***
Он чувствует запах сырости и сильнейшую боль в ноге. Он смотрит вниз, видит, что всё залито кровью, он уже и не понимает, чья это кровь. Земля прилипла к лицу и открытой ране на ноге, забилась под ногти, и Тайлеру больно, больно, больно. В спину утыкается дуло, и, кажется, это конец. Страх заполняет сознание Тайлера, руки трясутся, и тяжёлый автомат выпадает из некогда крепкой хватки, он не может заставить себя обернуться. Его руки дрожат, он комкает тяжёлое одеяло в пальцах и садится, облокачиваясь на подушку. Кроме него в палате спит ещё один парень, и Тайлер не хочет его будить. Он глубоко вздыхает, он далеко от войны, лишь иногда ночное спокойствие нарушают звуки далёких взрывов. Монотонный, постоянно повторяющийся писк аппарата, измеряющего ритм сердца, засел в голове. Джозеф жмурится, он совершенно ничего не понимает, голова немного кружится, а виски словно прошибает током. Он ещё раз осматривается. В палате чисто, на тумбочке стоит аккуратная вазочка с нарциссами, но Тайлер не помнит, чтобы кто-то их приносил. Он сразу понимает, что ему дали слишком много обезболивающих, ведь он совсем не чувствует ног. В палату заходит врач, он берёт стул и присаживается рядом с койкой Тайлера. — Мистер Джозеф, меня зовут Артур Уэй, я Ваш доктор. У Вас было серьёзное ранение. Мы сделали всё возможное, но, — он останавливается, оглядывая Тайлера, — нам пришлось ампутировать ногу. Мышечные ткани были заражены, если бы Вы поступили в отделение раньше, то инфекции можно было бы избежать. Мужчина хмурится, на лоб ему падают тёмные пряди волос. Хоть это не первый раз, когда он говорит людям о таком, ему всё ещё тяжело. Он чувствует себя ответственным за эмоциональное состояние своего пациента. Тайлер искренне не понимает того, что он сейчас услышал. Он пялится на одеяло, под которым скрыт низ его тела. Сердце колотится в бешеном ритме, и кажется, что аппарат, подключённый к Тайлеру, сейчас сломается. Брюнет не хочет плакать, он трёт глаза и нос, пытаясь оставаться в сознании. Рука тянется к краю одеяла, и теперь Тайлер видит остаток ноги — замотанное бинтом колено, а дальше нет ничего. Я уродлив, думает Тайлер. — Что, — начинает Тайлер шёпотом, а затем срывается и кричит, — что мне делать? Как мне теперь жить? Он смотрит на себя и кривится. Вся жизнь проносится перед глазами, он вспоминает дом, где он вырос, вспоминает свою семью, себя, всё останавливается на том моменте, когда он стал таким. — Когда Вам снимут швы, вы сможете носить бионический протез. Это будет полноценная конечность, современная медицина позволяет изготовить протез так, чтобы ногой можно было управлять, Тайлер. Нужно просто подождать. Ваша семья приедет сюда? Вы можете им позвонить. — Я не отсюда, — говорит Тайлер, горло саднит, Джозеф так хочет пить, — меня спасли другие. — В любом случае, мы поможем Вам вернуться к нормальной и полноценный жизни. Нам жаль, Тайлер. — Всем жаль! Всем, блять, жаль! — Тайлер кричит, хватаясь за свои волосы и немного оттягивая их. Он кричит. Сейчас ему совершенно плевать, что парень на соседней койке проснулся и с ужасом смотрит на Тайлера. — Тайлер, успокойтесь, — доктор трясёт его за плечо, призывая посмотреть в глаза. — Вдохните и выдохните. Вам сделают укол. Станет легче. Тайлер вдыхает сухой воздух, пропахший медикаментами и болью, он вытирает слёзы с щёк, рассматривая уродливый обрубок сквозь слипшиеся и мокрые ресницы. Уродлив. Потерян. Уничтожен. Доктор уходит, обещая зайти завтра. Сонливость уступает место опустошённости и тяжёлым мыслям, что роятся в голове с ещё большей силой, в голове кто-то смеётся, но это нихуя не смешно. Совсем. Тайлер уверен, от него обязательно отвернутся все. Он стал никем, и от этой мысли его трясёт. Он безумно боится того, что за ним придут и бросят на сырую землю, пропитанную кровью, он безумно боится лишиться всего... жизни. Он чувствует холод земли и запах сырости, что навсегда впечатались в сознание, это всё потому, что он держал в руках оружие. И в этом некого винить. В горле пересохло, а действие обезболивающих спадает, Тайлер чувствует жжение в ноге и так отчаянно хочет забыть всё. Забыть эту боль, уродливость и войну, что оставила на нём вечный след. Он потерял всё. Лунный свет пробрался сквозь жалюзи, полосками ложась на кафельный пол палаты, придавая помещению серебристый оттенок, и Тайлер восхитился бы цветом, если бы не то, почему он находится здесь. Писк приборов режет слух, возвращает в реальность, вытаскивая из пучины мыслей, что успела затянуть с головой Тайлера в темноту раздумий. Джозеф поворачивается набок, морщась от неприятных ощущений и встречается взглядом с парнем на соседней койке. Он смотрит осторожно и внимательно, разглядывая лицо Тайлера, пытаясь запомнить черты его лица. Незнакомец чуть прищуривает глаза в попытке лучше рассмотреть Джозефа, в темноте плохо видно, и парень решает пересесть на койку Тайлера, он протягивает руку и проводит пальцем по чужой ладони. Тайлер искренне не понимает, чего от него хочет незнакомец, но не убирает руку, прикосновение кажется успокаивающим и приятным. И, наконец, Тайлер может лучше разглядеть лицо парня напротив. У него большие и тёмные глаза, прекрасный нос с горбинкой, словно он греческий бог, губы, растянутые в нелепой улыбке, немного покусанные. — Эй, ты в порядке? — Тайлер смотрит на застывшего незнакомца, пытаясь найти ответ в глазах. Ничего не получается. — Я... Меня з-зовут Д-джош, — он заикается, руки не находят покоя, и парень вынужден мять край длинной футболки. — Хорошо, Джош, — Тайлер выдыхает и медленно садится, стараясь избегать боли, — чего ты хочешь? Он молчит, смотрит на грудь Тайлера, избегая зрительного контакта, совсем не поднимая головы, немного краснея, и он надеется, что этого не видно. В холодном свете его кожа выглядит нездорово бледной, а черты лица заостряются, делая взгляд безумным, что заставляет Тайлера нервно сжимать покрывало. — М-мне с-стало страшно, — тихо произносит Джош, запинаясь и проглатывая окончания слов, — Ты сильно кричал. М-мне жаль, ч-что всё так п-получилось. Тайлер вздыхает. Он смотрит на дрожащего парня, отмечая, что глаза у него очень глубокие и чарующие, а нос аристократичный и с горбинкой. — Ладно, Джош, что с тобой случилось? — Я н-не помню, — тихо говорит он, глотая вязкую слюну, — Врачи с-сказали, что я оказался рядом со снарядом. И... и он разорвался. Я очнулся уже здесь. Они с-сказали, что я чудом уцелел. — Ты совсем ничего не помнишь? — хмурится Джозеф. — Т-только т-то, что было з-за месяц д-до т-травмы. Джош выглядит разбито. Он сломан, наверное, всё это из-за оружия. И сердце Тайлера разрывается, ведь он уверен, что Джош не заслужил этого. Они общаются дни напролёт, не замечая ничего вокруг, всё идёт своим чередом, а взрывы гремят всё реже, а Тайлер, кажется, привык к себе такому. Джош не спрашивает Тайлера о его ноге, не спрашивает ни о чём. Джош молчит. Крупные хлопья снега падают на воспалённую протестами землю, остужает её, даёт передышку и людям, и городам, залечивает пульсирующие красным раны. Декабрь наступает незаметно, Тайлер и не понял бы, если бы не часы в палате, указывающие на то, что он лежит здесь уже месяц. Он забывает первый закат, за ним забывает второй, третий. Он не помнит Солнца, выглядывающего за серым покрывалом туч и дымки. Тайлер не помнит себя, он не помнит тот момент, когда перестал смотреться в зеркало, но помнит тот момент, когда он стал таким. Джоша выписали, и Тайлер не знает, что с ним, но знает, где его потом найти. Он привязался к парню с кудрями, с которым он сдружился. Тайлер вспоминает, как успокаивал Джоша, когда тот просыпался, обливаясь холодным потом, боясь, что кошмары из головы станут реальностью. Он вспоминает робкие улыбки кудрявого парня. Он улыбался так редко, так прекрасно, краснея и опуская взгляд, словно неловкий подросток, влюбившийся в кого-то старше. Он вспоминает добрые и доверчивые глаза, приносящие спокойствие и тепло в нужный момент. Тайлер учится ходить заново, учится смотреть на мир по-другому. Тайлер ходит медленно, но много. Передвигая искусственную ногу с особой осторожностью, словно она сломается, будь он неосторожен. Он привыкает к себе ещё медленнее, он каждый день ощупывает холодный материал протеза, пытаясь представить кожу. Тайлера тошнит. Он закрывает глаза и дышит через нос, пытаясь подавить мерзкое ощущение, щемящее сердце внутри. Он плачет, но рядом нет никого, кто мог бы его успокоить. Он принимает таблетки, которые назначили доктора. Препараты помогают хоть немного унять дрожь в руках и успокоить бьющееся о рёбра сердце. Он привыкает к новому себе. Его душа ранена, она болит, болит изо дня в день всё сильнее, пульсирующей волной расходясь по телу и оставляя кровоточащие дыры всюду, и Тайлер клянётся, он растерял остатки сердца и себя. Джозеф звонит Джошу, и тот почти сразу ему отвечает, словно парень ждал этого звонка весь этот долгий и суетливый месяц. Его голос хриплый, Тайлер знает, что Джош не говорил долгое время. — Хэй, Джош! — приветствует Джозеф, надеясь, что парень скажет ему что-нибудь хорошее, что у него всё хорошо. — П-привет, Т-тай. К-как ты себя чувствуешь? — Джош тяжело вздыхает, Тайлер уверен, его руки дрожат, но губы расходятся в мягкой и скромной улыбке, так же, как он улыбался, когда Тайлер рассказывал, что все кошмары умирают, когда солнце касается земли, а кровь смывается. Тайлер говорит: — Я начал ходить, Джей! Он и сам улыбается, прогоняя дымку напряжения в разговоре. — Как ты, Джош? Дан молчит. — Я... я рад, что у тебя больше нет оружия в руках, — тихо, почти шёпотом говорит Джош. Взрывы уже утихли, никто больше не берёт оружие. Кошмары Джоша всё ещё реальны, они вот-вот схватят Джоша цепкими лапами за ворот насквозь промокшей футболки, заставляя захлёбываться в собственных криках. — Мы сможем встретиться, когда меня выпишут? Я могу прийти к тебе? — Конечно, Тай! Я живу у своего знакомого. Я... я сам зайду к тебе. Не н-нагружай себя! Г-где тебе дали к-квартиру? — Я подписал документы. И теперь я живу в новом доме, построенном на месте старого. Забавно будет, если квартира та же. — Ага. Словно они незнакомцы. — Ну, ладно, Джош. Держись, пожалуйста. Мы увидимся, обещаю.***
Война давно закончена, уже как год. И, о, как иронично, как зло и нечестно, но Тайлер живёт в заново отстроенном доме, которого он лишился, но теперь он делит квартиру с Джошем. Тишина стала чем-то привычным, она не пугает, лишь успокаивает, и Джош благодарен Тайлеру за то, что Джозеф понимает это и не требует слов от Дана. Джош робко и нежно улыбается, когда Тайлер говорит ему комплименты. Его щёки пылают красным. Он смущается, словно подросток. Джош молчит, любуясь Тайлером, кто теперь похож на того самого оловянного солдатика. Их жизнь становится спокойнее, словно кто-то держит стрелки часов, не давая им двинуться вперёд и унести мгновения. Тайлер привыкает к новому себе,Джош привыкает к новому дому. Это сложно, кажется, легче умереть за тебя. Джош так любит смотреть на Тайлера, курящего на балконе, где его профиль освещает лишь свет из комнаты. Сердце Джоша тяжелеет с каждым днём, и он вспоминает рассказы матери о том, что сердце — тяжёлая ноша. Смущение пятнами расходится по лицу, Джош касается руки Тайлера, совсем ненавязчиво, лишь кончиками пальцев дотрагиваясь до кожи, это прикосновение не выглядит случайным, Джош не скрывает этого. Тайлер не убирает руку, а Джош старается избежать встречи со взглядом, он стремительно краснеет, глупо улыбаясь. Джош хочет забыться в объятиях Тайлера, кто рассказывал бы о чём-то глупом, не имеющем смысла, но о таком живом и нужном. Темнеет раньше, город заволокли тучи, скрывая ясное небо тёмным покрывалом. Балкон плотно закрыт, и Тайлер не входит туда, чтобы не впускать холод в квартиру — Ты очень красивый, Тайлер, — говорит Джош, садясь рядом с ним на крохотный диван, включая ящик, где сутками крутят ситком, никому не смешно, но все смотрят. Он даже не заикается. Джош робок, в какой-то степени даже нерешителен. Он двигается к Тайлеру и чмокает того в губы. Просто. Мягкое касание губ. Он так говорит, что Тайлер нравится ему. Чистая и искренняя симпатия. Взаимная. Джош просыпается посреди ночи, комкая простыню и скидывая одеяло. Страх держит его за горло, а паника давит на грудь. Джош всхлипывает, понимая, что ничтожен. И Тайлер спешит утешить его. Спасти от страха и выгнать поганое чувство тревоги. Выкурить из подвала, да, Джош? И это происходит почти каждую ночь. Джош боится. Тайлер просыпается, губит сомнения и страхи. И вроде все довольны. Комфортно. Взаимная симпатия.***
Джош. Это имя шипит на языке, расплывается ощущениями и мягким вкусом сладостей из детских рождественских подарков. Джош идеален, он, сломанный и такой прекрасный, дрожит в руках Тайлера, когда тот успокаивает Дана, нежно нашёптывая мягкие, такие приятные на вкус, такие нужные уставшему разуму слова. И Джош сцеловывает с губ этот нежный шёпот, полный чистого обожания и восхищения. Джош прекрасен даже тогда, когда он пугается своих снов и в ужасе сползает с кровати, выпутавшись из одеяла. В такие ночи Тайлер подолгу успокаивает парня, поглаживая по мягким кудрям. Залечивая все эти невидимые раны, унимая дрожь в руках. Тайлер нашёл того, кто так похож на него. Он сломанный человек. Джозеф проебал всё. И он не хочет проебать Джоша. Тайлер уже и не заметил, как потерял голову, как влюбился. Это чувство трепещет где-то в грудной клетке, проламывая рёбра, он стоит перед Джошем и пытается быть таким крутым, он несёт чушь о поездах и экране в груди. Он упивается сладостью губ Джоша. Секунды замедляют свой ход, Тайлеру кажется, что нет ничего прекраснее моментов, проведённых с Джошем, он точно болен. Он лижет припухшие и покрасневшие губы, просясь языком внутрь. Этот момент есть только для них, и Тайлер не упустит его. Он пробирается руками под футболку и гладит Джоша по спине, очерчивая шрамы на лопатках кончиками пальцев, исследуя неровности и представляя розоватую и тонкую кожу на местах, где когда-то были кровоточащие раны, наслаждаясь теплом кожи. Руки у Тайлера холодные, он касается ладонью зацелованных солнцем, усыпанных звёздами щёк. Джош просто маленький космос. Большое совершенство. — Сын Солнца, — говорит Тайлер, — я напишу о тебе тысячу песен и книг. А Джош думает, что не стоит этого, ему было бы достаточно только взгляда Тайлера. Он смущён, его щёки краснеют, и он опускает глаза, скрывая взгляд под ресницами. Джош жмётся к Тайлеру, обнимая его крепче и слепо утыкаясь носом в плавный изгиб шеи. — Ты самый красивый, Джош, — шепот Тайлера заставляет сердце биться быстрее, а щёки стремительно пунцоветь. И Джош чувствует стыд, ведь он не считает себя тем самым совершенством, коим окрестил его Тайлер. — Весь мир у твоих ног. Руки у Тайлера нежные, Джош так любит прикосновения парня, все его действия отдаются чем-то болезненным и приятным в груди, а потом расходятся мурашками и истомой по телу; кажется, у Джоша цветы в лёгких. И хоть неуверенность съедает Дана изнутри, он продолжает ластиться к рукам Тайлера, словно кот, прося больше ласки, которой ему так не хватало, надеясь, что он перестанет бояться, ведь Тайлер так нежен и красив, он точно защитит его. Губы Тайлера прижимаются к шее Джоша, парень двигается ниже, лижет ключицы, усыпанные веснушками, и заставляет Дана дрожать ещё сильнее, судорожно выдыхать тёплый воздух. Руки Тайлера гладят обнажённые бёдра Джоша, выбивая из лёгких воздух. Джош исступлённо выдыхает, прикрывая глаза, когда рука Джозефа опускается на член и поглаживает. В голове смешались мысли, хочется спрятаться от внимательных глаз, хочется открыться полностью. Прохладные простыни касаются горячей кожи, Тайлер не кидает Джоша, не сжимает его бёдра сильной хваткой, оставляя синяки, он невесомо целует кожу на груди, поглаживая бёдра и ягодицы парня. Джош чувствует эту любовь всем телом, позволяя своим рукам блуждать по чужой крепкой спине, а губам оставлять мягкие поцелуи на шее и плечах Джозефа. Тайлер мучительно медлит, подготавливая парня, поглаживая внутреннюю сторону бёдер, срывая хриплые выдохи с губ Джоша. Пальцы двигаются выше, задевая косточки таза, спускаются к члену, отвлекая Джоша от доставляемого дискомфорта. Они полностью отдаются друг другу. Когда лицо Тайлера оказывается напротив лица Джоша, Дан припадает губами к губам Тайлера, посасывая нижнюю, показывая всё то, что он чувствует. Он утыкается лбом в шею Тайлера, когда тот медленно входит, не позволяя себе применить силу и сделать больно. Тайлер нежен. Он не должен проебать этот момент. Лишь когда Джош расслабляется, Тайлер возобновляет движения, двигая бёдрами, всё ещё медленно и аккуратно. Рука исследуют чужое тело, Тайлер гладит вздымающуюся грудь Джоша, задевая соски. — Ты такой прекрасный, Джоши. Тайлер обхватывает член Джоша, двигая рукой вверх, задевая головку, сцеловывая исступлённый выдох с губ Дана, что двигается навстречу Тайлеру, раскрываясь сильнее. Кудрявые волосы разбросаны по простыне, а губы приоткрыты. Тайлер двигается медленно, не делая больно, наслаждаясь эмоциями на лице Джоша, и когда он кончает, Дан закрывает лицо ладонями, скрываясь от Тайлера. Руки у Тайлера нежные и любящие. Он обхватывпет ими запястья Джоша и убирает его ладони от лица. — Не прячь своё прекрасное лицо. Они лежат рядом, наслаждаясь друг другом, глубоко вдыхая тёплый воздух в комнате. — Мы с тобой такие разбитые люди, — шепчет Тайлер, поглаживая Джоша по мягким волосам, чёрт, Тайлер точно влюблён. — Я пытаюсь быть таким крутым. У меня ничего не получится. — Мы все п-пытаемся к-казаться крутыми, — подаёт голос Джош, прижимаясь к Тайлеру ближе. — Ты самый крутой, Джош. Самый лучший. И, казалось бы, это прекрасно, но чёртово сходство Тайлера с оловянным солдатиком убивает его. Где он так сильно проебался, что теперь Вселенная ненавидит Тайлера Джозефа? Джош слишком сильно не уверен, Тайлер слишком сильно ненавидит себя. Когда всё стало таким одинаковым и привычным? Когда он перестал целовать Джоша? Дан снова просыпается от ночного кошмара, он сползает с кровати и накрывается одеялом, прокручивая в голове страшные картинки, которые заставляют его дрожать и вспоминать молитвы Богам. — Ложись обратно, Джош, — Тайлер кладёт ладонь на плечо Джоша, пытаясь успокоить дрожащего парня. Получается хуже, чем раньше, может, потому, что Тайлеру становится похуй. Его заебало это всё. Джош ложится и жмётся к Тайлеру, обхватывая руками и ногами, чувствуя что-то похожее на защищённость. У Тайлера полно проблем, и слёзы Джоша раздражают. Всё очень холодное и пугающе тёмное. — Джош, научись бороться со страхом самостоятельно. Меня не будет рядом всю жизнь, — говорит Тайлер после очередной истерики Джоша. Он понимает, что Джошу нужна помощь, но говорит. И после следующего кошмара, что снова разворошил зашившие за день раны, Джош заворачивается в одеяло и тихо плачет, боясь разбудить Тайлера, холодеющего с каждым днём и уходящего куда-то вглубь своих мыслей. — Где твоя семья? — спрашивает Тайлер. — Я убил их, — отвечает Джош. Он убил их. — Расскажешь об этом? — Тайлер садится на край кровати. — К-когда наш г-город атаковали с неба, я говорил им, что нужно б-бежать, а мама т-так не хотела оставлять дом. Я не настоял на своём. П-просто ушёл и всё, — последние слова Джош говорит шёпотом, пытаясь сдерживать слёзы. — Ваши истребители р-разгромили т-тот к-квартал полностью. — Не я был в том самолёте, Джош. Пойми это, — Тайлер касается в ободряющем жесте плеча Дана, но тот сбрасывает руку с себя, — не я виноват. — Виноват я! Это я д-должен был умереть вместо них. — Т-ты не понимаешь, Тайлер. Никогда не п-поймёшь! — Джош плачет, и Тайлер не спешит успокоить его. Тайлер уходит на балкон и долго курит, рассматривая тлеющий кончик сигареты. Он не затягивается, набирая дым лишь в рот, для вида. Сейчас курить не хочется. Джош вспоминает того ласкового Тайлера, который осыпал его плечи пылкими поцелуями, Джош хотел бы вернуть всё назад и понять, что произошло, успеть помочь Тайлеру. Но Тайлера тошнит, когда Джош пытается его лечить. Все зеркала завешены простынями и полотенцами, а окна скрыты за плотными и тёмными шторами, не дающими лучам света пробраться в комнаты. Тайлер не хочет видеть себя таким. Он выбросил бы все зеркала из их маленькой квартирки, разбил бы их, чтобы не видеть. Редкие и тёплые слова Джоша о том, что Тайлер красив, уже не действуют, а лишь раздражают, раздражают так сильно, что хочется ударить Дана, заставить заткнуться. Тайлер всё больше ненавидит себя, и эти проблемы съедают его и заставляют гнить изнутри, что так болезненно. Внутри что-то постоянно колет и сжимается, тяготит и приносит тонну боли, от которой хочется сжаться, прячась в темноте от ореховых глаз, Джош говорит, что Тайлер ощущает тяжесть души и сердца, а Тайлер предпочёл бы разбиться. Дурацкий протез совсем не нравится Тайлеру, и он не живёт с мыслью, что это лучше, чем ничего. Он перестал быть собой, и теперь он сидит в тишине, укрывшись одеялом, что скрывает изъян от глаз. Джош не говорит, лишь смотрит на Тайлера, который либо спит, либо хочет создать видимость. Дрожащая рука пробирается под плотное одеяло и нащупывает бедро Тайлера, Джош поглаживает его и ведёт вниз, ощущая мягкость кожи. Он касается колена и спускается на холодную бионическую ногу. — Т-ты выглядишь нормально, Т-тайлер, — Джош говорит редко, и эти слова даются тяжело, они, словно чужие, слетают с губ и изменить их нельзя, кто-то говорит за Джоша, кто-то, кто любит. Тайлер игнорирует слова Дана, он вздыхает и отворачивается от парня, не желая, чтобы его трогали. Он мерзок, он ненавидит, когда Джош лечит его. — Т-ты красивый, — повторяет Джош, не оставляя попытки достучаться до Джозефа, — к-красивый. Это слово звучит странно и непривычно, словно его запретили, словно никто его не говорил. Его нужно было слышать. — Я услышал тебя, Джош, замолчи, — Тайлер не понимает, что он сказал. Он не смотрит на Джоша, не хочет. Ведь он — ёбаное совершенство, такое хрупкое, и Тайлеру лучше не трогать его. — Мой поток слов не очень хорош, — Джош утихает, и Тайлер пытается сделать прогноз, когда же в следующий раз он услышит его голос. — Я... я думаю, мне стоит уехать, Тай. Тайлер кивает, он хочет остаться один, мысль о том, что он сейчас позволяет Джошу уехать — ужасная мысль. Но Тайлер кивает и выдавливает из себя слова: — Тогда береги себя, Джош. Позвони мне, когда доедешь. И Джош кивает, вздыхая и принимаясь собирать немногочисленные вещи. Он ходит из комнаты в комнату, шурша пакетами и дорожной сумкой. Джош уходит через час, он тихо прощается и захлопывает дверь. Тайлер не смотрит. Возможно, ему просто нужно разобраться в себе, возможно, им обоим нужно подумать. Снег покрывает землю толстым слоем, убаюкивая город, погружая его в сказку, полную загадок. Ветер готов снести оконную раму, сквозняк гуляет по квартире, но Тайлер не хочет замечать этого. Он укрыт простынёй, надеясь, что холод поможет унять боль, что распространилась уже на всё тело, вот цена души. Тайлер невольно вспоминает слова Джоша, что чувства всегда болезненны, перед глазами стоит образ грустного парня с растрёпанными кудрями, и Тайлер клянётся, что это очень больно, и всё это из-за оружия в его руках. Он понял, что оружием стали его руки. Тайлер думает, что было бы неплохо прогуляться и освежиться. Он идёт в круглосуточный супермаркет. Людей можно пересчитать по пальцам. Лампочки светят искуственным светом, подчёркивая недостатки и ослепляя. Тайлер ходит вдоль стеллажей с полуфабрикатами и совершенно мерзкими, отвратительными растворимыми супами, думая обо всём дерьме, что произошло в его жизни. У кассы он видит Джоша. Дан сильно изменился за прошедшее время. Он похудел, под глазами пролегли синяки, а руки трясутся, словно он не спал уже неделю, словно страх загнал его в угол. В его кармане дырка, и вся мелочь высыпается оттуда, заставляя Джоша нагнуться и собирать деньги дрожащими и пальцами. Джоша трясёт при виде Джозефа, и он прячет напуганный взгляд, пытаясь быстрее собрать деньги, он выглядит так жалко и мерзко, он уверен, что Тайлеру не захотелось бы вспоминать его таким. Джош такой молодой, такой поломанный. Видно, жизнь наигралась с ещё одной игрушкой, забросив её в тень огромного шкафа, поломав руки и ноги, оторвав голову. Только наигрался здесь Тайлер, и он сам ещё не решил, что же ему нужно и чего он хочет. Джозеф касается дрожащей руки, поглаживает по мягкой коже, заставляя Джоша трястись уже всем телом, судорожно выдыхать и бегать глазами, лишь бы не встретиться с пристальным взглядом карих глаз. Джозеф тянет парня на себя и заключает в крепкие объятия, успокаивая и унимая дрожь во всём теле. Он шепчет: — Джош, прости меня. Я был настолько глубоко в своих проблемах, что не замечал тебя. Прости меня. Джош привычно молчит, он думает. Сомнения разрывают на части, но он кивает, желание близости с этим человеком бьёт током, отдаётся болью, он так скучал, так скучал, что он больше не держит эмоции в себе и плачет. Он позволяет поцеловать себя. — Я пытаюсь быть крутым, — говорит Тайлер, опуская взгляд, краснея, крепко держа дрожащего Джоша, прижимая его к себе, словно он хочет спрятать парня в остатках своего сердца. Тайлер снова целует парня, прося прощения за всё то, что он сотворил. Он нежен, аккуратно двигает губами, не смея кусаться, он пытается загладить свои оплошности, передаёт всё искрящееся на пальцах восхищение этим человеком. И когда он отрывается от парня, заглядывая в глубокие и грустные глаза, он видит дрожащую улыбку на лице Джоша. Тайлер чувствует себя по-настоящему счастливым.