Счастье есть

Поистине сумасшедший выдался день. Причём во всех смыслах этого слова. Внеплановая командировка, которая заметно вымотала меня, увольнение Михаила… Так странно думать о последнем пункте, размышлять, но при этом ничего не чувствовать в душе. Совсем ничего. А ведь некоторое время назад я готова была, образно говоря, поставить на кон всё, дабы не допустить увольнения своего непосредственного заместителя. Но всё имеет свойство в этой жизни меняться. Постоянным только остаётся одно – любовь. Поистине искренние и глубокие чувства… … Ещё некоторое время назад я была готова поспорить с вышеупомянутым высказыванием. Потому что не знала, как это – сильно и пылко любить. Всё изменилось после нашего стремительного сближения с Павлом. И он, и я, пережили предательство. Познали и прочувствовали на себе, что значит душевная боль. Признаться, после измены Михаила мне было настолько плохо, что не хотелось жить… Но те испытания никоим образом не могут сравнится с тем, что сейчас творится у меня на душе. Сейчас у меня такое невольное чувство, что меня растоптали в клочья. Отняли воздух, раздробили сердце на тысячи мелких кусочков, оставили одну посреди раскалённой пустыни. Самое страшное, что я сама себя привела к этому состоянию и этим обстоятельствам. Я сама сбежала от любимого человека, оставив его совершенно разбитого и растерянного стоять в ЗАГСе. Я испугалась. Я испугалась настолько сильно, что поддалась эмоциям и вспомнила роковые слова врача. А сегодня я совершенно случайно узнала, что этот врач, к которому я последние пару месяцев ходила на приёмы со своим ОКР, бывший однокурсник моего бывшего мужа. Быть может это просто банальное совпадение, а быть может и нет… Я не знаю. Да и знать, по сути, уже ничего не хочу, потому что разбитую вдребезги чашку склеить уже невозможно. Если бы у меня был хотя бы малюсенький шанс на то, чтобы объясниться с Пашей и как-то прощение у него попросить… Но, увы – это для меня нереальная роскошь. Я не знаю, куда он уехал. Быть может к себе на родину в Сербию, быть может в любой другой город России. Элеонора, по понятным причинам, этого мне не скажет, а номер мобильного Павла не отвечает с того самого дня. Признаться, позавчера я была в таком отчаянно состоянии, что готова была проследить за Голановой, в надежде, что она приведёт меня к разгадке того, где находится Паша… Да, ещё один подобный денёк и я точно свихнусь и решусь на что-то подобное… Всё уже позади. Выматывающий перелёт, подписание контракта с партнёрами, доделка квартального отчёта… Признаться, я могла бы с чистой совестью не заезжать в «Элеон», ибо все дела вполне могли подождать до завтра, да и дорога в эту командировку и обратно измотала меня, но возвращаться в пустую квартиру, где каждый уголок напоминает мне о тех счастливых днях, что мы провели в этих стенах с Пашей, для меня та ещё пытка. Именно поэтому я и на пару часов заскочила в отель – в надежде отвлечься. А получилось что у своего заместителя в этот временной промежуток приняла заявление об уходе… Но ничего! Где наша не пропадала?! Выдержу… Не впервой… Знакомый до боли подъезд, распахнутая подъездная дверь настежь… Только в нашем сумасшедшем районе возможно такое. Но тьфу-тьфу, а всё спокойно всегда. Без хулиганов и бомжей. Просто свежий воздух в подъезде. Вызвала лифт, это привычное ожидание, что невольно опять погружает в невесёлые мысли… Насчёт ужина совершенно не хочется заморачиваться, собственно, как и кушать. Опять за день нескончаемое количество кофе выпила. Нужно всё-таки о желудке начать заботиться как-то, иначе мне «для полного счастья» ещё добавиться гастрит. Но это потом. Только не сейчас, не сегодня… Скрежет ключа в замочной скважине и вот – я наконец-то дома. В прихожей тихо и в меру темно, но откуда-то издали, доносятся непонятные и совершенно не характерные для пустующей квартиры звуки… Недоумённо пожимаю плечами и без задней, что называется мысли, прохожу в коридор, скинув предварительно со своих ног туфли. - Привет. – Слышу знакомый до щемящей боли в груди голос, и замираю в оцепенении в буквальном смысле этого слова. – У меня остались ключи, я вошёл… Ну ведь не чужие друг другу люди. Помедлив пару секунд, Паша приближается ко мне вплотную, а я просто стою, словно некая статуя, боясь даже пошевелиться. Галлюцинации?.. Не исключено, особенно после сильного недавнего приступа, но как-то всё слишком реалистично… - А… Что ты здесь делаешь?.. – Произношу фразу одними губами, чувствуя, как к глазам предательски подкатывают слёзы. – То есть… Прости! Конечно, ты имеешь право сюда прийти, когда захочешь… Когда тебе нужно… - Что я здесь делаю?.. – Павел с донельзя серьёзным взглядом повторил мой вопрос, будто бы последующие после него слова не услышав. – Рушу твой миф про розовые очки, которых на самом деле не существует. – Он несмело взял меня за руку. - Паш… - Из глаз самопроизвольно закапали слёзы. - Тшш… - Его тёплые, мужественные ладони моментально легли на мои плечи. – Ничего не говори больше. Просто послушай. Послушай мою исповедь про то, как я неправильно жил, думая лишь о себе и о своих мелочных проблемах. Я действительно не замечал многое… И в частности твою болезнь, и твоё волнение… Прости. Прости если сможешь… - Откуда ты узнал про болезнь?.. – Произношу фразу шёпотом, параллельно сглатывая солёные слёзы. - Если бы у тебя была такая тётя, как у меня, ты бы такие вопросы не задавала. – Из его уст самопроизвольно слетела небольшая усмешка. – Сонь, ты могла бы дать мне ещё один шанс? Дать нам с тобой шанс… - Паша… - Только и нахожу в себе сил вымолвить заветное имя любимого, и в прямом смысле этого слова, «кидаюсь» к нему на шею. - Всё будет хорошо. Мы всё с тобой обязательно выдержим. – Уточняюще произносит Павел, ласково поглаживая меня по голове и спине, а я впервые за последние нелёгкие дни забываюсь, растворившись в родных и надёжных объятиях, при этом отчётливо осознавая, что счастье на земле всё-таки есть…