***
Ким вываливается за калитку бесформенной расплывающейся кучкой и каким-то невообразимым образом умудряется держаться на ногах, пусть и весьма ненадежно, но все же... Он тщетно пытается сфокусировать взгляд покрасневших глаз на чем-то определенном, что он определить, увы, никак не может, как бы не силился. Тэхён делает первый уверенный и грациозный, по его мнению, шаг вперед, и кто-то или что-то невидимое отталкивает его в сторону, от чего тот чуть ли не валится на землю. Ругаясь заплетающимся языком, пропитавшимся вкусом и запахом пива, он все же потихоньку движется вперед, то и дело спотыкаясь и вновь чуть не падая. Куда он идет? Зачем? Почему? Где дорога? Что это за дома? Во что он одет? Что с его лицом? Почему все так размыто? Непонятно. Ким начинает икать, как и все среднестатистические напившиеся в стельку ковбои. Хватило всего пяти гигантских кружек пива. Он просидел в пабе отсилы полтора часа, пока его не выпнули за калитку разъяренные мужики, на чьем столе он решил провести сегодняшнюю ночь. Ким хотел было вернуться и задать им как следует, но последние намеки на ориентирование в пространстве были потеряны. И сейчас он просто следовал инстинктам, а они подсказывали ему: иди и срочно сотвори какую-нибудь непонятную хрень, за которую потом сам готов будешь повеситься, а другим отрубить головы. Закон подлости (или же заплетающиеся ноги) привел его прямо к блестящим чистотой ботинкам шерифа, иначе не сказать, ведь под конец недолгого путешествия по закоулкам своего городка Тэхён буквально полз по земле. - Эх ты, а я надеялся... Тэхён упирается ладонями в землю и смотрит снизу вверх на Чона, словно бы удивленно. - О... - хрипло выпаливает он и невольно подается вперед, икая в очередной раз. - Ш-шериф, здрасте, - шепчет Тэхён куда-то в колени Чону. Пластинка в его голове с недоумевающе-удивленной переключается на игриво-возбужденную. Ким посмеивается так, как в трезвом уме никогда бы не решился посмеяться перед шерифом. Его руки слегка трясутся под весом собственного тела, от чего он переносит тяжесть на чужие ноги, хватаясь за штанины Хосока и, прижавшись всем телом к левой ноге, заискивающе глядит большими глазами в лицо старшего. Хосок старается держаться спокойным и словно бы "в стороне" от всего происходящего. Он скрещивает руки на груди и смотрит в ответ, но совершенно не так, как в их предыдущую встречу, а строго и осуждающе. - Шер-р-ф Хосок-к-и, вы же простите меня? - Тэхён изгибает свои густые брови и крепче сжимает чужую конечность, словно испуганный темнотой вокруг ребенок. И, правда, единственный источник света - керосиновая лампа, подвешенная на веревку у крыльца ближайшего дома. Тэхён потирается раскрасневшейся щекой о ткань военных брюк и не может сдержать улыбку, явно двусмысленную. - Тэхён, ты... Ким слегка приподнимается на коленях и оказывается в опасной близости к паху Хосока, натягивая ткань на бедрах Чона. - Если хотите... я могу... - Тэхён быстро облизывается и расслабляет руку, раскрепощенно проводя ладонью по внутренней стороне бедра шерифа, - понести наказание... Он прижимается полувставшим членом к ноге Хосока и слегка елозит вверх вниз. Хосок начинает терять самообладание и выглядит сбитым с толку. - Перестань, не нужно, - Хосок хмурится, вспоминая, что они на улице и что он шериф. А если кто-нибудь заметит его в таком компрометирующем положении... Чон кладет свою ладонь на лоб Тэхёна и оттягивает его от себя. С некоторым трудом отодрав тело опьяневшего ковбоя от своей ноги, он разворачивается ко двери - когда Тэхён внезапно появился в поле зрения, он уже собирался на боковую в свое гнездышко - и шагает по направлению к ней. Тэхён за его спиной несколько секунд беспомощно крутится по сторонам, но соображает и движется за шерифом, жалобно выстанывая что-то непонятное и, наверняка, не имеющее смысла. Он настигает его прямо в тот момент, когда Хосок уже собирается сделать шаг в темноту открытой двери, и обхватывает чужие бедра двумя руками, утыкаясь лицом в одну из ягодиц. Хосок тут же отталкивает его от себя и поворачивается к младшему лицом. - Ты что творишь, пьяная голова?! - он слегка повышает голос, сердито глядя на Кима. Тот всячески извивается и хнычет, перепачканный в дорожной пыли, снова ползет к Хосоку, сам не понимая, чего от него требует. - Ну, что? Что надо? - П-приютите, - всхлипывает Тэхён и опускает голову куда-то на уровень ботинок Чона, роняя блестящие слезы на деревянную поверхность крыльца. Хосок изгибает устало брови и вздыхает, глядя на это недоразумение. - Иди к себе на ранчо, что тебе мешает? Ким лишь трясет головой, не в состоянии сказать что-то связное, и лишь пытается протолкнуть свою голову куда-то между икр Чона, внутрь дома. Конечно же у него это не получается, а Хосок лишь посмеивается совсем невесело. Он оглядывается по сторонам. В одном из окон дома напротив виднеется какое-то шевеление. Сердце екает. Чон думает в напряженном темпе и все-таки хватает несчастного человека у себя под ногами за шкирку, проталкивая внутрь дома. Дверь закрывается. Темнота полностью окутывает два тела. Чон на ощупь пытается пройти к тумбе, где лежат спички, и слышит странное копошение за спиной, где, по идее, должен сейчас валяться Тэхён. - Ким, черт тебя дери! - прикрикивает Хосок, наконец нащупав спасительный коробок. Шум прекращается. Наступает тишина. Хосок аккуратно, стараясь по ошибке не наступить на что-нибудь (или кого-нибудь), проходит к круглому столу, стоящему посреди комнаты, зажигает одну спичку и поджигает новую свечу. На самом деле, в это время уже изобрели лампы накаливания, только вот до их местности всякие новшества доходят с опозданием в несколько лет. Вздохнув с облегчением, Чон поворачивается лицом к Тэхёну, которого теперь более-менее видно, и упирает руки в бока. Тот уже прекратил свою бессмысленную истерику и устроился на начищенному полу (а шериф был известным чистюлей), поджав ноги под себя и приняв совершенно невинный вид. Хосок хмыкает и расслабляется, опираясь на стол позади себя, ножка которого тихо скрипнула. - И что же мне с тобой делать? - он покачивает головой и потирает пульсирующие виски, на мгновение закрывая глаза. Тэхён, что странно, за это мгновение успевает придвинуться к нему поближе и, хлопая длинными ресничками, замереть, стоя на четвереньках, вновь около чужих ног. - Тебе, что, так нравится в ногах валяться? - Хосок брезгливо осматривает грязную одежду Кима и фыркает. Тэхён все же сдвигается с места и вновь прилипает к шерифу, уже сразу к двум ногам. - Только в в-ваших, - запинаясь томно шепчет он, слегка опуская уставшие веки. Руки с длинными тонкими пальцами, совсем не ковбойскими, тянутся к чужому ремню, распуская пряжки и подковыривая пуговицы на брюках Хосока. Тот ничего не предпринимает, с легкой паникой в глазах глядя на Тэхёна, мнущего его член сквозь ткань трусов. "Останови. Сейчас же останови его, Чон Хосок" Тэхён облизывается и прижимается губами к чужому паху, освобождая плоть от стягивающей ткани. У Хосока стоит. "Что ты, блять, творишь?" Он невесомыми поцелуйчиками проходится по члену, прикрывая глаза слипшимися от недавних слез ресничками. Хосок молчит, все так продолжая сохранять одно и то же положение. Судорожно сжимает стол руками, когда Тэхён обхватывает набухшую головку ртом. Прикусывает губу, когда Ким практически полностью запихивает член себе в рот, собирая слезы в уголках глаз. Резко поднимает голову, когда тот кашляет с членом во рту и едва ли не прикусывает нежную кожицу. Чон стонет, когда Тэхён начинает двигаться в размеренном темпе, привыкнув к постороннему предмету во рту, а свободными руками забираясь под штаны шерифа, сжимая упругие половинки и причмокивая. На самом деле, он раньше никогда ничего подобного не делал, но особых трудностей это не вызвало - вместительности его рта могла позавидовать любая девчушка легкого поведения. Ким неотрывно смотрит на шею шерифа, покрывшуюся потом возбуждения, и пережимает свой вставший член бедрами, постанывая в унисон с Хосоком. - Ах-х, подлец, - Хосок мелко трясется и скребет ногтями по поверхности стола. Как же он скучал. Как давно он не чувствовал что-то, кроме своей руки, на члене, и... - Ах, шер-риф, - Тэхён выдыхает и тянется рукой к своему паху, слабо поглаживая вставший орган. - П-пожалуйста... Хосок с секунду смотрит на изнывающего Тэхёна, а потом отбрасывает все остатки здравого смысла и подхватывает юношу под бедра, раскладывая чужое покладистое тело прямо на столе, где обычно завтракает. Тэхён тут же раздвигает ноги и прижимается как можно ближе к возбуждению Чона, обводя мутным взглядом потолок, то выгибаясь, то вновь прижимаясь к столу, что раскачивается под его тяжестью. В конце концов, он же не девчонка и весит немало. Хосок пару раз проводит по своему члену рукой и снимает с Тэхёна штаны вместе с нижним бельем. Тэхён стонет и истекает смазкой, покачивая тазом и соприкасаясь голой задницей с членом Хосока. Чон вспоминает былые времена и сплевывает себе на пальцы, размазывая слюну по фалангам. Он на секунду вопросительно смотрит в лицо Тэхёну, но видит в нем лишь сплошное помешательство, поэтому сплевывает так же и промеж ягодиц парня. Киму все равно, что они будут использовать в качестве лубриканта, главное скорее заполнить полость внутри, где все так чешется и зудит, и успокоить этот адский зуд может лишь член. Желательно побольше и потверже, но выбирать не приходится. Хосок просовывает один палец внутрь Тэхёна, аккуратно ощупывая и нажимая на нежные стенки девственного прохода. Ким вздрагивает и постанывает прерывисто и капризно, словно дитя, желающее получить обещанную за хорошее поведение сладость. Но Тэхён вовсе не дитя и ведет себя вовсе не хорошо. Хосок сгибает палец внутри пополам, а потом вставляет второй, всячески выкручивая и выворачивая руку. Третий палец проходит свободно, и Чон особо не задерживается с ним, вставляя еще и мизинец. Ким скулит, как щенок, и извивается, как змея, насаживаясь на пальцы и желая большего, большего. - Убери, вытащи! - стонет он, обхватывая свой член рукой и делая несколько дрожащих движений. Хосок повинуется и, недоумевая, медленно вытаскивает пальцы. - Вставь, блять! Черт возьми, свой член! - Ким приподнимается на локтях и разводит ноги до болезненных судорог. Хосок вновь смазывает хорошенько разработанную задницу младшего слюной и вставляет член на полную длину. Ким задыхается и не удерживается на локтях, с шумом падает на стол, ударяясь о дерево. Больно. В заднице, блять, больно. Чон несколько секунд стоит без движения, наслаждаясь относительной тишиной и открывшимся перед ним видом. Ким сжимает кулачки у своей груди, все еще одетый в эту дурацкую клетчатую рубашку с несколькими расстегнутыми пуговицами. Он поджимает пальцы на трясущихся ногах и ерзает под Хосоком, натирая попку о стол до красноты. Чон ухмыляется, словно разделив опьянение с Тэхёном поровну. И теперь не только младший не может здраво соображать, но и старший. Чон начинает двигаться. Внутри Тэхёна все равно еще слишком сухо, но не так узко. Хосок старается придерживаться одного ритма и не слишком сильно толкаться в Тэхёна, только-только почувствовавшего странные г о л о в о к р у ж и т е л ь н ы е спазмы внизу живота. Пьяные нотки прослеживаются в его стонах, и если бы Хосоку нужно было бы описать голос Тэхёна в двух словах, он бы сказал "отменное пиво". Ким не замечает, что уже почти охрип, что уже почти сломал чужой стол своей бешеной нетерпеливостью, не замечает даже, что вот-вот кончит. Хотя нет, это-то он, как раз, замечает, извещая об этом шерифа высоким и особенно отменным стоном. Хосок закусывает губу и уже не сдерживается, чувствуя, что Тэхёну особо все равно на будущее своей задницы, лишь бы сейчас феерически, незабываемо, о х у е н н о. И хотя он, как шериф и как старший, должен позаботиться о маленьком и беспомощном ковбое, но ему, как парню и как человеку, хочется тупо расслабиться и излиться в чье-нибудь тело. Тэхён стонет и хмурится, накладывая хосокову руку на свой член и накрывая поверх своей ладонью, двигая тазом и наконец-то получая желанную разрядку, обмякая на столе безвольной тушкой, потерявшей контур реальности от крышесносных ощущений. Хосок продолжает двигаться, глядя в умиротворенное лицо ковбоя, слегка покачивающегося под толчками. Оргазм и Чона не обходит стороной, заставляя захрипеть и выгнуться дугой, изливаясь прямо в Тэхёна. С неимоверным трудом удерживаясь на ватных ногах, Хосок склоняется над лицом Кима, глядя в чужие горько-шоколадные глаза. Ким улыбается по-детски мило и прижимает шерифа к себе, утыкаясь теплым носом куда-то тому в ключицу.***
Он просыпается в чужой кровати в одной лишь своей рубашке, что они так и не успели снять вчера. Тэхён с ужасом поворачивается лицом к человеку, лежащему рядом, и с еще большим ужасом узнает в нем шерифа. Быстро собирая и натягивая впопыхах свои вещи, раскиданные по углам, он боязливо оглядывается на кровать с мирно спящим Хосоком. Голова крошится на маленькие кусочки, а от страха быть замеченным сводит челюсть. Ким на цыпочках подбирается к двери и оборачивается напоследок к парню, которому нечаянно подарил свой первый раз. - Простите... простите, пожалуйста, - шепчет ковбой, укладывая ладонь на ручку двери. - Только не убивайте, пожалуйста. Входная дверь скрипит, вгоняя в дом утренний сквозняк, а Хосок провожает юношу тяжелым взглядом, полным... тоски?