Филин

Он лежал внизу, около основания башни, раскинув руки крестом, словно хотел обнять весь мир и примеривался, как бы так получше это сделать, чтобы захватить в объятия побольше из окружающего пространства. Красивое зрелище, вернее, сочетание цветов — черный шелк и кружева одежды, белоснежно-мраморное лицо, широко распахнутые навстречу этому самому небу глаза винного цвета и алая цепочка капель, пролегшая от угла рта. — Придурок, — я мрачно ругнулся, глядя на Алана. В глазах вампира все так же отражались звезды, правда, позу он уже несколько поменял, улегся, закинув руки за голову. В любом случае, этот валяющийся на траве под окнами магической башни представитель местной нечисти способен довести любого мага до состояния полной невменяемости и желания его немедленно придушить за выходки. Особенно меня доводить до срывов у него отлично выходит. В последнее время так точно. — Здравствуй, Филин. Он постоянно меня называет Филином за то, что я работаю по ночам, а днем стараюсь отсыпаться. И меня это раздражает. — Я не Филин, я Сеймур, — рявкнул я, хлопнув окном. Разумеется, через пять минут в комнате уже кружился вихрь из летучих мышей, постепенно складываясь в фигуру Алана. Щиты я никогда не вешаю. Заходите, гости дорогие, на поздний ужин. Ужинать вас буду я, вернее, вами, если допечете. — А чего ты сегодня такой злой? — Разозлили, — я отвернулся, грохнув дверцей шкафа, принялся яростно перебирать содержимое на полках. Вообще, причина моей злости была проста — я старался поддерживать в себе эту ярость в присутствии Алана, чтобы не сорваться на позорнейшую истерику. Потому что очень обидно было узнать, что парень, который тебе нравится, в скором времени собирается жениться. Ага, все строго по секрету — горничная шепнула судомойке, та проболталась сестрице, сестрица пришла на прием к магу-целителю и по секрету протрепалась о готовящемся торжестве. А маг-целитель это уже я, Сеймур Ассол, триста двенадцать лет отроду, наполовину дракон, наполовину эльф, в общем, куда ни ткни, везде полукровка… Внешность совершенно непримечательная, ничего от красавцев-родителей не унаследовал, вылезли гены прапрадедушки-человека, тот тоже был серый и невзрачный. Ну, это по сравнению с эльфами, конечно. По человеческим меркам я довольно миловиден. — А что случилось-то? — Ничего, ленты иди к торжеству выбирай, — все-таки с языка это слетело. Ненавижу период линьки. Мало того, что вся шкура становится грязно-бурой, а при перевоплощении кости ломит так, как никакому палачу не скрутить, так еще и характер портится. Ну вот что мне за дело до свадьбы Алана? Любовью там явно не пахнет. А верность супругам у вампиров никогда в почете не была, вроде как это малость несолидно, делать вид, что безумно любишь и потому всем отказываешь. Вампиры просто эмоции друг друга просекать умеют на раз. По крайней мере, главы кланов так точно, вон, дед у Алана умеет. Ну и при договорном браке корчить из себя двух шутов никому не хочется. Роды объединены, наследника зачнут потом, а любовь то ли появится, то ли не появится. В общем, свадьбу Алана пережить я сумею. И даже первую брачную ночь тоже. А потом все равно припрется ко мне, сидеть у стола, смотреть, как я эликсиры смешиваю, и делать недвусмысленные намеки на то, что весьма не против узнать, где у меня постель и каково там валяться. Со мной вместе, разумеется. И я буду не против, как всегда. Жена не стенка и подвинется, а мужа ее я за… Ни за что не хватал, в общем, и в постель с собой не волок, он сам пришел. Просто вот сейчас, когда у меня хребет чешется, шкура нарастает и характер паскудный из-за непрекращающейся боли во всем теле, подкатывать ко мне явно не стоит, вот и все. Я снова от всей души закрыл дверцу шкафа, тут же оторвавшуюся, посмотрел, как она падает точно мне на ногу и удовлетворенно улыбнулся: — Вот именно этого мне и не хватало. — Придурок, — повторил мои слова Алан, подхватывая дверцу в паре сантиметров от моей ноги. — Ничего страшного, все равно, не повредила бы. Вампир аккуратно прислонил дверцу к стене и внимательно на меня посмотрел: — Но с тобой точно все в порядке? — Нет, ничего со мной не в порядке, — кажется, я даже язычок пламени выдохнул. — У меня линька, у меня все болит и какой-то клыкастый недоумок пристает с идиотскими вопросами о моем самочувствии. Алан тут же меня поймал за руку, притянул к себе, обнял и принялся легко поглаживать по спине: — Болеет мой Филин ненаглядный, ути-пути, радость чешуйчатая. — Шут, — буркнул я. Но от поглаживаний становилось легче, этого не отнимешь. Боли становилось меньше, жить становилось лучше. — Может, тогда свадьбу перенести? — вслух размышлял Алан. — А то меня моя прекрасная невеста алтарем пришибет в порыве чувств. — А кто невеста? — Ты, конечно же. Ой, а я что, еще не сделал предложение? А дедушка сказал, что ты меня и так любишь… Убью. Вот сейчас этот замечательный дубовый столик подхвачу. И пришибу клыкастую скотину! Вот только из кровати выберусь, одежду найду, вспомню, где стол стоит… А? Что? Какой стол? Зачем мне стол, не, в кровати удобнее.