Шутники

Их знакомство началось с шутки. Стояло промозглое британское лето, дожди сменялись туманом, расползающимся по лощине с вечера и остающимся до полудня, после чего его либо сдувало ветром, либо прибивало дождём. Очередным вечером Геллерт вошёл в калитку, сделал пару шагов и налетел на симпатичного юношу, на чьей лохматой рыжей шевелюре шляпа удерживалась только чудом. «Это ещё Британия или уже Ирландия?» — спросил Геллерт, юноша хмыкнул и вдруг расхохотался, хлопая себя по бокам. Оказалось, Геллерт перепутал дом и ввалился к соседям, куда только утром вернулся из школы Альбус. На следующий день Батильда представила их официально, и это стало ещё одним поводом для шуток. К концу первой недели их знакомства Геллерт почти исчерпал запас обкатанных шуток, так что пришлось срочно выдумывать новые. Ему нравилось задумчивое выражение на лице Альбуса — растерянно сведённые брови, дрожащие в нерешительности губы, удивлённый взгляд, — и нравился смех Альбуса, когда до того доходило. Когда он впервые опустился перед Альбусом на колени, тот поначалу решил, что это тоже шутка, и Геллерт был бы склонен поддержать это мнение, если бы был чуть меньше пьян туманом, кислым сидром и улыбкой Альбуса. Стоны Альбуса были не менее прекрасны, чем его смех, а вкус его семени на языке Геллерт мешал потом и с пивом, и с вином, и с виски — и это только улучшало букет. Их первая ссора случилась тоже из-за шутки. Был до отвращения солнечный день. Даже вечный местный туман продержался едва ли до завтрака. Геллерт сказал: «У меня под Бременом прадед живёт, он спрячет. Но ты можешь попроситься в соседнюю камеру с отцом». Наверное, нехорошо было так шутить, но уж очень у Альбуса был потерянный и испуганный вид. Даже злость казалась неплохой заменой. После похорон Альбус перенастроил защиту, и калитка перестала пропускать Геллерта на соседний двор. Геллерт оскорбился, собрал вещи и вернулся в Германию неделей раньше, чем намеревался. Альбусу оставил у тётки записку, но следующим летом конверт так и лежал за стеклом. Наверное, именно поэтому Геллерт послал Альбусу совой статью из маггловского уголовного кодекса. И продолжал посылать на протяжении многих лет. Каждую годовщину их знакомства. Снова свела их вместе война. Момент был крайне неудачный — на востоке до того увлечённая внутренними распрями распадающаяся Российская Империя развернулась по всему фронту, с запада пришла Америка. Альбус прибыл в штаб под обороткой, едва ли стесняясь использовать природную легилименцию на магглах. Геллерт затянул его на склад и вытрахал из него все подслушанные тайны на ящике с ружьями. Оборотка развеялась примерно на середине процесса, а когда оба отдышались, почистились от спермы и крови — Альбус прокусил ему губу — выяснилось, что этот идиот забыл взять запас. И Геллерту среди бела дня пришлось накладывать на него дезиллюминационное и лично выводить из-под антиаппарационного колпака. Поняв после первой неудачи, что магглов надо использовать не так явно, Геллерт подбил их основать тайное общество, где появлялся в качестве консультанта. Целого сонма консультантов. Там и приглядел себе капрала с горящими глазами. Ответную шутку с обороткой Альбус не оценил. Возможно, если бы Грейвз был чуть крепче… Или Альбус — чуть отходчивее. Вплоть до Великой Депрессии Геллерт любовью не занимался. Только сексом и войной. Подготовкой войны. В день вызова Геллерт ликовал. Альбус согласился отложить дуэль на следующий день, и даже на место проведения. И на барьер, за которым зрителям будет ничего не видно. «Я почти завоевал мир, чтобы положить его к твоим ногам», — когда они всё же начали, прокричал он, швыряя в Альбуса первое Инсендио. На очередную годовщину Геллерт ждал в Нурменгарде его визита, готовил сюрприз. Альбус прислал первый глобус.