celliverse

скольжение атласа, скрип голосовых связок, округлые углы, кристальный звук – так тор видит виолончель. импульс струны, движение линии, энергия соприкосновений, волна мелодии – так ее видит локи. братья объезжают фестиваль за фестивалем. тор запоминает свет белых огней, глянцевые лампы на стенах, позолоченные кресла, запахи ликера и французских духов, дрожащие от вибраций виолончели руки и ослепительную лживую улыбку брата после выступления. за повторением бесконечных гармоний учишься различать полутона тишины. подушечки пальцев со временем затвердевают; ощущение, будто они покрываются тонким слоем воска. но после нескольких часов, когда боль в них становится невыносимой, тор все же откладывает смычок на несколько минут. руки немеют от боли, он прикасается к полированному грифу, к лакированному изгибу, но под пальцами чувствует чужую холодную кожу. воспоминания накрывают аффектами и вспышками, тор хватает смычок, и виолончель стонет почти также чувственно. они играют в дуэте; тор смотрит на локи – как подрагивают его ресницы, как блестят его волосы, как напрягаются желваки и вычерчиваются скулы, как вырисовываются вены на руках, как он обхватывает тонкий матовый смычок и следует за ним. однажды локи обрезал свои волосы, оставив несколько сантиметров, почти столько же, сколько у брата. тору сначала показалось, что он жалеет об этом; локи сказал лишь, что так играть удобнее. тор вспоминал, как брат завязывал свои волосы в небольшой хвост на репетициях, но когда проводил рукой по колющему ежику, то думал об этом уже меньше. локи невольно смеялся над братом. когда тор прочувствовал ощущения прикосновений этого колючего ёжика к своим скулам, кадыку, груди, то он перестал жалеть. и играть так было действительно удобнее. тор играет, но ему кажется, что виолончель сама поет за него; тор смотрит, но ему кажется, что подобных локи прячут в клетках, чтобы уберечь от остального мира. он сливается с инструментом; в его глазах – сияние параллельных миров и нервная, тонкая мелодия. он – леденящая страсть, остаточное пламя свечи; он – то, что тор не может передать словами, и он передает звуками инструмента, дрожанием струн, молниеносными движениями смычка, грубыми поцелуями, рваными выдохами. и локи чувствует это. он чувствует наэлектризованный чужой взгляд на кончиках своих пальцев, он чувствует, как этот взгляд метает молнии. он играет и думает, что публика, возможно, замечает это, и что это выглядит почти неприлично. он позволяет своей виолончели говорить за него, и ее голос сливается с виолончелю брата, как они сами сливаются после. порой локи играет, и разум его отделяется от тела, и он уже ни о чем не думает, только руки его двигаются, он только слышит мелодию, что наигрывает ему его виолончель; на корке подсознания он видит, словно это брат играет ему. но они ни разу не играли наедине друг для друга. тору кажется, что он не выдержит. локи слишком горд для этого. [ локи кажется так же даже сильнее ] поэтому пока они удерживают публику и поющие, кричащие, шепчущие виолончели, улыбаются моргающим камерам и держатся вместе.