Точно

POV Хенрик Провожая взглядом удаляющиеся огни ночной Варшавы я вздохнул… с облегчением? Да, немного. Нет, это вовсе не было мне в тягость и ни в коем случае не раздражало, время пролетело быстро и приятно! Просто... Просто от эмоций тоже можно устать, а их в эти выходные случился передоз! Меня как будто столкнули в водопад из улыбок, объятий, положительной энергии и любви, сшибающей все на своем пути вместе с толпой поклонников. Увидев, какие ко мне стоят очереди людей, стремящихся разделить со мной хотя бы минуту жизни, хотя бы секунду побыть ближе, перекинуться парой слов, я был в шоке! Их взгляды, улыбки и все сказанное… Казалось, что я, сам того не зная, был очень важным человеком в жизни каждого, с кем я пообщался за отведенное время, что самый важный момент наступал, когда человек оказывался со мной рядом. Это шокировало, если честно. Шокировало и смущало одновременно. Я не ожидал, что могу так влиять на людей, что кого-то я спас, кому-то очень помог в сложный момент... Поток благодарностей не прекращался, и это ошеломляло... При возможности я бы дал им больше времени, больше разговора, больше себя, но все было ограничено. И двое суток разбились на секундные и минутные отрывки важного пребывания в чьей-то жизни. Я снова выглянул в иллюминатор. Оранжевые струны освещенных фонарями улиц рассекали темный город, сверкали вдали, в замысловатой паутине сплетаясь в одну красивую картинку. Я улыбнулся этому виду напоследок, как будто ставя красивую точку тому, что произошло здесь. Это невозможно будет забыть! Да и не хочется! На откидном столике перед креслом ворохом лежали письма и открытки от поклонников, которые я обещал прочитать. Я смотрел на них около минуты, задумавшись и чувствуя внутри борьбу совести с усталостью, а потом, мысленно попросив у всех прощения, собрал все в ровную стопку и засунул обратно в сумку. Я прочту обязательно! Только чуть позже, когда в голове все уляжется и эмоции немного утихнут. Застегнув сумку, я повернул голову вправо. На соседнем сидении Сондре определенно проигрывал в поединке с запутавшимися наушниками, пытаясь привести их в состояние, пригодное для использования, тихо матерясь себе под нос. Я усмехнулся, забрав их к себе и распутав за пару секунд, за что получил саркастичный взгляд а-ля "grumpy cat" в благодарность и бубнеж о том, что я "гребаный идеал". Я засмеялся, расслабляясь, потому что был безумно благодарен ему, за то, что согласился поехать со мной, хотя это и было решено внезапно… Из-за некоторых… персонажей... Да… Эти мысли заставили меня вспомнить о том, что ждет меня дома. Кто ждет. И это впервые за выходные привнесло небольшой холодок грусти в мои мысли. Тарьяй. Он должен был ехать со мной. Просто ради поддержки, ради развлечения, ради удивления фанатов в конце концов. У нас все было готово для этого, даже сумки были собраны, но в последний момент он просто психанул не понятно из-за чего и сказал, что не поедет. Бросил на тумбочку в прихожей билет на самолет и ушел, хлопнув дверью. Я был в шоке. Мама была в шоке. Все были в шоке. Особенно Сондре, которому я позвонил и за восемь часов до вылета попросил составить мне компанию, облегченно вздохнув, когда он согласился, не задавая никаких лишних вопросов, на которые я сам бы не смог ответить. Потому что не знал толком, что случилось. Сначала было обидно. Я не понимал причины произошедшего, напряженно вспоминая, где мог накосячить, чем мог задеть или разозлить человека, чтобы все так круто поменялось. А потом просто послал все подальше. Впереди было и так достаточно волнений, чтобы еще и об этом переживать. Это же Тай! Он очень импульсивный. Временами я узнавал в нем повадки своего экранного Эвена, настолько он бывал внезапным и непредсказуемым. Кто бы мог подумать, ведь на первый взгляд впечатление было абсолютно противоположным. Он очень вырос за то время, что мы были знакомы. Хотя в принципе он всегда морально был старше своего возраста, а теперь даже я иногда чувствовал себя ребенком рядом с ним. Но вот когда этот самый ребенок просыпался в нем самом, можно было ожидать чего угодно, Тай начинал чудить невиданные вещи, от которых все выпадали в осадок. Так и теперь, ничего неожиданного, просто куча неожиданностей… для людей, которые его не знали. Приехав в отель и открыв Instagram я понял, что не ошибся: парня понесло. Сначала на музыкальную премию со всей честной компанией знакомых лиц, потом на afterparty все там же и с теми же. С поцелуем непонятного журналиста случился, конечно, перебор, меня даже немного кольнула ревность, но потом я вспомнил, что ради этого все и придумано, и успокоился. Обида рассеялась, ведь это просто забава. Просто он решил надо мной поиздеваться немного, шутя. Это указывало только на то, что он больше не дуется. Наверное… С этим парнем ни в чем нельзя быть уверенным. Встречать меня в аэропорт он, конечно же, не приехал. Хотя я надеялся немного, но на 98% был уверен, что так и будет. Нас встретила мама, обняв по очереди и сразу спросив, ели мы что-то или нет. У меня сразу потеплело в груди, хотя вопрос был банальным и побуждающим смутиться парня 22 лет, о котором заботиться мама. Но я чувствовал ее заботу, от нее становилось спокойно и уютно, как в детстве, когда она рассказывала мне сказки о том, как корабли бороздят морские просторы, а мне все было интересно, куда же они плывут... Почти всю дорогу до моей квартиры я молчал, прикрыв глаза и откинув голову на спинку кресла, предоставив Сондре право отвечать на мамины вопросы, за что был благодарен ему вдвойне. Я окончательно выбился из сил, тело казалось ватным, но это была приятная усталость. А еще я немного нервничал из-за того, в каком настроении застану одного очаровательного человека дома. Что бы ни случилось два дня назад, я ужасно скучал по нему. Это побочный эффект постоянного пребывания вместе: через пару часов расставания начинаешь чувствовать дикую ломку по тому, кто всегда рядом. В квартире было тихо и темно, щелчок от закрываемого замка эхом разнесся по пустым комнатам, отражаясь от стен. Я даже удивленно посмотрел на часы, висевшие рядом со шкафом в прихожей. Три раза. Уже было достаточно поздно даже для затянувшейся репетиции. Особенно в воскресенье. Особенно когда он знал, что я приеду. Ну, да, это Тарьяй, я уже говорил. Поэтому я просто скинул сумку на пол, разделся и пошел в душ, после которого отправился на кухню, чтобы приготовить завтрак. Нам обоим завтра рано вставать, а зная нашу способность опаздывать всегда и везде, лучше все было делать заранее. К тому же Тай больше любит разогретую овсянку, чем свежеприготовленную. Это странно, я никогда этого не понимал, но это его странность, его особенность, а я люблю его всего, со всем этим вприкуску. Дверь хлопнула, возвещая о возвращении блудного сына домой, как раз тогда, когда я успел заварить нам чай и испечь панкейки. Я знал, что на кухне вкусно пахло, как знал и то, что ему нравится, когда в квартире пахнет выпечкой. Это был один из козырей в моих рукавах, чтобы сразу сгладить его плохое настроение, если оно было таким. Продолжая неспешно переворачивать румяные оладушки на сковороде, я прислушивался к звукам в прихожей. Тай снял куртку, зацепив рукавом пакет из магазина, шорох которого выдал его местонахождение последние сорок пять минут. Дверца шкафа негромко хлопнула, когда он вешал туда верхнюю одежду. Потом послышались приближающиеся шаги, он остановился у стола, поставив на него трескучий пакет, звякнувший звук чего-то стеклянного в котором был последним, что я услышал. И тишина. Ни слова. Я даже начал сомневаться в своем убеждении о том, что он успокоился. Минута. Две. Три. Я уже израсходовал все тесто для оладий, повода стоять спиной больше не было, поэтому я обернулся. Тарьяй стоял все там же у стола, скрестив руки и ноги, и наблюдал за мной, слегка наклонив голову. И все так же ни звука. Я вздернул брови, (привычка, теперь уже представляющая бренд «Эвен Бэк Насхайм»), уставившись на него и не желая сдаваться первым. Через пару минут молчаливой борьбы взглядами я усмехнулся, снова отворачиваясь, на этот раз к раковине, чтобы вымыть посуду. А то кто-то снова завтра утром будет злиться из-за того, что «тесто же намертво к стенкам пристало, ну, Хенке, почему сразу не помыть!». Я услышал, как он хмыкнул и ушел куда-то, растворяя звук шагов в темноте. Закончив с посудой и вытерев руки, я направился на поиски упрямого человека в недрах нашей квартиры. Нашел его стоящим у окна и смотрящим на улицу через занавеску. Если бы мы разговаривали, я обязательно съязвил бы на тему, как это все «ванильно» и получил бы возмущенный пинок вдогонку. Теперь же я просто медленно подошел ближе, не сводя взгляда с его затылка. Хвала небесам, волосы уже немного отрасли! Я готов был убить его за те три миллиметра растительности, которые он оставил у себя на голове летом! Теперь же я привычно мог запускать пальцы в его мягкие кудри, получая от этого восхитительные тактильные эмоции. Взгляд соскользнул ниже по шее, зацепившись за неровно лежащий воротник черной рубашки, обтягивающей тонкую линию плеч... Так, стоп! Моя черная рубашка! Ха, вот ты и сдал себя с потрохами, дорогой! Я прекрасно знаю эту фишку с ношением вещей друг друга, потому что сам такое проворачивал, когда он был в отъезде. Рубашки хранили запах, который, вместе со скольжением мягкого хлопка по коже, как будто сокращал расстояние до близкого человека. Тай, сам того не зная, повторил за мной, безотчетно подтверждая, как сильно скучал. Я уже был готов нарушить молчание едкой фразочкой по этому поводу, но перевел взгляд за окно и понял, на что он так усердно залип. На улице шел снег! Крупные белые хлопья медленно спускались с небес на землю, укладываясь в пушистое одеяло. Вздох восторга бесконтрольно вырвался из моих губ, и улыбка сама по себе поползла по лицу. Зима пришла. Я привез нам зиму. - Снег пошел, - я не мог промолчать, это уже было выше моих сил, - мы же любим снег? В ответ я увидел, как слегка дернулись в скрываемой улыбке его губы, выдавая полную капитуляцию. И стало так удивительно тепло, так легко дышать, как будто свежий воздух впустили в комнату. Тай зашевелился, на пятках пододвигаясь ближе ко мне, но остановился в нескольких сантиметрах и замер снова. Я никак на это не отреагировал, совершая свою маленькую месть этому упертому человеку. - Ну? Ты обнимешь, нет? - нетерпеливо проговорил он, поджав губы. Наигранное недовольство в его голосе почти заставило меня рассмеяться в голос, но я сдержался. Вот же упрямец! Вместо этого я сгрёб его в охапку, обнимая за талию и скрестив руки впереди него, чувствуя, как волосы щекочут мне шею, а мозг сигнализирует о том, что зона комфорта найдена. Тай немного откинул голову назад и прижался затылком к моему плечу, на мгновение прикрыв глаза. Блаженство… Я знал, что он тоже это чувствует. А еще знал, что ждет нас сегодня ночью… После ссоры, даже этой нашей «псевдо-ссоры», примирение ведь ярче? Да, определенно! - И как там Варшава? – вопрос прозвучал хрипло, и Тарьяй прочистил горло. - Светится, - я ответил первое, что пришло в голову, вспомнив картинку из иллюминатора самолета. – Здорово было. - В следующий раз я точно с тобой поеду, - твердо пробормотал он, обхватывая мои скрещенные руки своими, заставляя этим обнять себя крепче. - Весной*? – я усмехнулся, дразня его тем самым, за что получил ощутимый тычок в бок. – Точно? Тарьяй рассмеялся искренне и понимающе. Ведь он прекрасно знает, что у нас ничего не бывает точно.