— disappointed.

— ты меня не дождался. голос ричарда негромкий, в нём нет привычной насмешки, он совсем не такой, как обычно. — я просил. на макушку упала капля. а потом ещё и ещё. — ты никогда меня не слушаешь. пальцы ричарда не дрожат. в отличие от голоса, они точно такие же, как и были. бледные. холодные. — но, наверное, это не повод ссориться прямо сейчас, верно? губы плотно сжаты. видны маленькие трещинки, ранки от укусов. — в общем, я пришёл извиниться. он присел, чтобы быть на одном уровне с эдди. — ты знаешь, я не очень хорош в составлении речей. линия губ дрогнула в слабой улыбке. — помнишь, когда мы впервые поссорились, и я пришёл извиняться? воспоминания грели гораздо лучше солнца, скрывшегося за тучами. — тогда я был не очень убедителен. невыносимо хотелось уйти. — я принёс тебе подарок. не очень хороший, наверное, но тебе понравится. ричард положил рядом с ним небольшую коробку, перевязанную зелёной лентой. — там твои любимые диски. ты не говорил, что они тебе нравятся, но я слышал, как эта группа играла у тебя в комнате каждый день. дождь набирал силу. ветер крепчает. — а может, я ошибся, как обычно. уж прости, астматик. таким уродился. в словах промелькнула тонкая тень веселья, но и она растворилась. так же быстро, как и появилась. — ах да. извинения. прости, что заставлял тебя грустить. больше не буду. сознание продолжило, мол, больше и не понадобится. — и за всё, что тебе пришлось пережить. за всё остальное тоже. ричард тихонько выдыхает. ричарда не волнует, что кудри, влажные от дождя, липнут к лицу. — я вдруг вспомнил кое-что. вчера ещё. его не волнует, что одежда промокла до нитки. — может, это не точная информация, но я спрашивал у бев, она подтвердила. и что холод пробирается до самых рёбер. — помню, что ты любишь гвоздики. ричард отбрасывает мокрые пряди от лица, потому что они застилают взор. — я, конечно, не джентльмен, да и ты не девчонка, чтобы цветы получать... он улыбается, глядя на него. — но всё же. внезапно взгляд становится холодным. — ты ведь сам виноват. слова чёткие, и голос совсем не дрожит. — я просил подождать. вздох. чирк! — зажглась сигарета. — а ты нетерпеливый оказался. затяжка. струйка серого цвета рвётся наверх и растворяется прежде, чем достигает небес. — даже нетерпеливее, чем я. ричард немного кашляет. — это глупо с твоей стороны, эдди. это я должен был быть на твоём месте. я. он молчит. — год уже прошёл. табачный дым заполняет лёгкие, почти рвёт на части. — ты не дождался, а я в этом не виноват. ричард горько усмехается. — это твоя вина, эдди. потому что я тебя просил. а ты не послушал. я, в какой-то степени, даже разочарован. ричард встаёт, глотает подступивший к горлу ком и бросает на землю несколько красных гвоздик. на холодной плите выгравировано заметное edward kaspbrak — 1976-1991. оттуда на тозиера смотрит улыбающийся мальчишка, которому едва-едва исполнилось 15. — я уезжаю из города, эдди. но я буду приезжать и приносить тебе гвоздики. ричи аккуратно кладёт окурок в небольшую баночку возле могилы, где таких окурков больше половины.