Счастливой Хануки

На дворе стояла прекрасная зимняя погода. На улицах Южного парка царила предпраздничная суета. Гипермаркеты и торговые центры ломились от количества народа, желающих купить своему чаду новую куклу Элмо или приставку нового поколения. Медленно порхал снег, дети резвились, кидались снегом и катались на санках, Мистер Гаррисон выгуливал Мистера Мазохиста, который был уж очень угнетён расставанием с геем-Элом. Кенни нашёл себе новую шлюху, с которой целыми днями юзал запрещённые вещества и делал другие неприемлемые для подростка вещи. Стен проводил всё время с Венди, последний раз его даже не стошнило при поцелуе — прогресс! Всё шло своим чередом — с одной стороны — идиллия, а с другой наш главный герой — Кайл был дома совершенно один. На днях наши четверо друзей попали в очень неприятную ситуацию, после которой все вышли сухими из воды. Но не наш маленький еврейчик, который любит отвечать за свои поступки. Шейла оставила его под домашним арестом на всю Хануку. А она, длится аж целых восемь дней! Ни подарков, ни сладостей, и от этого Кайлу становилось ещё хуже. Печаль да и только. — Надо же было так облажаться! Сил моих больше нет. Сколько можно портить мне жизнь?! — прорычал Кайл. — Грёбаный жиртрест! — юноша врезал по стенке кулаком, да так, что с неё посыпалась известь. — И сколько можно вестись на его афёры, ведь не раз мне влетало из-за них. А сейчас вообще по первое число. Кайл был так зол, что даже не заметил ехидную рожу, наблюдающую за ним в приоткрытое окно.  — Ка-а-айл. Ну не злись, — протянул объект ненависти паренька. — Никто же не мог подумать, что эта жирная сука так с тобой обойдётся. Зря ты меня не послушал, спёр бы всё на Баттерса, как мы, и был бы шоколаде. — Заткнись, это всё ты, сволочь жирная. Ещё одно слово — я выйду и разобью твою поганую рожу, — Кайл подбежал к окну и резко захлопнул его. После чего поднялся наверх и лёг в свою постель, не дожидаясь ночи. Лёжа в кровати, мальчик думал о том, как хорошо сейчас проводит время его семья. Он представил дядю Исаака, который, несмотря на то, что был ещё тем евреем, никогда не жалел денег на Хануку, и свою кузину, у которой недавно родились близняшки. А ведь он так хотел увидеть их.  — Как этот год встретишь — так его и проведёшь, — грустно сказал парень. — Хуже уже точно не будет. Печаль его была настолько велика, что он даже не заметил, как захлопнулись тяжёлые веки и наш жидёнок отошёл ко сну. Во сне пареньку мерещились разные еврейские чудовища. Лица их были похожи на рожу Картмана. Монстры пытались поймать бедолагу. Было страшно представить, что было, если бы он им попался. Треск. Парень открывает глаза и чувствует присутствие кого-то в своей комнате. Что-то недоброе. Оно смотрит ему прямо в затылок, будто сверлит в нём дыру. Кайл вскакивает и осматривается вокруг. — Вроде всё спокойно, просто приснилось. Затем спускается вниз за стаканом воды. Краем глаза он замечает, что окно распахнуто настежь.  — Что? Какого черта? Я же помню, как закрывал его, — еврей побледнел. — Что за шуточки? — вдруг он почувствовал, как что-то легло на его плечо, широкое и громоздкое. Глаза распахнулись, сердце забилось, вскрикнув, он резко отскакивает от того, что находится сзади. В недоумении, он видит Картмана, жрущего его «новогодний» ужин, и просто уссывающегося от смеха. — Вуахахах! Нэ-нэ-нэ-нэ-нэ-э-э-э-нэ! Кайл обосрался! — уплетая за обе щеки суфгании, шипилявит Эрик. — А вот мне после этих ваших пончиков, по-любому будет сложно просраться.  — Какого чёрта, жиртрест, что ты здесь делаешь? — скривившись от ненависти, прохрипел Кайл. — Как ты вообще зашёл?  — Через окно, придурок. Очевидно же, - пробубнил Картман и шёпотом добавил. — Я всегда через него захожу.  — Чего?  — Ничего, очень вкусно говорю, но суховато. Есть бухло?  — Выметайся отсюда! Быстро. — Кайл подошёл к своему оппоненту и схватил его за воротник. — Иначе я…  — Иначе что? — Эрик развернулся к нему лицом, и только тогда парень осознал, что тот выше его на целую голову, да ещё и значительно превосходит его по массе.  — Иначе я применю силу, — Кайл отвёл взгляд, так как не мог выносить длительного зрительного контакта с провоцирующим его уёбком.  — Силу?! Ахаха. Жидёнок, такой глупый, — заливаясь смехом, пробубнил жиртрест, и взял ещё одну булку. — Ты хоть видел себя в зеркало — кожа, да кости. Брофловски залился румянцем. — Я что, собственно, пришёл-то, — Картман достал с полки, уже начатую, бутылку дорогого портвейна. — Мамаша съебалась отмечать Новый Год к очередному хахалю, вот мне стало скучно. Вспомнил, что ты тоже один, решил наведаться в гости. Гостинец даже прикупил, правда, съел по дороге, ты ведь всё равно бы не стал.  — Всё ясно. Спасибо за визит. Но будь добр — съеби, пожалуйста. И без тебя тошно. Столько возни. И вообще я видеть тебя не могу — бесишь, — развернувшись и, поникши, сказал парень. После — он поднялся наверх, закрыл дверь и надел наушники. Проходит десять минут (видимо столько надо Эрику, что бы сожрать поднос булок и допить портвейн) и снова такое чувство, будто в комнате есть кто-то ещё. Кайл чувствует, как сзади него прогибается кровать и кто-то тихо ложится рядом. Брофловски нервно подскакивает — ты с ума сошел? Кабан недоделанный, бухло в мозг ударило? — клянусь Иудой, я сейчас выкину тебя из окна! Картман пристально посмотрел еврею в глаза, будто за этим взглядом скрывалось что-то, что понятно только ему и ухмыльнулся. — Ненавижу пустозвонов. Да, я немного пьян, но это не мешает мне здраво мыслить. Кяяяел, давай отметим новый год вместе? — вернув привычную наглую рожу мямлил Эрик. Брофловски хотел ломать всё от злости, хотел разбить окно и всё то, что могло бы разбиться. Но он держал себя в руках. Он закрыл глаза и перевел дух — глубоко вздохнув. Что может быть ещё хуже? Да хуже просто некуда.  — Хорошо, жиртрест, так и быть. Но обещай, что уйдешь потом. Портвейн ещё остался?  — Не дождешься. Да, немного. Сейчас принесу. — пошатываясь Картман пошел вниз, — я тут подумал, как же всё-таки здорово, когда ты не один, а хотя бы с кем-то. — доносится голос с кухни, -Можно и поразвлечься. хи-хи. Через пару минут алкоголь был принесён и выпит залпом, не глядя на бокал.  — Какая же дрянь. Как ты и мой отец можете пить такое?  — Знаешь, иногда выбирать не приходится.  — Странное у него послевкусие, надеюсь, ты ничего мне не подмешал. — прищурив глаза сказал Кайл.  — Надейся — подумал Эрик. — Конечно же нет. Жидёнок, вообще, я бы хотел тебя убить, но только не так. Так уж очень не интересно.  — Боюсь представить, что происходит в твоем больном воображении. Вдруг за окном раздались взрывы — это был праздничный салют. Яркие цвета озарили комнату, и лица обоих приобрели удивлённую гримасу. Взор Эрика был устремлён отнюдь не прекрасное зрелище. Свет огней падал на светлые ресницы еврея, озаряя кожу. Он так же отражался в его глазах, делая узор радужки совершенно сказочным и неописуемым для понимания. Через некоторое время всё утихло: фейерверки больше не стреляли шум на улице утих, да и не только шум… Кайл и Эрик сидели тихо, один думал о своём, а другой чего-то ждал. Вдруг Брофловски почувствовал слабость во всём теле, сердце его начало биться сильнее, а разум затуманился светло-серой дымкой. Почувствовав неладное, парень сказал:  — Пора спать. Можешь лечь в гостиной.  — Я не хочу в гостиной, там жестко.— скривив недовольную мину ныл жиртрест.  — Боже. Тогда иди в комнату Айка. Только оставь меня в покое. — На лице еврея проступил розоватый румянец, который смотрелся чертовски ярко на его бледной, светлоходячей коже. — Кееейл, с тобой все в порядке? — ухмыляясь сказал Картман. — Да-да. Уходи уже. — тут у парня начинает кружить голову, он шумно переглатывает, — Какого… черта… Что ты подсыпал мне? — в глазах становится мутно, и от этого паренёк опускается на подушку.  — Хм, ничего страшного. — Картман нависает над его милым жидёнком и шепчет ему прямо в губы — как ты себя чувствуешь, Кеееейл?  — Свали уже, скотина ты жирнозадая — из последних сил, глубоко вздохнув шепчет еврейчик, — Я тебя урою при первой же возможности.  — Да говорил же я тебе сто раз! Не жирный! У меня кость широкая! — схватив за рыжие кудри рычит Эрик. — Ты вроде еврей, но такой тупорылый, что приходится повторять по 100 раз. После, Эрик начинает разглядывать еврейское лицо с выразительными скулами и острым подбородком. Во взгляде его читалась полная отрешённость от мира, в которой можно было развидеть все потаённые уголки этой вселенной. Парень замечает пухлые налитые кровью губы, истерзанные их владельцем от нервного напряжения. Он зарывается в рыжие кудри и вдыхает их запах. Кожа юноши такая бледная и нежная, что при каждом грубом прикосновении, остаются белые следы, которые после краснеют.  — Какого чёрта ты меня разглядываешь, мразь? — еврей попытался высвободиться из плена. Но тут же был вжат в кровать ещё сильнее тяжестью тела оппонента.  — Лежи и не рыпайся, жид. Ты же послушный мальчик? — привязывая руки к спинке кровати и доставая канцелярский нож из переднего кармана. — Наверняка ты хотел узнать, что скрывается в залежах моей больной фантазии, да? — Вдруг резким рывком нож распарывает футболку парня и перед Картманом открывается стройное, невинное до глубины души тело, со впалыми ключицами и светлыми сосками Грудная клетка судорожно дергалась, можно было проследить каждую ямку и неровность ребер. Дыхание было сбивчиво то ли от страха, то ли от безумного желания, которое нарастало с каждой минутой всё больше и больше Эрик вдохнул запах того, что почти что принадлежало ему.  — Прекрати, меня сейчас стошнит! — у Кайла проступили слезы на глазах. — Опомнись ты… ты пьян и сейчас не в себе. слезь с меня и мы спокойно разойдемся, и. просто забудем.  — Пьян? Да я каждую ночь пробираюсь в твою комнату, чтобы посмотреть, как ты спишь. Послушать твое дыхание и посмотреть, как луна освещает твоё лицо. Насколько ты бываешь прекрасен, когда трогаешь себя и прогибаешься в порывах страсти. Ты такой милый, когда только выходишь из душа — твои волосы такие прямые, что мне хочется из взъерошить, а потом хорошенько.агх. — ухмыльнулся Картман — жидяра, пытаешься отвлечь меня. — резко и грубо истязатель ставит засос на шее немного прокусив кожу.  — Ах… — вздрагивает Брофловски — мне больно, ублюдок. — слезы катятся по его щекам, но боль эта странная. Она приносит и каплю наслаждения, что ставило Кайла в тупик. Смешанные чувства были для парня обычным явлением. От этого он всегда загонялся, размышляя над тем, как поступить в той или иной ситуации. Но сейчас это перешло в другие рамки. Эрик гладит пупок и проводит пальцами по рёбрам, перечитывая, оставляя багровые следы на девственном теле. Он опускается ниже и разрезает шорты через которые уже видно давно твердый бугорок. Трусы Кайла полностью промокли и Картман решает избавится и от них. Эрегированный член пульсировал, а с края головки капала смазка.  — Пожалуйста, перестань. Эрик, — захлёбываясь в слезах шепчет еврейчик. — Я больше не могу… Слова эти только придают тирану уверенности, и ему хочется мучать свою жертву еще и ещё. Топить ее в омуте наслаждения, лишаясь рассудка и самому.  — Потерпи ещё немного — парень достает смазку и небольшой карманный вибратор, который стырил у своей развратной мамаши.  — Что черт возьми ты собираешься делать?  — Сказал же подождать! Не будешь хорошо себя вести — выебу без смазки. — вскрикнул Эрик, ухмыльнувшись и прикусив внутреннюю поверхность бедра у паха, от чего Кайл вскрикнул и всхлипывая закрыл глаза. Далее жиртрест выдавливает немного смазки из тюбика и начинает готовить еврея к предстоящим «пыткам». Он гладит анус, просовывает одну фалангу и массирует его изнутри, изучая рельеф. Затем вторую. Эрик нащупывает бугорок на одной из стенок при касании которого Кайл начинает очень громко стонать, и Картмана это чертовски веселит. после нескольких толчков он вставляет вибратор и делает его на полную мощность, что сводит беднягу с ума, и когда тот уже на пределе — тиран зажимает основание члена, тем самым не давая кончить. Мы можем только догадываться о том, что испытывал юный еврей — его муки и наслаждения, истерзанные раны, с полузастывшей на них кровью. В то же самое время к ним прибавлялись и другие — укусы, порезы, засосы и синяки всех цветов, которыми они вообще могут быть.  — Эй, Каааайл, ну как тебе? — шепчет мучитель на ухо парню, — Башню срывает, не правда ли? У Брофловски просто не было сил ответить. Он не мог думать ни о чем кроме боли, той тянущей снизу, которая пожирала все его мысли, и от которой он терял свой разум. Вдруг вибратор отключился и теперь юноша мог открыть глаза, хоть и через силу. Его руки были освобождены, и он даже не понял, как был притянут вплотную к паху своего врага. Осознавая всю серьезность и ужас ситуации, он понял, что его ожидает, но сопротивляться сил не было. Парнишка почувствовал, как в него вошла сначала головка, а потом резким грубым толчком и весь член. Отнюдь не маленький, а очень даже большой. Парень вскрикнул от резкой боли и попытался отбиться от его источника — но не тут-то было. Рывком Кайл был перевернут в позу рок-н-рольщика и Эрик входил в него уже по самые яйца, агрессивно и небрежно оставляя белые следы на бедрах, кусая их, икры и всё, что попадется ему на глаза. Через пару десятков толчков Карман излился внутрь своего любовника, перемешав кровь со своим семенем. Рыча от удовольствия, он давит на плечи Кайла, вжимая в кровать, и видит как тот кончает себе на грудь и лицо. До чего прекрасно юноша вьется в приливах оргазма совсем не такого, какой бывает от обычной мастурбации. Фантастически. И пусть весь мир подождёт. Через несколько секунд Картман отпрянул от своего жида, замечая, как тот сбивчиво дышит, дёргая ресницами, на которых ещё не высохли слезы.  — Ну что? Я же говорил, что вдвоем веселее, не так ли? А впереди ещё целых 8 дней! И да, забудь всё, что я наговорил тебе в порыве страсти. Я шутил.  — И все-таки, какая же ты жестокая сволочь, Картман. Ненавижу.  — Ха! А это мы ещё увидим.