«You get turned around And when you think you’re swimming to the surface You’re swimming straight down. Down to the bottom. All the way to the bottom»
Майлзу хотелось сейчас две вещи: спать и большой двойной чизбургер. Первым он только-только собирался заняться, второе должен был привезти Хиддинс с очередного объезда окрестностей. Тоска. Шальная муха жужжала под потолком и билась стоеросовым лобешником в замызганный абажур люминесцентной лампы. Бумаги, доска «разыскиваются», компьютер, на мониторе которого замер разложенный от нечего делать пасьянс. Все спит. Даже воришки, которых днем задержали, не буянят, а мирно спят за решеткой. Вон, охраняющий их Каттеринг тоже спит, уткнувшись носом в собственное немаленькое пузо. Что может быть скучнее, чем полицейский участок в Ист-Энде в два часа ночи? За окном послышался шорох шин, и Майлз тряхнул головой, просыпаясь. Так-так, надо привести себя в боевую готовность к третьему ужину. Неуклюже снеся по пути корзину с бумагами, полицейский потрусил к двери. — Дурилло, тебя только за смертью посылать, вот уж… Из распахнутой двери дыхнуло дождем, смогом, и ядреным перегаром. — Извини, старина, было дельце одно. Вот, полюбуйся. Хиддинс, представляющий собой все стереотипы о лондонском бобби в одной долговязой фигуре, попытался аккуратно завести в участок того, кто, собственно, и был виноват в изрядном содержании алкогольных паров в воздухе. Существо пощатнулось, попыталось удержать равновесие, уставилось на Майлза мутными блеклыми глазами, и тут же сковырнулось на пол. Потребовались усилия двух полицейских для того, чтобы пьяного поднять, усадить на стул и придать ему там более-менее устойчивое положение. — И с какой радости… — простонал Майлз, обреченно падая за комп и открыывая новый файл протокола, — что он, хулиганил? Делать мне вот нечего, кроме как на всякого алконавта прОтокол писать Хиддинс скинул на стол пакет, пахнущий вредной наркотической едой от американского клоуна с шотландскими корнями. — В его состоянии хулиганить трудновато. Я его у метро подобрал. Он ломился на станцию, будто не знает что уже закрыто — Счастливые часов не наблюдают, — просопел Майлз, разыскивая на клавиатуре букву W, — Документы есть? — Обшмонал — нет. Пока что удалось вытянуть только то, что зовут его Фил. Что делать будем? — Хиддинс сделал очередную попытку удержать что-то лопочущее пьяное тело от падения. — Мобильник? Полицейский наклонился к задержанному и попытался оценить способность того отвечать на простейшие вопросы. — Эй, Фил, у тебя мобильный есть? Пьяное тело тряхнуло неряшливыми светлыми лохмами, что-то пробурчало и полезло в карман видавшей виды болоньевой куртки. Пошурудило там, уткнулось носом в ворот и засопело. Потом встрепенулось и извлекло под мигающий свет лампы кирпичеобразный «сименс». — Ладно, попрозванивай, с кем он там последним общался, может хоть приедет за ним кто, — пробурчал Майлз, — И волоки-ка его в камеру, нечего тут атмосферу портить… Тело еще какое-то время что-то лепетало, вроде бы пыталось давать инструкции насчет того, по каким номерам можно звонить, а по каким нельзя, но Хиддинс просто тупо выбрал последний номер. Хм, пятнадцать попыток дозвона. Три — состоявшиеся. И ни одного неотвеченного звонка… характерно, что и говорить. Хоть кто-то беспокоится о тебе, Фил? Вообще-то стоило позаботиться хоть о каком-то душе для задепржанного. Нет, он не производил впечатление бомжа или бродяги, просто — человека, порядочное время проведшего в компании бутылки и сырой лондонской улицы. Лениво. Да и не платят за то, чтобы отмывать их, с улицы подобранных чисто из сочувствия. Хиддинс растолкал охранника Катеринга, чтобы тот помог погрузить Фила в камеру. Звонок родне, подруге, или кому там это недоразумение пыталось дозвониться, можно оставить на после ужина. Майлз уже загрузил микроволновку важным делом. Ах, этот аромат жира и химических ароматизаторов!***
К телефону долго не подходили. Немудрено, без пятнадцати три ночи. — Слушаю, — буркнул заспанный мужской голос — Доброй ночи, — начал вещать Хиддинс, тщательно прожевывая свою фамилию и регалии, — Извиняемся за беспокойство. Мы задержали человека, в сильном опьянении, который неоднократно набирал ваш номер на мобильном этим вечером. Возможно, вы могли бы оказать нам содействие в установлении его личности, мистер… Трубка на некоторое время зашуршала, послышалось приглушенное бурчание, сонный женский голос фоном. Собеседник явно выбирался из постели — Вы меня слушаете? — продолжил полисмен, — Задержанного нами человека зовут Фил — Я уже догадался, — проворчала трубка, — Что он натворил?I got your message, I couldn’t read it, it was a cryptogram Does it say «take me with you», or «take me as I am»?
Шкала магнитолы горела синим, желтые огни улиц и спокойный женский голос из динамиков как нельзя более гармонировали с мерным шорохом шин по мокрому асфальту. Пустая, как будто вымершая, Большая Восточная заставляла еще раз задуматься о том, что приличные люди в такое время лежат в постели, желательно не в одиночестве. Ночная прохлада проникала через приоткрытое окно и пробирала не проснувшийся, наспех во что-то одетый организм до самых косточек. — Так что, это ваш приятель? Признаете, мистер… — Дэвис. Можно просто Роб. Да, мистер Хиддинс, это мой знакомый, Филипп Саммер. Пробейте его по картотеке — ничего не найдете. Может хватит уже расспросов? Заявившийся в участок худощавый блондин нес на себе все следы жесткого пробуждения среди ночи и торопливых сборов. От кофе, тем не менее, отказался. Хидинс с саркастической ухмылкой наблюдал за тем, как отужинавший и резко активизировавшийся Майлз проводил практически допрос, видимо, вознамерившись отомстить ночному гостю за оскорбление собственной лени. Потревоженный начавшимся движняком, в дверях повис проснувшийся Каттеринг — Что здесь? За дранком приехали? — промычала сонная туша. Майлз уставился на охранника из-под очков. — Не мешай процессу — Да какой процесс, полчетвертого, итить… Кстати, дранк ваш проснулся, водички просит. Майлз расслабленно отинулся на спинку стула и смерил мистера Дэвиса торжествующим взглядом — Так как это первое задержание, ваш приятель может идти. Надеюсь, вы поможете ему добраться до дома. Блондин резко выдохнул, ухмыльнувшись — Куда я денусь теперь? -Забирайте ценный груз. Помочь? — поинтиересовался Каттеринг, открывая дверь камеры-одиночки. Еще недавно оттуда доносился богатырский храп вперемешку с невнятным бормотанием, сейчас же проснувшееся недоразумение по имени Фил сидело на кушетке и смотрело на приятеля большими круглыми глазами. — Ты… ты приехал, — почти всхлипнул задержанный. Роберт пожал плечами. Да, приехал. Куда уж теперь деться. Кто-то ведь должен вытащить это жалкое зрелище из участка? Фил встал сам и ухватил Роберта за рукав, почти повиснув. Когда они проходили по узкому коридорчику, трое полицейских провожали их постными улыбочками. Пускай пялятся, если хотят. — Я отвезу тебя домой. И как только угораздило… Фил стукнулся лбом в кожаную обивку заднего сиденья, но ничего не ответил. Роберт поднажал на ключ зажигания, машина взбрыкнула. Повернул еще раз. — А если серьезно, Фил. Что с тобой творится? Фил приподнял лицо, чтобы разглядеть разговаривающий с ним белобрысый затылок. — Как будто сам не знаешь. Машина тронулась, приглушенное ворчание Роберта потонуло в спокойной мелодии из магнитолы.«Down to the bottom. All the way to the bottom.»
— Не знаю. — Да, конечно же. Не знаешь, не помнишь. Понятия не имеешь, — простонало с заднего сиденья Роберт впился ногтями в руль. Только выяснения отношений сейчас не хватало. — И какого только хрена ты меня вытащил? Оставил бы, на меня можно и наплевать. Хриплые причитания с заднего сиденья странно смешивались с музыкой. — Фил, мне, кажется, мы давно уже прояснили этот вопрос. И ты был со всем согласен. — Я и сейчас согласен. Зачем ты ехал за мной? Оставался бы в постели со своей… женщиной. Было слышно, как Роберт скрипнул зубами. Машина выехала на автостраду, и теперь им навстречу изредка проносились встречные машины, освещающие нутро не нового, но добротного спортивного автомобиля. — А, теперь я понял. У нас же через неделю выступление в Гамбурге… Все ясно, ясно.- Фил закивал головой, — А то я уже и не знал что думать. С чего? Ведь ты наплевал на меня. Ты не такой как я, да? Доказал себе это? Сколько раз за эту ночть? Он засмеялся. Роберт стиснул зубы, выруливая на эстакаду. — Фил, перестань молоть чушь. Кому и что я доказываю? — Себе. Доказываешь себе, что ты не такой как я. Что ты. да, ты не такой, у тебя другая жизнь, а все что у нас было — это так, ошибки второй молодости. Ты натурал, спишь с женщинами. На этом основании можешь вытирать ноги о меня, пидора. И плевать на все, что я могу чувствовать. Что же, может, ты и прав. Фил замолчал. Некоторое время голос певицы из динамиков не нарушался никаким посторонним шумом — Фил, ты не прав, — только и произнес Роберт, уже на въезде в тихий район однообразных жилых домов. — Я всегда неправ. Останови здесь, я сам дойду. — Ты уже дошел. До кондиции. Провожу лично до двери. Фыркнуло перегаром — Надо же, какая забота. Роберт резко затормозил — Так. Давай раз и навсегда уясним один момент. Ты не плохой и не хороший. И я не плевал на тебя, просто у меня своя жизнь. Другая, понимаешь? То, что я вытащил тебя из участка значит лишь, то, что я все еще хорошо отношусь к тебе как к человеку, и мне небезразлично, дрыхнешь ты дома с очередным «просто приятелем» из клуба, валяешься бухой у метро, или пролеживаешь нары в тюрьме. Все. Роберт открыл дверь и вытащил Фила на свежий воздух. Уже светало. Бесконечное ущелье из красного кирпича, равномерно прорезанное почти одинаковыми дверями и окнами, тонуло в предутреннем тумане. — Ключ не потерял? Фил помотал головой и уперся рукой в дверь, как дудто пытался удержаться и не сползти на ступени под весом чугунной головы. — Нет. Проваливай. Операция «я хороший парень» завершена. Роберт выхватил из рук Фила ключи и отпер дверь, так как у Фила сей процесс занял бы слишком много времени. — Иди в душ и ложись спать. Без глупостей, — проворчал Роберт, вталкивая тушку приятеля в темную прихожую маленькой квартирки. — А ты иди домой. Доказывай себе дальше. — отозвался Фил, скидывая куртку и ботинки, и уже намереваясь захлопнуть входную дверь со стороны, противоположной от все еще находящегося на лестнице Роберта. Хотя я знаю, что ты такой же. Было ли это произнесено вслух? Неизвестно. — Какой я? — Такой же, как и я. Я видел это, с первого дня нашего знакомства. Да, ты такой же. Просто чуть болеее удачлив. Чуть менее уродлив. И чуть более циничен. Это не было случайностью, Роб. Кстати, тебе кажется, что сейчас ты лучше меня? Да? А теперь подумай о том, что я тебя не предавал. Фил исчез за дверью душа. Роб осознал, что стоит в прихожей у раскрытой двери. Непонятно, когда зашел, что заставило, какой импульс. И хочет просто придушить этого человека. Не почему-то, а просто так. — А помнишь монастырь? — раздалось из-за двери, сквозь шум воды. Роб скрипнул зубами, запрокинул голову, и вдруг расхохотался. — Монастырь… чертов монастырь, где нельзя было даже нормально побриться. Меня еще и сфотографировали там, расписного и два дня себя в зеркало не видевшего. Он помотал головой. Да, есть что там вспомнить. Ведь на том фестивале в давно заброшенном монастыре, в той несуразной палатке, все и произошло. Потом продолжилось в Лондоне, но недолго. Роберта забрала другая жизнь. Та самая, правильная, в русло которой он так рьяно стремился, набив шишек во времена буйной и неправильной молодости. А Фил? Что Фил? Отправился в свободное плавание, правда, вот куда приплыл. На волнах дерьмового виски. — Кофе попьешь? Раз уж ты все равно задержался? — Нет, я, наверное, все же домой. Шум воды прекратился. — Даже на полчасика не останешься? — Нет, прости. Давай отоспись, а завтра… то есть сегодня вечером я заеду к тебе, и мы обязательно поговорим. Может, даже сходим куда. Сходим. Обязательно. Выезжая на эстакаду, Роберт прокручивал в голове этот разговор еще раз. Ничего, на вечер найдется непреодолимое обстоятельство, форс-мажор. Он никому ничего не доказывает, никого не предает, он живет так, как надо… Окрашивая коробки домов оранжевым, над утренним Лондоном всходило солнце.