***
Наверно, это самая большая и нелепая глупость: быть рождённым в нынешнее столетие. Век, за яркой и сытой личиной которого прячется голод. Каждой клеточкой кожи тело испытывает этот страшный и невыносимый голод, проистекающий из самых темных глубин подсознания. Осознавая гибельность бездействия, тело продолжает плыть по течению. Оно продолжает пожирать и не может насытиться. Огромное изобилие при огромной потерянности. У нас много возможностей, но мы не знаем, за что хвататься. И причина этому наше собственное невежество и заблуждение. Тело осознаёт необходимость сопротивления, но статично. Какое-то глупое равнодушие к собственному существованию. Я — дитя обреченного на голод поколения, чьё мироощущение замкнулось на собственном эгоцентризме. Кажется, нас объединяет что-то значительное. Но даже это «что-то» мы подменили и опошлили. И даже широту души мы подменили широтой кошелька. Мне стыдно за своё существование. Мне стыдно за своих сверстников. Мне стыдно, что наше бездушие подменило духовность, а равнодушие — сопереживание. Мне стыдно, что за всей пестротой казавшейся состоятельности и изобилия, мы не можем определиться со своим предназначением. И дело вовсе не в сложности и непредсказуемости событий. Дело в отсутствии ценностей. У нас их просто нет. Мне стыдно, что при всех своих возможностях, мы с дьявольской холодностью смотрим на гибель ближних. И мы не стремимся им помочь. Мы радуемся в глубине души, что это не коснулось нас. Поэтому мы боимся всего, гордимся всем, завидуем всему и осуждаем всё. И это всё — сплошное ничто. Пустота и самообман. Осознание этого не облегчает моей доли. Разум воспринимает реальность и реагирует на неё с удвоенным ужасом. Лучше бы я продолжал оставаться слепым. О, благослови, Создатель, святое невежество!***
«С этим надо кончать!» — сказал он себе самому, снимая гидрокостюм. Грязь настолько глубоко проникла в ткань, что, пробудь он в потоке еще немного, и она неминуемо поразила бы его кожу. «Мы сами себя убиваем, — продолжал он, смотря на то, как пламя пожирало зараженный костюм. — Мы сами себя превращаем в рабов собственных желаний и других таких же рабов. Мы сами себя опускаем в бездонное илистое дно. Все наши беды от нас самих. От нашей глупости». Дайвер идёт прочь от потока. Без костюма. Без личины. Чист и открыт. Навстречу другим. В руках он нёс плакат с призывом к высокому.