Owsey – the brio life (31:58)
Старательно прицеливаясь в самую середину мишени, весящей на стене, гость данного помещения терпеливо дожидается выполнения своего приказа, составленного на светлую голову ранним утром четырнадцатого числа, то бишь сегодня. Дротики практически заканчивались, а идти к мишени за новыми сил не было, хотя день начался вполне себе нормально, Чон сказал бы, что лучше некуда. Все дела нормализовались, кажется, что именно так должно быть в этой эпохе, у этой истории. Бесконечные войны и не единого допущения расслабленности, только вечная борьба, подкрепленная безоговорочными победами сильнейших, и насилие. Пока в мире есть носитель хаоса, он будет управлять всеми процессами, последнее слово всегда оставалось за ним... Хо бросил последний дротик прямо в цель, сбивая все прошлые удачные попадания одним выстрелом. Пожалуй, даже самый огромный бездельник, годами играющий в эту игру, не сможет двенадцать раз попасть в одно и тоже место, так еще в самый центр, в яблочко. Абсолютно невозможно, если не учитывать тот факт, что сидящий на кресле мало чем походит на обычного человека. Снова по своей забаве развязал войну, сидит и радуется, перебрасываясь с подчиненными колкими фразами. Тайное отделение, где находится сейчас Хосок, расположенное у центральной площади в Бальтаро (столице), лично получило от вождя задание, по типу разыскать то, что не принадлежит альфе, но он хотел бы этим распоряжаться. Желание, отличающееся от других, было принято, естественно, самым главным человеком в здании, любезнейшим другом самого Чона. Разузнать о неком Мин Юнги не было проблемой, сложнее составить список солдат и отправить их на передовую завоевывать новые территории для расширения. Толкнуло на подобное решение больше не несдержанность другой страны, а ее хамское поведение по отношению к альфе, что автоматически стал принадлежать вождю великой империи. Услышав о побеге Чимина и пропаже Ги, Чон пришел в ярость, подпитанную раздражающим беспокойством. Чувствовал же что-то нечистое, но не предал значения и теперь лишился новой игрушки. Прокрутив в голове последнюю встречу с мальчиком, вождь пришел в себя и взглянул на вошедшего в комнату подчиненного, главного в этом месте. Здесь хранилась информация не только о большей части населения страны, данные, но и общая статистика выпуска разнообразного оружия, собранного на подвластных Хосоку заводах и разработанных в лабораториях. Связь с союзниками, которых на данный момент нет, тоже поддерживалась отсюда. В общем, все отделения специализируются на разном, расположено все в одной точке, где Чон решил устроить проверочку сегодняшним утром. Заявился и командует, раздает задания. Начальнику показался визит странным, но после новости о войне, его настроение упало вдвое, желание лицезреть правителя у себя вообще исчезло. — У вас же два сына? - вздыхая спросил Хо, принимая в руки еще три дротика от охранника. — Да, все верно. - управляющий присел неподалеку. — Кто? — Две омеги. - тихо ответил мужчина, не поднимая голову. — Повезло, если бы альфы, обязательно поехали б на передовую. Но, сейчас для ярых патриотов-омег тоже существует возможность помочь стране. - усмехнулся вождь. - Как у вас в семье с патриотизмом? — Я воспитал высокий уровень, они будут рады служить отечеству. - видя, как Хосок улыбается и расслабляется в кресле, подчиненный прикусывает свой язык, проклиная эти минуты со словами. — Превосходно, мы ждем их в рядах нашей великой армии. А теперь к делу. — Все, что просили, выполнено. - зажатое состояние мужчины, протянувшего бумаги, Чон проигнорировал. - Здесь точные списки и количество орудий, готовых к использованию. — А что с массовым? — Оно всегда наготове. — Это хорошо. - перелистнул вождь отчеты, продолжая внимательно проверять. - Возможно, понадобится в скором времени. Что на счет Мин Юнги? — О нем очень мало информации, так как он камерат. - Хосок поднял глаза на управляющего. - Имя: Мин Юнги. Возраст: 19 лет. Род занятий: не известен. Семьи нет. Узнали, что он убил своего отца, незадолго умерла мать, а после мальчик вел разгульный образ жизни, как сообщает его учебное заведение, откуда его выгнали четыре года назад. А, собственно, зачем он вам? — Это не твое дело... Чимин отвык от своей обычной дорогой одежды, что приходилось носить практически каждый день, забыл про неудобства, причиняющие нередко боль молодому телу. Их принесли ранним утром вместе со сладкими дарами, расположившимися на столе предоставленного на день домика. Скоро опять короля ждет длинная дорога до собственного замка, в котором народ недавно навел порядок для его величества. Вся прислуга дожидалась возвращения единственного законного наследника, в то время как Чимин просил задержаться в деревне еще ненадолго. Утром Мунли сообщил, что тигры через сутки отсеются и перестанут мозолить глаза своим надменным видом. Они проедут пару миль с королем, после свернут на другую дорогу, к своим людям. Не сказать, что Ким обрадовался, по его виду, скорее еще больше расстроился, совершенно не предавая значения словам, следующим после. А Пак говорил про абсолютно разные вещи, начиная с шикарного внешнего вида омеги, заканчивая подарками, ставшими внезапно от него. Присваивает чужое, чтоб только угодить и подлизаться, Ким навидался такого за всю жизнь, вечная ложь, лесть, постоянный эгоизм, не сулящий ничего хорошего. Набросив поверх шелковой рубашки золотой с сиреневыми полосками пиджак, Чимин застигнул все пуговицы, прикрывая сильно перетянутую специальными ремешками талию. Это входило в моду, все богатые люди этого времени носили ярко выражающие черные ремешки на изгибах тела, особенно омеги, стараясь выделить самые рельефные части. Открыто показывать их было некультурно, они служили только для создания эффекта тонкости и очень сильно давили на некоторые органы, причиняя неудобства. На самом деле Ким выступал всегда против такой одежды, но бывшая королева и главный дворецкий постоянно настаивали, поэтому Чимин уже по привычке напяливает все это и не думает ни о чем другом. Альфа со стороны заинтересованно наблюдает за каждым изящным движением, иногда прерывая свою длинную речь для сконцентрированного любования, без излишних слов прожигает каждое свободное место, начиная с выпирающих молочных ключиц, заканчивая обтянутыми ягодицами, к которым постоянно хочется прикоснуться. Но, всякому любованию приходит конец, им стал неожиданный очень больной вопрос. — Что прикажите делать с Намджуном? - довольно серьезный голос пронзил тишину, когда Чимин опустился на стул, рассматривая подарки. — А что с ним? - все тем же спокойным тоном. В маленькие ручки попала красивая корзина с фруктами. — Ну, вы позволите ему уйти, не накажите за содеянное? Он предал вас, подверг огромной опасности, скорее всего, даже издевался, а вы просто спускаете ему все с рук? — Не вижу смысла в наказании. - еле уловимая дрожь Кима немного отдавалась в рече, заставляя мужчину у дверей сделать шаг ближе. — Почему? Почему вы так добры к нему? Если хотите, я сейчас же пойду и расправлюсь с этим предателем, я убью его ради вас, только скажите... - эта мысль врезалась в голову Чимина слишком сильно, он на минуту представил, как Нам истекает кровью, лежит на холодном полу с открытыми глазами и смотрит на того, кто отдал приказ. — Ничего не нужно, просто оставьте его в покое. - также давно король не повышал голос на своих подчиненных, обычно все слушались с первого раза, но не Пак Мунли. — Он вас запугал? Не волнуйтесь, пока я рядом, Намджун не сможет к вам приблизиться, он ничего не сделает, поэтому можете спокойно мне рассказать обо всем. — Я не хочу ни о чем говорить. Оставьте меня... В этот самый момент Пак вспомнил о своем положении и все же послушал государя, покидал его комнату вместе с солнечным светом. За окном стремительно стемнело, из неоткуда появились серые тучи, затянувшие все небо, а Мунли окутали невероятные мысли, заставляющие сильно задуматься. Если бы он стал нечто большим для короля, чем один из офицеров, смог бы помочь или переубедить, но пока не имеет на это право. Даже приближаться к Чимину было нарушением, что говорить о прикосновениях или чем то большем. Но способ был, невероятно дорогой, действительно, можно было подкупить роскошными подарками и знаками внимания, проявить воспитанность и со временем Великий государь растаял бы, как другие омеги его возраста. В двадцать лет молодые юноши ценят неподдельные романтические чувства. Любовь и искренность. Становясь старше, им уже нужно уважение и преданность. Мунли в преклонном возрасте понимает все тонкости отношений, особенно с такими хрупкими омегами. Чимин всегда напоминал расцветающий цветок, его нежные лепестки с каждым разом раскрывались еще больше, но сейчас, похоже, растеряли все силы и постепенно начали закрываться обратно. С каждой минутой становилось тяжело, что то давило внутри на органы, приносило дискомфорт, пока омега не встал со стула и не свалился обратно, хватаясь за живот. — Только не это. — Ты думал, все будет так просто? — Будь проклят тот день, когда я согласился на этот бред. Довольный кореец в кресле неподалеку рядом с открытым окном продолжает ехидно улыбаться в зеркало своему собеседнику, пытающемуся застегнуть неудобную рубашку с узором группировки Рахва. Его заставили одеть их личную форму, дабы показать людям, что он согласен сотрудничать и принимать все их странности, начиная с этой счастливой омеги. Тэхену за два дня пришлось несколько раз стоять на коленях перед божеством и читать какие то молитвы вместе со всеми, чтобы типо поход обернулся успехом. Бредом Ким считал еще идею целовать Чону ноги, этот ритуал нравился корейцу в особенности больше всех, а Тэ в тихую плевался, обещая разобраться с проклятым чужаком. После переговоров им пришлось присоединиться к группировке и на время затаиться, так как планы вождя Великой Империи всем показались подозрительными. На утро разнеслась новость о начавшейся войне, а значит время преклонения божеству. Оно состоится после пламенной речи нового члена общества - Ким Тэхена, так старательно приводящего себя сейчас в порядок у зеркала. — Можешь не делать, если не хочешь. - поднимая уголок рта, Чон забросил одну ногу на другую. - Я не заставляю тебя. — Твои почитатели отдают приказы, а мне, чтобы сохранить свою жизнь и статус, приходится унижаться перед каким то корейцем. — Статус бандита и вора он хочет сохранить, ну, ну, как бы он тебе не навредил. В подобном роде шли разговоры между альфой и омегой, договорившимися сотрудничать в этом нелегком деле. Втесаться в доверие к людям Рахвы совсем не просто, даже если Чонгук скажет, что это его друг или парень, никто не поверит и просто так уже не отпустит. Кима держали в каком то непонятном городе, где все приносили дары божеству и молились. Объявление войны поменяло все планы, трусливые камераты залегли на дно, пока самые стойкие пытались отбить врага у границы. Вскоре, он прошел в глубь чужой страны... — Советую сильно не затягивать с речью, говори четко и по делу. — Хорошо, я понял, не нужно повторять. - закатывая глаза, Тэ повернулся к вставшему корейцу, подходя ближе. Слабо кивнув, Чон потянул руки к завернувшемуся воротнику, а потом к галстуку, расправляя все и разглаживая. Пожалуй, в прошлом такие моменты были упущены, попросту не происходили, Чонгук не мог проявить себя, как заботливый омега, а Ким никогда не давался под ласки. Пользуясь возможностью, Чон поправил галстук и поднял глаза, встречаясь с янтарным отражением себя в других. Зеркальное отражение себя другого можно было увидеть там и странно, что Тэ тоже это видит в черном омуте напротив. Контакт вскоре прерывается, а в комнату заходит удивлённый Сокджин, приглашая в главный зал... Уроки ораторского искусства пошли на пользу, отработанная четкость и конкретность мысли воспринималась немного легче, чем расплывчатые касательные темы. Целью было полное подчинение персон, не способных к адекватной оценке происходящего, то есть те, кем легко управлять, они поддаются дуновению ветра, который убедительно говорит делать так и никак иначе. В группировке Рахва таких много, Чон увидел, прочитал их предсказуемость за секунду и получил очевидный результат. Ким сказал все, как договаривались, ничего лишнего, поэтому абсолютное порабощение человеческого разума уже практически завершено. Оно полностью принадлежало Гуку, но хотелось посмотреть на способности молодого ученика, у которого реально есть потенциал в этом деле. Спросите, зачем Чон помогает? У него нет выбора. Нужно же где то дождаться приезда Чон Хосока... В ожидании прибывал не только чужак из другого политического полюса, но и бывшая игрушка вождя. За несколько часов Ги успел истосковаться, поругать себя, проклянуть всех на свете, обвинить в проблемах и опять оказаться загнанным в углу. Он реально сидел в своих четырех стенах с самого приезда и нервно забивался в темноту, утыкаясь головой в коленки. Ему становилось все хуже, в голове не осталось ничего, правда, не хватало чужого присутствия и не важно, что моменты близости с еле знакомым человеком могут стоить жизни. Мину не интересно происходящее, все равно на завтрак, обед и ужин. И это почему то чувствует Хосок. Он думает, что Юнги голоден и хочет его накормить у себя в палате, но не может, так как между ними огромное расстояние. И наверно вы догадались, зачем Хосок полез в Камерацию. Ему очень хочется найти Ги и забрать маленького ребенка к себе. Забавно, правда. Столько усилий ради одного человека, который бессовестно прячется от своих чувств в темной комнате, пытаясь выбросить все мысли о другом альфе. Именно так происходит, когда кто-то нравится, вы думаете, что сможете прожить без него, а на самом деле даже вздохнуть будет очень трудно... Наступившая внезапно течка доказала Чимину, что прятаться он просто не может, его кто-нибудь найдет, естественно, альфа. Он закрывает с трудом дверь, надеясь, что посторонние не будут ломиться и не наделают глупостей, ведь во время течки запах Кима разносится по всему помещению и может выйти за пределы. Ему невероятно больно, что можно сказать по скрученной позе калачиком на полу. Внутри как будто ковыряют ножом, а неизвестная субстанция сочится из скулящей пятой точки. И именно сейчас омега вспомнил, что все еще девственник, что никогда не чувствовал другого человека, а мечтать о нем просто не может. Невыносимо хочется одного единственного и только им заполнены все мысли скулящей омеги. Всячески пытаясь отвлечься от пьянящего желания, парень с трудом поднимается на ноги, добираясь странным способом до недалеко стоящей кровати. Завалившись на нее, последовали старательные попытки освободить себя от сковывающей одежды. Омегу хватило только на снятие нижней части и одного пиджака. Оставшаяся свободная белая рубашка с ремешками все так же мешали движениям - это пошло на пользу. Не понятно почему Чимин представлял на месте стягивающих ремешков чужие руки, окутывающие его всего до дискомфортных ощущений, ему невыносимо нравилось их чувствовать на спине и животе. Голые бедра свободно блуждали по кровати, то укутываясь в одеяло, то освобождаясь от сильного жара. Температура тела стремительно поднималась, и через несколько минут Ким практически задыхался, пытаясь найти источник кислорода. Опустив босые ноги на холодный деревянный пол, мальчик подбежал к окну, прикрывшись белоснежным одеялом. Открыть створки было плохой идеей, но без этого Чи просто бы умер. Его комната была на втором этаже домика, поэтому запах апельсина вполне мог рассеяться в воздухе и не привлекать постороннего внимания. Сев на стул рядом, омега опустил подбородок на подоконник и неудобно пригнулся, наблюдая за другими людьми из окна. Мирные жители занимались своими делами: кто-то пахал землю в огороде, кто-то занимался лошадьми или строительством чего-то. Промелькнул у крыльца дальнего домика МунЛи и еще пару человек. Все было в порядке, пока Чимин не увидел высокого альфу, проследовавшего за Паком. Они направлялись в сторону королевского дома, а омега со всей скоростью уже побежал к новой одежде в шкаф. Нацепив первые попавшиеся серые брюки и полупрозрачную свободную майку, омега поспешил на первый этаж на кухню, где благополучно отыскал за пару минут нужные травы для подавления проявившегося сильного запаха. Сбить его - не проблема, сложнее найти силы, чтобы удержаться на ногах. Цепляться за скромную мебель омега мог не долго, ему нельзя представать в таком состоянии перед подчиненными, которые в любую минуту могли появиться в помещении. Чимину нужно было собраться с мыслями, как и Намджуну... Почему Юнги так поступил, даже он не понимает. Странно, но когда в руки попадает подобный документ, обычный человек превращается в белую статую. Светлая кожа парня не требует смены цвета, поэтому ему остается только замереть на месте от прочитанного. В руках небольшой лист, в котором прописано о начале войны с Корейской Империей. Его разослали по всей стране этим утром, к тиграм оно попало не так скоро, как хотелось, и не по такому адресу, по которому следовало. Казалось, одного письма на деревню достаточно, нет. Ги не знал, говорить остальным или нет, он хотел утаить это и не беспокоить других, особенно Намджуна, прибывающего не в лучшем расположении своего настроения. Когда Мину передали письмо, лидер сидел в кресле с задумчивым выражением темнее тучи и смотрел в одну точку, непонятно о чем думая. Его явно что-то беспокоило, но спросить Ги не решался, лишь бросил обычное "пришли ненужные отчеты" и вышел из комнаты. У себя подробно изучил важнейший документ, где стояла копия настоящей росписи Хосока. Она была утонченная, с чередующейся резкостью линий и выразительных кругов. Джей Хоуп - так прозвал его собственный народ, и, вероятно, Чону понравилось. Невесома прикасаясь пальцами к выделяющемуся имени, на лице Ги проскользнула легкая улыбка, напоминающая больше тоскливое волнение по другому человек. Что же происходит с Хосоком сейчас, Юнги может только гадать, пока другие страдают от действия корейского вождя... Приятную идиллию нарушает все тот же давний знакомый - Пак Мунли, и Намджун практически готов возненавидеть его за это. На самом деле бывший товарищ - напрасная трата времени, Ким давно понял, что этого человека жизнь ничему не научила за столько лет, и что он такой же тупой, каким был. Пришел трепать лидеру нервы, забывая, на что тот способен. И тему выбрал как раз, чтобы выбесить окончательно. Снова о Чимине. Нам не может здраво мыслить, пока все говорят о короле, ему не хочется ничего слышать, он зол на себя и чувствует огромную вину перед омегой, хочется забыть обо всем, но Мунли ведь не отстанет. — Я поговорил с королем, он слишком добр к таким, как ты, и не собирается мстить тебе такой же монетой. Ему совершенно не хочется видеть тебя, он готов оставить все, как есть... - странно, но Киму стало достаточно этих слов, чтобы ощутить пронизывающую боль где то глубоко. Она кольнула прямо в сердце, если, конечно, оно имеется у безжалостного бандита. Намджун думает, что вполне заслуженно получил такое наказание, которого на самом деле Чимин ему не давал. - Не хочет тебя видеть, забудь о нем и поезжай, куда тебе нужно, тебя отпускают. Последнее, в здравом уме Ким просто не мог принять. Такого быть не может... Вскоре Чонгук заметил несколько странностей. В группировку Рахва затесались другие подозрительные личности, которых Тэ в шутку назвал крысами в мышеловке. Это произошло в главном зале, после пламенной речи беловолосого камерата, присоединившегося недавно к тайному обществу. Он сидел рядом с Чоном и иногда перебрасывался фразами в роде "тебе не холодно?", " не голоден?", "может, вернемся в комнаты?". Беспокоился о самочувствии "божества", но потом резко переключился, замечая подозрительных персон в зале. Про оружие он промолчал, а как только начали стрелять, сразу сбросил Чонгука с кресла и завалил на пол, нависая сверху. Киму так нравилась эта ситуация, что он успевал посмеяться и пошутить, пока отстреливался от других. (само собой при нем всегда был пистолет.) Постоянно возвращался глазами на необычно спокойную омегу под собой, все так же продолжая разговор. — Ты неспроста волновался по поводу этих ребят, - заведя руку за спину, Тэ, не глядя, убрал одного из секретных агентов. - интересно, как ты их вычислил? — Они очень часто смотрели по сторонам, общались с помощью скрытых жестов, перешептывались, одеты в украденную одежду, которая явно приносила дискомфорт. — Ооо, превосходно. На секретных базах учат и таким вещам? — Не учат, я особенный. - Тэ снова тихо засмеялся, простреливая другому практически подбежавшему агенту ногу. — Я уже давно это понял, поэтому все еще держу тебя рядом, ради любопытства, конечно, ничего больше. Будь умницей, слушайся и не спорь, я вытащу нас отсюда... В самую первую встречу Чон дал себе слово, что не будет подчиняться ему и разрешать многое, но после нескольких пуль в их сторону, омега притянул Тэхена к себе, сокращая расстояние до миллиметров. Странно, но Чонгуку совершенно нечем крыть эту партию карт, ведь ему тоже интересно, а еще невероятно страшно потерять... В этот самый момент расцвел запретный цветок - первое неизведанное чувство...***
Стоять на коленях Намджуну приходилось всего два раза за всю свою жизнь. Когда то давно он провинился перед родителями и таким образом извинялся, а буквально недавно это заставили сделать в тюрьме в кабинете начальника, на закрытом острове, откуда он благополучно сбежал. Сейчас же подобного требует Мунли, который сразу предупредил своего старого друга о последствиях при невыполнении приказа. Ким ужасно боялся совершенно не его слов, ему было больно смотреть на омегу, что совсем скоро аккуратно переступил порог зала в своем уютном домике, придерживаясь за дверной косяк и оставаясь там. Подходить ближе было очень опасно, неизвестно что может прийти в голову напряженным альфам, околдованным внешнем видом белоснежного тела. Легкая рубашка на Чимине не могла скрыть всей красоты, особенно невероятно тонкую талию, обтянутую черными ремешками. В этот самый момент король почувствовал смущение и все же решил отойти немного назад, скрываясь на половину за дверным косяком в коридоре. Его глаза периодически отводились от гостей, которые целую минуту не могли ничего произнести... — Встань на колени! - в приказном тоне потребовал Мунли, встречаясь с повернувшемся к нему альфой глазами. - Немедленно. Ким смутно понимал для чего весь этот парад, но спорить не хотел, скорее всего мистер Пак просто хочет показать свою власть и силу в этом приказе, повысив тем самым себя на уровень в глазах маленького мальчика. Что ж, Нам подыграет жалкому выпендрежнику, чтобы отстал и был хоть на каплю довольнее. Опустившись на колени, Ким продолжает смотреть куда угодно, только не на Чимина, при виде которого сердце сильно сжимается. К этому странному чувству постепенно привыкаешь, как бы странно это не звучало. Оно становится чем то прекрасным и очень интересным... — Ваше величество, прошу вас подойти ближе и присесть в это кресло. - Пак показал на кожаную мебель, немного кланяясь. Сначала Чимин мешкался и ждал продолжения фразы, но понял, что его не будет, пока не выполнит просьбу. - В качестве извинения, Намджун поцелует вашу правую руку и левую ногу. — Что? - вместе переспросили Кимы, зависая после неожиданного объявления. Омега, медленно садясь в кресло, практически свалился на него, когда руки отказали ему в опоре и небрежно уронили на мягкую поверхность. Без того ватные босые ножки стали сильно поджиматься к основанию кресла, давая понять, что не отдадутся под чьи-либо губы, особенно под Намджуна. И без того сильная температура перекликалась с дрожью во всем теле, а странно холодные пальчики постепенно становились еще более холодными. Нам был совсем недалеко, в нескольких сантиментах от кресла с таким же непониманием в глазах. Он впервые за все это время смотрел на Чимина не с долей сожаления, а больше с любопытством. От ужаса мальчик заметно напрягался, совершенно забывая, что множество людей делали так ему и это было абсолютно нормально, так как он монарх, но сейчас было очень страшно и омега не знает почему... Его волнение бегало от кончиков пальцев ног, до макушки, когда альфа совершенно решительно приблизился к тоненькой ножке и подхватил одной рукой ее под коленкой, немного приподнимая и притягивая к наклонившейся голове. Стопу окутала горячая ладошка, а тяжелое дыхание обдавало белоснежную кожу, из за чего дрожь Чимина только увеличивалась. Ему было больновато от сдавливающих ощущений под коленкой, но все это стало совершенно не важно, когда полуоткрытые чужие губы прикоснулись к маленькой венке чуть выше носочка и тот час сомкнулись, втягивая немного кожицу. Омега интуитивно схватился за широкое плечо, пытаясь отстранить мужчину от себя, но тот перехватил холодную руку и поцеловал ее еще с большей нежностью, медленно закрывая глаза. Чимину хватило секунды, чтобы в ответ обвить два длинных пальца и заглушить свою легкую волну возбуждения, вместе с волнением. Альфа так не хотел их отпускать, но Мунли оттянул его, дополняя что-то о послушании и очень легком наказании. Нам был не согласен. Эта была самая ужасная пытка на свете... Чимин все еще прибывал в шоке, когда в домик забежал какой то другой подчиненный и позвал Пака в другой домик, недалеко от этого. К счастью, Мунли с дверным хлопком ушел и оставил наедине все еще сидящего на коленях бандита и взволнованного короля, так же сильно прижимающегося к креслу. Ему было некомфортно, страшно, но безумно приятно пребывание альфы рядом. Пусть они не поговорят, но зато насладятся присутствием друг друга, все ж лучше, чем абсолютное одиночество... — Прости меня за все, обещаю, больше никогда тебя не трону. - каждое слово наносило по омеге ножевые ранения, которые начинали сильно болеть. - Мы уедем к вечеру, поэтому можешь ни о чем не переживать. До своего дома доберешься в целости и сохранности, Мунли тебя проводит. - поднявшись с пола, мужчина отряхнулся и добавил. - Очень был рад встретиться с тобой, Ким Чимин. Надеюсь, в будущем у тебя все будет хорошо… Что на него нашло? Почему с глаз омеги ручьями потекли слезы, почему он вдруг вскочил с места и обнял человека, причинившего столько страданий? Хотелось бы знать... — Нет, не говори так, не уходи, почему ты так со мной, останься, пожалуйста, прошу... - в бреду Чимин шептал абсолютно разное, практически никак не связанное между собой, сбито дышал, прижимался к сильному телу и старался остановить Намджуна, что сделал несколько шагов по направлению к двери. Ему было так же плохо, когда сзади начались эти странные детские просьбы вперемешку с признаниями в нужности. Останавливать их абсолютно не хотелось, Нам верил и ждал последней главной причины, по которой должен остаться рядом. - Ты мне дорог, как же ты не понимаешь. Я люблю тебя... Только через несколько секунд до мальчика дошло, что он сказал, а альфа довольно усмехнулся, накрывая холодные руки в замке у себя на животе. Абсолютно точно он догадывался, к чему это ведет и совершенно не жалеет обо всем, что произошло до этого момента, итогом мужчина больше чем доволен, он готов сойти с ума. Чимин совершенно упустил из виду эти секунды, когда позволил прикоснуться к своим пухлым губам и слиться практически полностью с другим телом. Так близко его еще никто не держал, очень нежно, аккуратно прижимая к себе. Это простые объятия, слившиеся с поцелуем, переносили в совершенно другой мир, в котором Кимы никогда не были. Прервав собственное дикое желание, Нам взял мальчика на руки и унес вверх по лестнице, стараясь не отвлекаться от терзаний белоснежной шеи, что заметно покраснела после ряда укусов в нескольких местах. Чимину было все равно на будущие бардовые пятна и синяки, что скорее всего останутся после обжигающих прикосновений, ему просто хотелось хоть раз почувствовать, какого быть настоящей омегой, рожденной для одного единственного... О чиминовской миниатюрности люди должны писать огромные произведения, он заслуживает вечного лицезрения и любования каждого ценителя высокого искусства. Невероятная нежность и бледность не уступает ни одной скульптуре, созданной человеком. Он такой же холодный, но при этом самый живой из всех живых. Разрывающие его чувства от каждого прикосновения окрашивают тонкости его натуры во все цвета радуги, он невероятно чувствительный и при этом до ужаса счастливый, очень взволнованный, но практически расслабленный, наслаждающийся каждым мгновением. Намджун не может любоваться им, его ослепляет, он теряет рассудок и позволяет себе намного больше, чем простые поцелуи или контрастные объятия, ему не хватает с каждой секундой еще бОльших ощущений, альфа жадно вытягивает из короля всю его непорочность и просит забыть о стеснениях, которые заменяются на непозволительные ранее пошлости. Чимину хочется попробовать все до мелочей, он нередко произносит это вслух и нетерпеливо требует от жадного альфы всего, пришедшего на ум. Мешающая одежда уже давно покоилась на полу, король полностью обнажен и прибывает в эйфории от близости с горячим телом. Намджун медленно входит до самого основания, сполна заполняя узкое пространство внутри дрожащей омеги. Альфа появился так вовремя, что Чимин не может не поблагодарить его за эту маленькую услугу. Ощущения совершенно новые и сразу становится непонятно, как омега жил без них до этого. Спазмы проходят очень быстро, наслаждение нарастает с геометрической прогрессией, и мальчик готов отдать все, что угодно, только сохранить эти моменты и продлить их навсегда. О другом беспокоится Намджун. В любой момент могли прийти посторонние люди, собственно, Мунли вполне может обломать их и притащить свой зад совсем скоро, но не больше. Возможно, Кимы остановились бы на пятнадцати минутах секса, но почему то не смогли. Подтянув за маленькое колено цвета морской раковины, альфа опустился еще ниже, заставляя парня под собой в сотый раз простонать осевшим голосом дорогое имя. До безумия Чимин сминал его грубую кожу на плечах пухлыми губками и пытался заглушить смущающие звуки, после которых омеге будет очень стыдно. Он не представляет, что ждет их через несколько часов, знает только одно: Намджун никогда больше не бросит... Неожиданный стук в дверь испугал Юнги достаточно, чтобы уронить рассматриваемый до этого важный документ на пол. Они разлетелись по всей поверхности, когда в комнату зашел тот самый раздражающий Мунли с серьезным видом. Были у него кое какие подозрения и они увеличились, когда перед ногами оказались приказы о начале войны. — Ты в сговоре с вождем! - заявил Пак, показывая пальцем на замершего неподалеку парня. - Ты пытался скрыть от короля очень важную вещь, никому не рассказал о том, что началась война. Это твой план, тебе приказал это сделать корейский вождь, я знал, что тебе нельзя доверять. Арестуйте его и всех тигров на данной территории. Вошедшие в комнату еще четыре офицера, заломили бледные руки за спину и вывели Ги на улицу, периодически нанося удары по солнечному сплетению. Его поставили на колени, а следом вышел Мунли, направляющийся к дому его величества, где находится самый опасный человек на всей планете. И Мин скорее всего смог бы расправиться со своей охраной, но не было уже тех сил, потому что он на две минуты потерял сознание. Тело приволокли в домик Чимина, в котором Намджун уже спокойно распивал чай на кухне вместе с разговорившимся королем. Незваные гости были очень удивлены, особенно немного растрепанному, но привлекательному виду главы государства, выглядевшему больше по домашнему, нежели по деловому. На самом деле, он одевался в спешке, когда Ким сказал о каком то начавшемся волнении на улице, привести себя в порядок было некогда, поэтому Чи последовал за альфой и сделал все, как он сказал. — Ваше величество, этот человек в сговоре с корейским вождем, прошу, отойдите от него. - уже в зале попросил Пак, направляя пистолет на Намджуна, сидящего очень близко к омеге. Ги наблюдал со стороны входа, облепленный охраной и пожимал плечами, когда лидер обратил на него внимание. - Арэм, твой человек скрыл важный документ вождя Корейской Империи, это настоящее преступление. Вы не предупредили короля о начале войны... Глаза Чимина стремительно раскрылись и приобрели похожую на "О_О" форму. Нам лишь вскинул бровь, притягивая мальчика рядом за талию и заставляя Пака чуть ли не кислотой плеваться в тигров. — Ты, как его лидер, понесешь двойное наказание. - пистолет спустили с предохранителя. - Ваше величество, прошу, отстранитесь от этого человека. — Нет. - громкое и твердое разнеслось по всему помещению, когда омега заполз на мужчину и сел на коленки, закрывая его собой и расставляя руки. Это было как минимум странно и как максимум безрассудно. Все, кроме Нама замерли на своих местах, когда глава государства повысил голос и сдвинул брови, приказывая уйти прочь из его дома. В эти самые моменты Мунли подумал о скрытом контроле, что это все говорит не сам король, он не поверил ушам и продолжил запугивание. Выпустил пару пуль в потолок и повторил свои условия, на этот раз более четко. И Чимин уже начал переживать, мотать головой и опять что-то говорить. Все же с такими тупоголовыми, как Пак, приходится переходить к более жестоким методам, что собственно Арэм и делает... — Опусти оружие, - спокойно сказал он, притягивая омегу к себе вплотную и демонстративно впиваясь в его шею пальцами. - или я придушу его. — Только посмей хотя бы отпечаток на нем оставить...