеяться, втиснул возлюбленному в руки малыша, отряхивая ладони друг о друга. Данила редко держал своего же ребёнка на руках. Что-то мешало и отказывало ему в подобном действии. Некая осторожность, возможно даже, чувство отвественности. Поэтому сейчас, когда так внезапно свёрток оказался у него в руках, пальцы так предательски дрожали, неумело изворачиваясь и стараясь взять его поудобнее. — Ало, я тебе не раскалённые угли даю держать. Расслабься. — Ваня тряханул рыжего за плечо, видя, как то до этого напряглось и автоматически, условно взметнулось вверх. Данила как-то неуклюже одернул его, выдохнул и сосредоточился на главном. Кроха с любопытством глядел на худое лицо папаши неестественно огромными голубыми глазами. «Ванины стопроц» — в сотый раз за эти три месяца подумал Иванов, хмурясь и серьезно стискивая губы. В это время Иван чуть ли не покатывался со смеху, настолько эта картина казалось ему комичной. — Что? — раздраженно спросил рыжий, слегка прищурив глаза. — Ничего-ничего. От большой любви. — отрезал Ванек, потирая губы, будто стряхивая смешинки, по обычаю попадающие в рот весельчаков. — Да я тебе щас… — Данила одной рукой пихнул возлюбленного в бок. Тот, в свою очередь, ответил тем же, тут же обороняясь от очередного «Удара». Сынишка громко засмеялся, протягивая толстые ладошки вперёд и тряся ими в воздухе. — Вот взрастите такого же идиота, и чо я делать то буду? — вдруг послышался скрипучий, но в то же время приятный голос деда, который в этот момент зашёл в белую беседку и развалился напротив ребят, закинув ноги на узорчатую ограду. Даня было хотел что-то сказать про это, но был заткнут многозначительным дедовским взглядом из-под очков. Младенец, уставший от наступившей тишины и бездействия, точно Альфа-отец, легонько толкнул, точнее, задел Данилу в бок, после улыбаясь и смотря на родителя. Даня перевёл взгляд, а-ля: «ну и чо ты наделал? Жди расправы!» на возлюбленного, слегка подаваясь вперёд, а тот, в свою очередь, чмокнул рыжего в веснушчатою щеку, невинно улыбаясь. «А и хрен с тобой» — отмахнулся Иванов, взмахивая запястьем и с кривой улыбкой опираясь спиной о стенку беседки, игнорируя очередной незаметный «Удар» со стороны ребёнка. Того это веселило, и он хихикал каждый раз, прямо так же, как и второй отец, Ванек. Дед лишь усмехнулся на эту картину, с улыбкой отворачиваясь от подростков и изучая глазами очередную газету.Часть 3
8 января 2018 г. в 10:15
Ваня, ведомый необъяснимым экстазом, бегал целый день по дому, будто специально привлекая внимание Данилы и, в прочем-то, всех остальных членов «семьи». Даня же сидел по обычаю возле компьютера, задротя в очередную стрелялку одной рукой, а второй изо всех сил раскачивая люльку под боком. Маленький пацан что-то пищал себе под нос, точно пытаясь привлечь внимание нерадивого отца, но тот настолько был увлечён прохождением, что отключился от реальности абсолютно.
Иван вновь промелькнул меж коридоров, но резко остановился посреди одного, топчась на мягком красном коврике и вглядываясь в силуэт рыжего. Тот как-то нервно дёрнулся, обернулся и с совершенно апатичным взглядом вернул глаза на монитор. Он закусил губу, заслышав приближающиеся шаги. Иван, гребаный надзиратель, подскочил к ребёнку и заглянул за деревянную оградку. Даня напряжённо постучал пальцем по столу, нахмурив брови.
— Ты… — хотел было начать Иванов.
— Да справляюсь я! — повысил он голос, разворачиваясь на стуле и всплескивая руками, — Почему ты ведёшь себя как блядские мамашки?! То не так я делаю, это не так… Я. Справляюсь! Видишь?! — он намного интенсивнее закачал люльку за ручку, да так, что, отпусти он ее тогда, та бы монотонно продолжила качаться с немыслимой скоростью, как маятник.
Послышался приглушённый всхлип, переросший в дикий рев. Даня машинально прикрыл ухо без наушника одной ладонью и растерянно взглянул на перепуганного Ваню. Тот как-то ненавистно глянул на рыжего и схватил младенца из люльки, прижимая к груди и медленно, плавно качал мелкое, худое тельце.
Все это время Данила виновато следил за движениями возлюбленного, сильнее сжимая в руках мышь.
Вдруг из наушников донёсся довольно слышимый грохот, а на экране высветилось ненавистное: game over. Даня, заприметив это, чертыхнулся, хватаясь за волосы и спускаясь ладонями по всему лицу. После он оперся локтями и зарылся в них.
— Ты безнадёжен, — буркнул Иван и, с какой-то сумбурной обидой на лице, открыл, но тут же прикрыл губы, просто удаляясь из комнаты.
Через его плечо рыжий заприметил большие голубые глазёнки, смотрящие на него глупо, по-своему равнодушно. Данила шумно сглотнул и оглянулся на монитор, томно вздыхая.
— Не быть мне хорошим отцом… о чем я тогда думал? Что поделать? — вопросил у пустоты, устало и напряжённо потирая лоб тонкими пальцами, — да ты даже не стараешься… — ответил Даня сам себе, вставая со стула и прыгая на мягкую перину, прижав руки по швам.