Жива

      Белокурая девочка беззаботно болтала ногами, сидя на фортепиано. Открытая настежь дверь на балкон открывала вид на темное небо, украшенное миллионами белых бусинок. Где-то в лесу ухала сова. В особняке было совсем тихо, будто кроме девочки никто тут и не жил. Только от ее шагов скрипели половицы и зажигались светильники. Хотя, может, так казалось лишь потому, что дом был огромен.       Тихо скрипнула дверь, но девочка услышала этот звук и обернулась. Сложно было догадаться, кто именно зайдёт сюда.       Познакомиться с обитателями особняка девочка успела не так давно. Из-за неправильно созданного заклинания ее вышвырнуло в другую реальность окончательно и бесповоротно, причем она поменялась с кем-то местами. Несчастный, ни в чем не повинный человек попал в мир магии и волшебства. Почти что смертный приговор. Но Мавис — так звали девочку — верила, что ее гильдия поможет человеку адаптироваться. Если гильдия цела, конечно.       В комнату зашёл рыжеволосый юноша в шляпе, которого Мавис с самого начала нарекла Шляпником. Он был весёлым и раскрепощенным, в отличие от своих братьев. Светловолосая улыбнулась, спрыгнула с музыкального инструмента. Ее лёгкое белое платье красиво взлетело.       — Шляпник, а ты умеешь играть на этом? — кивком головы девочка указала на черное фортепиано.       — Хочешь послушать? — начав разминать пальцы, спросил Райто.       — Угу, — Мавис присела на край банкетки.       Ее глаза блестели от желания услышать игру волшебного инструмента. Ещё прошлой ночью звуки фортепиано помогли девочке уснуть, такие нежные и близкие, как руки матери. Парень сел рядом, практически не обращая внимания на девочку.       Музыка ворвалась в ее сердце мгновенно, захватив все существо. Она закрыла глаза и оказалась в своем мире. Она, проклятая и ненужная, поставила себе цель защитить гильдию. Нельзя сказать, что она справилась. В момент разрушения ее перенесло, и только девушка, поменявшаяся с ней местами, могла стать их талисманом удачи. Пусть она «жалкая и никчемная», как сообщили братья Сакамаки, но другой надежды у Мавис не было. Кроме гильдии Хвост феи, девочку больше ничто не держало. Зереф, любовь всей ее жизни, никогда не мог быть с ней, а она с ним. Такова судьба, и белокурая фея уже давно смирилась.       Осознав, что мелодия давно прекратилась, девочка медленно открыла глаза и посмотрела влево. Райто сидел с закрытыми глазами, как и она секунду назад.       — Ну как тебе? — спросил он, не поднимая веки. Его тонкие губы искривились в усмешке, придавая лицу больше привлекательности. Но говорил он так, словно бросал вызов.       — Очень красиво, — улыбнулась Мавис, положив свою ладонь на ладонь Райто, ее пальцы скользнули между его пальцами. — Ты сам учился играть?       — Да… — вкрадчиво произнес рыжеволосый, сузив глаза. — Мне очень нравится… музыка.       Его зеленые глаза потемнели, и внимательная девочка быстро отстранилась, резко встав с мягкой банкетки. Взгляд перемещался с одного места на другое, выдавая ее растерянность. Она хотела убежать, однако ноги сами будто вросли в землю. Мысли судорожно метались и отскакивали.       Но в один миг волшебница с длинными волнистыми волосами повернулась к вампиру лицом и сказала:       — Я не хотела, чтобы ты подумал, будто ты мне интересен как мужчина… Точнее, я знаю, что ты ко мне полностью равнодушен, и не собираюсь будить в тебе чувства.       Девочка снова отвернулась и только потом подумала о том, что произнесла. Звучало как оправдание существующим чувствам. Жестокий и сексуально озабоченный вампир, очень умный и наблюдательный, наверняка об этом уже догадался. Щеки Мавис загорелись, как будто это ее первая неловкая фраза.       — Ангел мой, неужели ты решила, что я изнасилую тебя только потому, что ты дотронулась до моей руки? — шепот послышался прямо над ухом, и белокурая девушка в теле ребенка вздрогнула.       Холодные руки обвили ее талию со спины и подняли. Правда, одна рука соскользнула ниже талии и вызвала у Мавис смущение и злость. В сильной хватке Райто было что-то устрашающее, из-за чего девушка невольно начала паниковать и дергаться.       — Поставь меня! Я не это имела ввиду! Я правда не думала, что ты будешь меня насиловать, просто хотела прояснить, что отношусь к тебе так же, как и ты ко мне! — выпалила она, отчаянно дергая ногами.       — Правда? Откуда тебе знать, как я к тебе отношусь, мелкая дрянь? А вдруг я люблю тебя? — буквально протараторил Райто, поставив девочку на ноги и грубо развернув к себе лицом.       — Невозможно, — Мавис скрестила руки. Она нашла общий язык с Аято, поэтому знала много подробностей жизни трех братьев из шести, родившихся от Корделии. — Любовь для тебя есть плотское удовольствие. Для меня это чувство, не сравнимое ни с чем. Секс — лишь способ слияния. Без любви он как выпечка без корицы — не такой уж и вкусный.       — Любви не существует. Невозможно безраздельно обладать одним человеком, жить им. Разве ты, такая маленькая и хрупкая, познала тобою воспетую любовь? — в голосе Райто снова появились издевательские нотки, но глаза выражали тревогу.       — Я не такая юная, как кажется. Пусть и не вампир, в своем мире я была проклята и жила, не старея внешне, — быстро проговорила девочка и ответила: — Да, я познала любовь! Мой возлюбленный любил меня даже после моей смерти. Мы оба были прокляты, несчастны. Я уже не люблю его так сильно, как прежде: любовь угасает на слишком большом расстоянии, равном вселенной. Я теряю любовь, снова наполняясь знакомым тебе и твоим братьям чувством одиночества!       — Поздравляю! Ты станешь еще одним призраком этого дома, — чуть не всхлипнув, в сердцах ответил Райто.       — Нет, не стану! — с вызовом топнула ногой девочка.       — И почему же? — одна бровь вампира приподнялась, а глаз задергался. Никогда он не встречал столь детского поведения у жертв.       — Потому я люблю! Буду любить, пока я жива! Пусть Зереф исчез, пусть я в совершенно незнакомом мире, пусть в опасности, но я буду любить кого-то…       — Меня, например, — он облизал губы и сделал шаг вперед, существенно сократив расстояние между собой и Мавис. — Сможешь?       — Пока я жива…