Грехи людские

      Барбара нажала на рычажок управления своей инвалидной коляской и отъехала буквально на пару метров по направлению к кухне. Этот путь казался бесконечным. Удивительно, но, не доехав несколько жалких метров, девушка поняла, что больше не хочет пить. Ни с того, ни с сего. Женская рука теперь спокойно, даже как-то безжизненно лежала на ручке высокотехнологичной коляски, пока красивые зелёные глаза тускнели всё сильнее и сильнее с каждой секундой. И всё из-за такого поганого, но справедливого чувства, которое изо дня в день накатывало волнами.       Из-за вины за отнятые жизни и мечты.       И у Аллен не получится всё свалить на то, что её не предупреждали. Хартли подходил к ней несколько раз со своими подозрениями по поводу качества реактора, чуть ли не кричал о том, что нужно заменить его пока не поздно. Но она упёрлась в то, что доказательства поломки ей так и не предоставили, и продолжила гнаться за своей невероятно желанной дичью, будто охотничий пёс. Итогом стала потеря всего, что учёная имела и даже того, о чём только мечтала в глубине души.       Например, теперь Барри никогда не пойдёт под венец на своих двоих и за руку с Джо. Потрачено.       Сейчас бы встать и отправиться на пробежку, чтобы очистить мозги, как она обычно и делала каждое утро, но её тело с недавних пор навечно приковано к импровизированному средству передвижения. Аллен знает, что ей ещё повезло. Ронни, к слову, теперь вообще ничего делать не может. И пенять за это больше не на кого, кроме как на саму себя.       В соседней комнате на диване валяется газета месячной давности, где восхищённый журналист оказался не в силах сдерживать свои эмоции и всех приглашал на открытие ускорителя частиц. Эта газета была комкана-перекомкана бледными руками недавней пленницы больничных стен, но не выкинута. «Плохой опыт, тоже опыт. Не для тебя, так для будущих экспериментаторов в этой области. Помни об этом», — не поддавался истерике любимой женщины Леонард. Он тогда взял её лицо в свои ледяные руки и пообещал, что всё наладится. Аллен в это ни на мгновение не поверила, но почувствовала, как ей иррационально становится легче.       Вот только эффект от этого обещания прошёл слишком уж быстро. Буквально после заявления в новостях на следующий день, сообщающего, что доселе неуловимый вор, Леонард Снарт, был наконец-то схвачен доблестными служителями закона. Пока Мик отъехал по своим делам в Стар Сити, а Лиза отдыхала где-то на Бали, главный Негодяй был вынужден отправиться на дело с непроверенными людьми. Сволочами, которые не испугались подставить такого опасного авторитета.       Барбара краем глаза заметила, что на часах уже без двух минут восемь и направилась в соседнюю комнату, к телевизору, чтобы включить его. Новый ежедневный ритуал. Каждый раз она надеялась, что в новости вклинится экстренное сообщение о побеге особо опасного преступника. Её преступника. Её Негодяя. На что ей ещё было надеяться?       Но в этот раз старенький телевизор не понадобился. Первым признаком нежданного, но желанного гостя стал холодный воздух, который пришёл к власти в комнате, не смотря на сильное отопление. Вторым — запах любимого одеколона, которым уже давно пропиталась вся жизнь Барбары. Ну, а третий, четвёртый и пятый были проигнорированы, поскольку зелёные глаза уже уловили столь родной образ.       Леонард ухмыльнулся, глядя на неё с какой-то снисходительностью и нежностью одновременно. Будто бы он был оскорблён тем, что она не ждала его прихода этим вечером. «Позер», — пронеслось в голове Аллен ещё до того, как она растянула свои потрескавшиеся от долгого молчания губы в очень лёгкой и слабенькой улыбке. Она даже не подумала попросить своего парня закрыть окно. Кажется, кто-то очень полюбил холод.       — Скучала по мне? — пронёсся синхронно с ветром хриплый голос.       — Очень глупый вопрос. Я уже начала волноваться, что Айрон Хайтс стал тебе мил с очередной попыткой там прижиться.       — О, так давно уже мил. Ни в одной тюрьме у меня так не проработаны пути отхода, как в нашей городской.       Барри и хотела бы тихонько, по-домашнему посмеяться со своим любимым человеком, но у неё чисто физически это не получилось. Она упёрлась взглядом в пол и сжала ручку порядком надоевшей коляски со всей своей оставшейся силой, продолжая кривить губы. Чувство ненависти к себе вновь заполонило её и так порядком истощённую душу, не давая и малейшего шанса показать Лену, что она в порядке. Наверное, потому что до стабильного состояния ей было топать, как до прекрасной ночной луны пешочком.       И даже радость от того, что родной мужчина с просачивающейся на голове сединой вновь рядом, оказалась не в силах бороться с её закономерно и заслуженно возникшей депрессией.       Снарт подошёл прямо к Барбаре и беззвучно рухнул на одно колено. Он попытался заглянуть ей в глаза, немного насупившись, но желанного результата не добился. Его девочка всегда была упрямой. Вор тоже никогда не отличался терпеливостью, поэтому быстро взял ситуацию в свои руки. В прямом смысле. Подхватил брюнетку под колени и спину, после чего поднялся на ноги со своей удивлённой ношей. Та не стала кричать или требовать, чтобы её опустили обратно в кресло, потому что доверяла Лену, но вцепилась в его плечо железной хваткой.       Беглец без всяких слов отнёс свою драгоценную ношу в женскую спальню так осторожно, как даже предметы искусства огромной стоимости никогда не носил, и положил её на кровать. Завернуть в одеяло Аллен было не лёгким занятием, но беглец справился, причем с непонятно откуда взявшимся профессионализмом. От такой заботы девушка еле удерживалась, чтобы не заплакать. Она действительно считала, что не заслужила подобного. Её стоило бы оставить один на один со своей инвалидностью и виной, но Снарт упрямо придерживался иного мнения.       — Почему?       — Сейчас ты поспишь, причём минимум восемь часов, а завтра, когда к тебе вернутся бодрость и силы, мы обсудим то, как будем исправлять сложившуюся ситуацию, — Леонард ухмыльнулся как-то по своему, «по негодяйски», убрал её волосы за ухо, после чего продолжил, — разумеется, вместе.       На грани сна и реальности Барри почувствовала, как по её щеке стекает одинокая слеза. Она совершила много грехов, но, раз Лен так говорил, то возможно, их можно ещё исправить. Ведь вряд ли учёная сможет и дальше так жить, если не будет хоть во что-то верить.       Рядом с ней сопел любимый мужчина. Это было не заслуженно, но правильно.