Высококачественный Пластик

Спал Эндрю плохо, то и дело дергая глазами, руками, ногами и прочими частями тела, то и дело задевал ударную установку из пластиковых труб, которую он только что закончил монтировать и прикорнул вот. Если бы не выработанная годами привычка спать при каких угодно шумах, он бы несомненно время от времени просыпался от весьма интересных звуков, которые порождала резина его кед, трущая по высококачественному пластику труб. Снился ему почему-то Бликса, в чугунной ванне с пеной и полсотней резиновых уточек всевозможных веселеньких расцветок. В правой руке он держал ярко-розовый череп, о чем-то с ним разговаривал, наверное репетировал роль Гамлета. Роль не удавалась, судя по тому, что время от времени черепушка была от души швыряема об стену, от коей отскакивала. "Резиновый" - подумал Эндрю. Наверное, слишком громко подумал, так как Бликса перестал говорить, и начал оглядываться по сторонам. Розовый череп булькнул в ванну, и незамедлительно всплыл, растолкав уточек. "Точно резиновый" - еще более громко подумал Эндрю. "Резиновый? Проснись, это же пластик" - крикнул на него вокалист И тут же Эндрю осознал, что Бликса уже не в ванне, а очень даже в студии, на нем штаны и пиджак, и галстук на голое тело. А сам Эндрю валяется под успешно смонтированной ударной установкой. И ничего не изменилось за те полчаса, что он спал. На полу столько же бутылок, их наверное надо выкинуть, в музыкальных целях сейчас стекло не надобно. Вот только рядом с Бликсой высилось нечто действительно пластиковое. Большое,белое и пустое. - Это пластик, слышишь. С этими словами Бликса ничтоже сумняшеся выдрал из ударной установки с таким трудом вмонтированную туда трубу (ярко-синюю) и постучал по тому, что было похоже на сильно переросший молочный бидон. Звук был хорошим, но Эндрю вскочил вовсе не для того, чтобы выразить свой восторг. -Какого хрена! Я все выходные! С этой установкой! Трахаюсь! А ты ломать!? Он еще некоторое время пыхтел и пытался психовать, подсознательно понимая, что психовать перед Бликсой - это все равно что перед Фишером в шахматы играть. Вокалист смотрел на него с милейшей улыбкой, глаза с привычно расширенными зрачками не мигали. - К тому же оно без крышки, и грязное, - примирительным тоном произнес Эндрю, разглядывая новопритащенный (без сомнения) с помойки "инструмент". Как уже было сказано, это было почти белым, пластиковым и большим. Высотой взрослому человеку выше пояса, более полуметра в диаметре и с чуть суженной горловиной, на которой наверное должна была быть крышка. И лучше бы она там была, так как пахло из бадьи... После непродолжительной дискуссии выяснилось, что так крышка точно была, но вокалист, находящийся именно в том состоянии, в котором он обычно проявляет большую любовь к помойкам и старым складам, потерял ее по дороге, скорее всего от метро до студии. Что, он ехал с ЭТИМ в метро? Дальнейшая миссия выглядела просто: один из них должен был все это счастье отмыть, а другой, не будем указывать пальцем кто, - таки повторить путь до метро и найти злосчастную крышку. Причем этого самого "другого" нисколько не смущала перспектива прогулки. Дружелюбно оскалившись, Бликса пожелал коллеге счастливого мытья, и сгинул с глаз долой. Возможно, с этой прогулки он еще что-нибудь притащит. Судя по в изобилии оставшейся на тряпке чешуе, в этом бидоне раньше перевозили живую рыбу. Матерясь, ударник надраивал бидон, и пытался хоть как-то промыть его изнутри, заливая и выливая оттуда воду. Но избавить посудину от стойкого амбре могла только тщательная промывка внутренностей, с мылом и еще чем-нибудь вонючим и широко разрекламированным. Однако раз за разом промывка результата не приносила, амбре вовсю наполняло неказистый санузел рядом со студией. Плюнув, Эндрю схватил тряпку и , наклонившись, залез в бидон с головой и руками, принявшись отдраивать внутренние стенки и дно посудины. Процесс пошел скоро, и он даже принялся что-то напевать, энергично работая тряпкой. Акустика здесь, кстати, тоже радовала. Не радовало одно, и что конкретно - несчастный драяльщик понял уже тогда, когда было поздно. Он закончил мыть, выпрямился... и бадья осталась на нем, грязная вода с запахом хлорки, лимона и рыбьей чешуи полилась в штаны. Опа. Все логично, легкая пластиковая тара надежно засела на нем, стряхнуть то, что оставляло свободным только ноги было весьма проблематичным. Наверное, сейчас он очень здорово выглядел со стороны - танцующая бадья на ножках, в грязных штанах и кедах. Изнутри оной вырываются чуть измененные акустикой идеографические немецкие выражения. Собрав волю в кулак, Эндрю уперся ладонями полусогнутых рук в стенки бидона и принялся короткими "шажками" двигать бадью вверх. Он почти преуспел, и даже вполне справился бы, да вот только у низкого потолка было свое мнение. Надо было нагнуться. Он нагнулся, пошарахавшись по сторонам и от души погромыхав высококачественным пластиком бадьи по стенам, уперся во что-то, и, приняв позу атакующей креветки, принялся снимать с себя злосчастный бидон. Теперь свое мнение было у закрытой деревянной двери санузла, в которую Эндрю уперся задом. Да, дверь надо было открыть. Без рук. Можно ногами. В кедах, да. Но дверь открылась сама. - А теперь ты трахаешься с бадьей? - раздался знакомый ехидный голос. - Бликса! - почти простонал Эндрю, внезапно обретший надежду, - Сними это! - Что снять? - Поинтересовался герр Баргельд, с гамлетовским видом разглядывая абсолютно мокрую джинсовую задницу коллеги. Несмотря на то, что все звуки доходили на несчастного полудиогена (потому что только наполовину в бочке) сильно измененными, интонация коллеги дала ему ясно понять, что помощь и не думала приходить. Пришла вовсе не помощь, а северный пушистый зверь на мягких лапах, о котором немцы ничего не знают, в идеографическом смысле, но пусть он все равно он тут будет. Так как через пару минут задница Эндрю была избавлена от тяжкого ига мокрых вонючих штанов. - Металл или пластик? - послышался смешок Бликсы, вылившийся в ответ на вопрос - Пластик. Дверь хлопнула. Эндрю заметался. Он не знал, что сегодня выкурил или вылакал Бликса, но если этого человека даже во вполне вменяемом состоянии лучше всего держать в смирительной рубашке... Он что, обиделся за то, что Эндрю не него наорал из-за установки? Да нет, если бы он обиделся... Дверь как раз распахнулась, по голым и мокрым ягодицам повеяло коридорной прохладой. А еще по ним хорошо проехались чем-то пластиковым. Судя по качеству... Твою мать, хорош разбирать мою ударную установку, я с ней все выходные... - Трахался, - закончил тираду Бликса, - А что если так? У Эндрю зазвенело в ушах, на минуту абстрагировавшись от своего беспомощного положения, он сделал для себя небольшую пометку: микрофон в этой бочке надо ставить внутрь. Звук здесь просто... Второй мастерский удар трубой пришелся на голый зад. - Однако звучит! - подбадривающе оскалился Бликса, и повторил. Партия звучала как два раза по бочке, один раз по заднице. Игра оказалась веселой, но слегка однообразной, к тому же изрыгаемые бочкой ругательства существенно влияли на чистоту звука. - Так ты выпустишь меня отсюда? - устало просипел Эндрю, уже уставший озвучивать события и желающий только одного - выбраться из этой треклятой бочки, выбраться, выбраться, а потом можно и... В этот момент стук прекратился, стало тихо. Не к добру это. Отпустит что ли? Хрена с два. Скорее всего, сейчас будут три самых жутких слова на свете... - А если так? - зазвенел неестественно развеселый голос Бликсы. И Эндрю сразу же понял значение выражения "Чувствовать седалищным нервом". Он, сука, чувствительный, и сразу же заставляет глаза выпучиваться, руки молотить по гребучему вонючему белому пластику, а голосовые связки изрыгать ругательства безо всякого участия мозга. Отрезок довольно толстой трубы из высококачественного пластика уперся в сфинктер. "Плохо зашлифовал срез, бракодел" - пронеслось в мозгу Эндрю. Однако вслух он сказал совсем другое, и расчленить это на значимые составляющие было сложно, так как состояло оно из одних междометий. Точнее, из одного, многократно трансформирующегося междометия. Отрезок трубы лезть внутрь не желал, то ли из вредности, то ли из жалости и тупой мужской солидарности. Вот, даже пластик понимает, что это больно и неприятно! Но Бликса был сделан из мяса да еще и в мясо обдолбан, сиречь жалость ему была чужда. Не чуждо было лишь любопытство. Высокачественный пластик на какое-то время перестал терзать многострадальную задницу Эндрю, и снова стало тихо. Черт, Бликса, ты не мог бы думать вслух, а? А вот то, что потом уперлось в сфинктер ударника, уже имело все возможности проникнуть внутрь без особых жертв и разрушений, ибо было сделано не из пластика, а из мяса. - Я ведь лучше ударной установки, правда? - раздался почти ласковый голос Бликсы, а руки его неуверенно схватили Эндрю рядом с горловиной бочки, стиснули выпирающие тазовые косточки и потянули к себе... К счастью, обдолбанное в мясо мясо плохо стояло, и, слегка поиздевавшись и покряхтев над коллегой, Бликса таки сжалился, и помог ему избавиться от чертовой бадьи. Эндрю к тому времени уже настолько выбился из сил, что не смог бы порвать вокалиста на равные кусочки за один прием, а следовательно - не стоило и начинать. Как-нибудь потом, бадейка-то стратежная... Мысль о том, как он заставит хитрожопого Бликсу повторить "подвиг посудомойки", в обрадованный и слегка расплавленный хлорно-рыбными испарениями мозг Эндрю так и не пришла. Крышку, кстати, Бликса похоже посеял насмерть.