Way

Музыка резко оборвалась, на секунду погружая зал в могильную тишину. Постепенно, шум стал разрастаться всё громче и громче, отчётливее и отчётливее, будто отражаясь от голых стен нескончаемого тоннеля. Пустая, отпугивающая сцена, ставшая пиком его незащищённости. Сцена больше не будет олицетворяться с жизнью и смыслом, сцена – качающаяся на ветру лодка, которая вот-вот ударится о скалы, разобьётся, разлетится на мелкие кусочки и, наконец, уничтожит его подчистую, не оставив ни единой надежды на воскрешение. А островок, от которого он так необдуманно отплыл, уже не виден позади. Слишком поздно. И слишком долго он прожил в одиночестве, в дали от тех, кто превращал сцену в олимп, на который он поднимался, как Бог. Пусть тогда кроме него этого больше никто признавать не хотел. А сейчас, даже с лёгкостью обходя всех артистов Китая, он понимал, что Олимп закрылся для него раз и навсегда в тот момент, когда он сложил свою первую футболку в открытый чемодан, пытаясь не обращать внимания на десяток застывших на нём пар глаз, тогда, в общежитии. - Хань Гэн!!! Хань Гэн!!! Хань Гэн!!! Глаза беспорядочно забегали по залу, толком не различая баннеров и лозунгов фанатов, которые были огромными буквами написаны на плакатах. Красный, жёлтый, зелёный, фиолетовый, белый… Прищурился. Люди махали туда-сюда разноцветными лайстиками, до того яркими, что кружилась голова и тяжелела на сотни килограммов. А где..? Хангён замер, так и не найдя в лицах ответа на свой немой вопрос, не решившийся сорваться с пересохших губ. Красный, жёлтый, зелёный, фиолетовый, белый… Сапфирово-синего цвета он не видел давно. Достаточно давно. Настолько давно, что колени уже не подкашивались при виде этой разноцветной омерзительной массы, незнакомой атмосферы, не тех криков. Настолько давно, что пронизывающий холод пустующей позади него, сцены казался чем-то привычным и неизбежным. Настолько давно, что он уже перестал ждать, что кто-нибудь из 13+2 возьмёт и сожмёт его плечо, ободряюще улыбаясь. Настолько давно, что он уже не пятился назад, за кулисы, как только видел перед собой десятки тысяч лиц, смотрящих на него одного. Больше не было разбегающихся от восторга глаз фанатов, которые выкрикивали не только его имя, а имена 13+2. Он без единой эмоции на лице пел красивые тексты песен, улыбался журналистам, косо смотрящим на него, стоял на красной дорожке, не зная, куда себя деть. Не на кого облокотится и зашептать свои впечатления. Не от кого услышать ответный шёпот, который бы потом прервался дружеским замечанием другого. Когда заканчивался очередной концерт, он не знал, что говорить. Потому что заветные слова, которые хотелось кричать, не переставая, застревали в горле, не давая дышать, превращаясь в злосчастный ком из несбыточных грёз и потерянных где-то на пути к тупику целей. А он помнил и отчаянно хотел вернуться на десять лет назад. Годы трейни – тяжёлые и весёлые одновременно. Годы, которые научили его жить и выживать. Годы, которые научили его искренности и дружбе. Годы, которым он бы снова отдался целиком. Годы дебюта – невероятно мрачные и сложные, полные разочарования и медленного осознания своей беспомощности. Однако, именно эти годы научили его терпению и вере. Годы, которым он бы снова отдался целиком. Годы взлёта группы – его падение. Годы, которые разрушили в нём всё, во что он начинал верить. *** Низкая гоночная машина пересекала пустующие улицы ночного Пекина на неприлично большой скорости. Крепче сжав руль, Хангён резко нажал на тормоз, отчего шины злобно заскрипели, оставляя тёмный след на асфальте. Взгляд устремился на плакат, неуклюже приклеенный к фонарному столбу, напротив круглосуточного магазинчика. Восемь парней, казалось, прожигали его глазами сквозь картинку и эти лица резанули по сердцу острой болью, к которой он… привык. «Super JuniorM – Break Down», - прочёл парень красивую своеобразную надпись и невольно скривился. Какой бы это был по счёту альбом, если бы не его уход? Новая концепция, старые раны, только лёгким покалыванием дающие о себе знать и острое ощущение… злости? Он рад за Сонмина… Быть лидером такой разношерстной группы сложно, он знал это, как никто другой. Сонмин старался, как мог. Улыбался на передачах, косясь в сторону неугомонных ЫнХэ и Кюхёна с его острым языком, тараторившим что-то на китайском. Сонмин пытался. И, видимо, это у него хорошо получалось. Вот Чжоу Ми приобнял его, ободряюще сжимая его плечо. И тут, Мин вздрагивает, когда Хёк говорит о том, что он их лидер. Неуверенно говорит. Они учились жить без Хангёна так же, как и учился он. Но ему никогда не давали шанса забыть. Каждый раз, когда публика пыталась копнуть глубже, он закрывался на все замки и забивался где-то в своём мире, никого не подпуская близко. Думаете, для артиста это плюс? Ни один день его сольной карьеры не принёс положительных эмоций. Когда он ушёл, Они его не понимали так же, как и он сам. Весь этот бунт против агентства вдруг стал казаться ему бессмыслицей, в голову стали забредать мысли о том, что он окончательно сломал себе жизнь, сбежав от таких дорогих ему людей. Всё это было похоже на ад. Он уже не видел в зеркале того, кем когда-то являлся, он не видел в телефоне спасательных номеров близких, он не видел абсолютно ничего. И даже то, о чём он мечтал всю свою жизнь, стало казаться ему адом на Земле. Концерты… сцена, аплодисменты. А первое выступление перед сапфирово-синим океаном до сих пор оставалось в памяти… В тот момент, вдруг испарились куда-то все сомнения, окрепла вера в самого себя. Он был безгранично благодарен тем, кто, несмотря на его недостатки, увидел в нём что-то особенное и превознёс его до вершин, о которых он и мечтать не смел. А эта вершина только губит его с каждым днём. Потому что теперь, он панически всего этого боится. Взгляд снова скользнул по плакату, после чего машина с пугающей скоростью скрылась за углом. *** Когда на его почту пришло сообщение, Хангён заинтересованно повернулся к ноутбуку и, прокатившись на кресле с колёсиками через всю комнату, нажал на конвертик, светившийся красным посередине экрана. В письме неизвестного отправителя, он обнаружил файл, который, судя по значку, являлся видеозаписью. О его тайной электронной почте знал менеджер и несколько хороших приятелей, больше никто. И Хангён искренне надеялся, что определённый круг людей не пополнился сумасшедшими фанатами. Когда он открывал видео, то, не желая шуметь в огромной гримёрной, где туда сюда сновали стилисты, парикмахеры и визажисты, вставил в специальный разъём ноутбука провод наушников и, стал вслушиваться в незнакомую музыку, на незнакомом языке. Первые аккорды фортепиано сразу передали всю красоту данной мелодии, а чистые голоса, в унисон запевшие через несколько секунд, невольно, заставили его вздрогнуть. На видео изображался сапфирово-синий океан, а посередине – сцена. Один, два, три, четыре... Пять, шесть, семь, восемь, девять… Они ходили по гладкой сцене, то и дело улыбаясь фанатам. Зал был до неприличия огромен, цвет зала, до неприличия родной, а лица до неприличия знакомые. Песня была… на японском? Хангён прислушался, напрягаясь всё больше и больше. И вот, пошли слова. Кто-то очень любезно перевёл всё это на китайский. Иероглифы тоже были сапфирово-синего цвета. И иногда сливались. «Вспомни», - гласила на секунду появившаяся надпись. Путешественники поднимаются вновь и вновь, Чтобы достичь заветной цели Будь то в пасмурное утро или в ветряную ночь. Цветы цветут всюду, Несмотря на палящий солнечный свет или почву без воды. - Не надо, - как-то тихо произнёс Хичоль, спокойно смотря на Хангёна, который в ярости бил кулаком по белой бетонной стене. Руки давно были в кровь разбиты, а мечты, парившие с ним на небесах, вдребезги опрокинулись на Землю, с грохотом оповещая о своей неудаче. Безнадёжность сковывала так, что физическая боль почти не чувствовалась, лишь эхом отдаваясь в затуманенном разуме при новом ударе. Колени подкашивались, и лишь обхватывающая его со всех сторон волна злости заставляла его стоять на ногах. «Ты ни на что не способен», - самодовольно сказал старший стажёр, смиряя его пугающе ненавидящим взглядом. – «Чёртов китаец…» - Не надо, - громче раздалось за спиной. Хангён бы не остановился, если бы парень, грубо не развернул его к себе. Он и сам не понял, как ударился спиной об стенку, но боль, пронзившая его тело, заставила закашляться и сползти по стене, чуть ли не в обморочном состоянии. Голова сильно кружилась, отчего ему казалось, что он стоит на потолке и вот-вот упадёт. Глаза не видели ничего чётче миллисекундных искр, пронзающих его сознание острой болью в глазах. Болело абсолютно всё. Физическая боль не идёт ни в какое сравнение с душевной. И не надо придумывать. - Лучше отъеби их завтра на прослушивании, - прошипел Хичоль, после чего, через некоторое время, дверь в комнату Хангёна резко и с ужасным стуком закрылась. - Обязательно, - на последнем издыхании произнёс он, прежде чем провалиться в небытие и навсегда стереть из памяти день, когда он оступился. В один единственный раз. Который больше никогда не повторится. Вы не должны жить жизнью, Которая полна грусти и сожаления. Вы должны знать, что… - Даже если мы расстанемся ребята, в итоге, никто из вас не окажется одинок. Мы одно целое, но мы разные. У каждого одна мечта, которую нам суждено воплощать по-своему. Примите это. Потому что когда-нибудь, мы не найдём ничьей поддержки и как никогда будем друг другу нужны. - Бла-бла-бла… А теперь, Итык, задувай свечи. У нас есть свой путь, своя родина. Даже пейзаж, чтобы любоваться. Но однажды мы будем все вместе с одном месте. Вы не одиноки. Давайте двигаться вперёд и искать то, ради чего стоит жить. Теперь, преодолейте дни, когда вы были потеряны. Хватит беспокоиться о прошлом. Хотя, это не подтверждено, Я уверен, что мы получим свой шанс. - КТО МЫ? - СУПЕР ДЖУНИОР! - КТО МЫ? - СУПЕР ДЖУНИОР! Если есть вещи, которые вы не можете оставить позади, Такие, как прощания и незабываемые мечты, Просто возьмите их с собой. Даже если мы расстались со своими мечтами, Всё это будет кусочками загадки под названием «Жизнь». - Знаешь, а ведь старик прав… - Хичоль уткнулся лицом в книгу. Он не любил смотреть людям в глаза. Хотя бы потому, что его взгляда никто не выдерживал. А он не умел по-другому. - Что? - То, что сказал о нас всех Итык… - лениво пояснил он. Длинные пальцы заскользили по мягкой обложке книги, после чего он, чуть помедлив, снова заговорил. Это тяжело, но это необходимо. Потому что тогда Хангён был не уверен. - Мне кажется, не стоит цепляться за удобные для себя вещи, если можно пойти дальше и воплотить в реальность нереальное. Только поступая так, в конце можно говорить о достойно прожитой жизни. И о бессмертии. Даже если мы расстались с нашими мечтами… Канин улыбается. Слишком подавленно, чтобы можно было улыбнуться в ответ. Казалось, тогда в нём что-то сломалось. Что-то слишком фундаментальное, чтобы просто забыть и начать строить заново. Хичоль молчит. Слишком искренне, чтобы осудить. Итык зол. Слишком сильно, чтобы не исцарапать своими же ногтями руки в кровь. - Мы знали, что это не навсегда, - только и произносит Йесон, впервые произнося то, чего никто из них тогда слышать не хотел. Кюхён впервые посмотрел на старших, отчаянно ища в глазах каждого тот свет, который так надеялся увидеть. Чёрные глаза скользнули по Хангёну, совсем ненадолго, но отпечаток, который остался после этого взгляда до сих пор сжимает в стальных тисках что-то незаметно трепещущее в груди. Когда Кю пришёл в группу из двенадцати человек, которая никогда не сдавалась, они сами дали ему повод поверить. А сейчас, так же легко всё разрушили. И заставили его повзрослеть слишком рано и слишком жестоко. Так из группы ушёл Кибом. При всём этом, мы постепенно движемся вперёд В достижении наших целей. MTV EMA 2012. Best worldwide artist – HanGeng. MAMA 2012. Best Global Male Group, Album Of The Year – Super Junior. *** - Ну, что?! Покорим мир? – самоуверенно закричал Ынхёк, стоя на крыше здания SM. - ДА! – прокричали тогда все. *** Группа Super Junior на расстоянии друг от друга. И всё зашло слишком далеко, чтобы что-то менять. Но, ведь все помнят дни, когда они, в полном составе, стояли на сцене, заглядывая в душу каждому, кто тогда пришёл к ним на концерт? Они все стояли на сцене, не заботясь о хореографии и дурачились. Возможно там, за кулисами, всё не так ярко и красочно. Но они никогда не дадут об этом знать. Хотя бы потому, что безгранично благодарны тем, кто позволяет им воплощать в реальность нереальное. Когда Итык с благоговением вглядывается в сапфирово-синий океан, в неприступную стену, ограждающую его группу и по жизни следующую за ними, то невольно кланяется ей в ответ. Как бы в этот момент больно не было, зал взрывается, кричит всему миру о вечности, которую они строят вместе с пятнадцатью людьми, которые когда-то, вытащили и вытащат их из бездны непроглядной тьмы. С помощью песен, через которые они передают послания всем, кто к ним прислушивается. И, чёрт побери, они никогда не поют о несчастных людях. И те, кто по-настоящему их слушает, как никто другой это понимает. А ещё, он понимает, что 13+2, это аксиома в мире Super Junior. Этот мир для тех, кто никогда не сдаётся и верит в ту искренность, которую они привносят в каждое своё слово, жесты, взгляды, признания. Они не притворяются, не пытаются казаться идеальными, но успели покорить миллионы миров, которые, благодаря им, стали ярче и светлее. Каждый хотя бы раз задумывался о том, почему они, из всех других. Правда, почему же? *** - Передай ему трубку, плоскодумающее чмо! - Простите, я вас не понимаю. - Поторапливайся! - Я кладу трубку… - ДАЙ ХАНГЁНУ ТРУБКУ!!! - Стойте… а он понимает корейский язык? - ЧЖОУ МИ!!!! Куда ж ты удрал, сука?! ИДИ СЮДА!!! Скажи своему корешу пару ласковых!!! - Он не мой кореш!!! - Звонок в Китай не бесплатный!!! ШУСТРЕЕ, БЛЯТЬ!!! - Жмот ты Ынхёк, ясно?!!!! - А ты тормоз!!! - Не разговаривай так со старшими, сейчас Канину расскажу!!! - Шантажист! - Может, вы заткнётесь? - Йа, ты кого затыкаешь, мелочь? - Кибом, лучше не связывайся с этим парнем. Он ненормальный. - Что?! Кто это ненормальный?! - Ребятки, пожалуйста… - ИТЫК-ХЁН, ОН МЕНЯ УДАРИЛ! *** Когда нервный менеджер сунул Хангёну телефон и раздражённо фыркнул, парень на ватных ногах ходил по гримёрной, то и дело натыкаясь на снующих там людей. - Алло? - ХАНГЁН!!! ЙА!!! ХАНГЕНА-А-А-А~~~ - Зачем ты поменял номер?! Я же волновался! Как ему могут быть дороги люди, которых он порой и не понимал толком? Они что-то говорят, порой что-то слишком сложное для его скромных знаний корейского, смеются, а он счастлив. Они прибегают на кухню, кто в одних трусах, кто одетый по последней моде, хвалят его еду, снова смеются, а ему нравится. Он тоже этого не понимал. Ни капли своей привязанности к ним. - Наверное, я один такой придурок… - вдруг озвучил Хангён свою мысль. - Чего? – Хичоль явно был удивлён такому приветствию. – И всё? - Что? - Ты совсем, что ли говорить разучился?! Наигранно раздражённый голос был разбавлен с безграничной радостью. Безграничной и такой… общей… - Я? О чём ты? - Хангён-хён… - Сонмин был не уверен. - Ты отличный лидер, Мин. Пауза, возникшая в трубке, вдруг оборвалась язвительным комментарием. - Йа! Йа! Йа! Вы ещё тут засоситесь по мобильному! - Ты как всегда тактичен, Хичоль, - по старой привычке, бровь Хангёна поползла вверх. - О какие слова мы знаем. - Я не только материться на корейском учился. - Вечность вспоминать будешь?! - Буду. - Да ты…! - Что? - Не перебивай меня, смертный. - Хочешь на меня наорать? - Хангён. - Хичоль. - Хангён? - Хичоль? - Ты дебил. - Ты тоже. - Я не дебил. - Ты дебил. - Тупая. - Сам тупая. *** «Меня зовут ХанГэн. И я понял, что мои мечты на всём, чего я достиг, не заканчиваются».